Билли-Боб Торрентон - Ошибка записи

Ничего, я не спешу, - хмыкнул Генрих, услышав об этом. Вел себя уверенно, даже расслабленно. Мол, все это недоразумение.

Правда, при нем нашли массу разнообразных вещей, способных поставить в тупик любого эксперта, способного выйти за рамки шаблона. Например, пачку разнокалиберных купюр. Кто-то из парней догадался проверить бумажки на визуальное соответствие образцам существующих валют. Ко всеобщему изумлению, Сеть не выдала ни одного совпадения. То есть, деньги с такими названиями ходили, выдуманных стран на банкнотах не нашлось, бумажки выглядели вполне привычно, несуразности не бросались в глаза, вот только именно таких денег, как у этого парня, не было нигде в мире. И ладно бы это было обычное баловство с графическими программами, материализованное с помощью цветного принтера. Да, верно, все банкноты определялись аппаратурой как фальшивки - потому что не соответствовали заложенным шаблонам. Но ведь не отбросишь высочайшее качество печати, свойства бумаги, водяные знаки и прочие признаки защиты. Генрих лишь пожимал плечами. Расплатились, мол, за работу. Где? Поди, упомни, говорит, в каком из мест это случилось. Путешественник, мол. Нигде надолго не застревал. А что не действительны - давно понял, и нигде ими расплачиваться не пытался. Носил как сувениры, надеясь когда-нибудь продать коллекционерам экзотики.

На прочие вопросы Генрих отвечал схожим образом. И лишь посмеивался. Правда, в какой-то момент следователю почудилось, что тот с какой-то непонятной тоской посматривает на свой рюкзак. Следующие несколько часов спецы из техотдела чего только не делали, пытаясь найти в нем тайник. Рюкзак превратился в лохмотья и пучки ниток, но результат остался нулевым. Ответ из Интерпола пришел через три дня. И вверг Дрейка в ступор. Вилли почему-то полагал, что интерполицаи тоже ничего не найдут. Однако нашли.

Разглядывая знакомое лицо, следователь вчитывался в строчки на мониторе. Анри Ван Дорн. Не врал, значит. Действительно, Генрих - по-французски Анри. Отпечатки пальцев совпали. Возраст тоже. Смущало, правда, что в сведениях Интерпола значилось, что он "гражданин Франции", однако сидящий в камере Генрих об этом почему-то ни разу не упомянул. Наверное, потому, что гражданство было получено за службу в Иностранном Легионе. А дальше было еще интереснее. Три месяца назад Анри Ван Дорн вышел из своего дома в пригороде Лиона и пропал. В том смысле, что никто его больше не видел. Правда, жил он один, ни с кем из соседей особо не общался, при этом часто отсутствовал неделями. Вроде как по работе. Однако никто из соседей не знал, где и кем он работает. Собственно, если бы не настырность местного пожарного инспектора, никто бы не обратил внимания на затянувшееся отсутствие. Инспектор обратился в полицию, и только тогда выяснилось, что перед исчезновением хозяин дома погасил крупный кредит, а за телефон, электричество и прочее заплатил на несколько месяцев вперед. Учитывая, что кроме сигнализации, холодильника и телефона с автоответчиком, в доме не было включено ни одно устройство, оплаты должно было хватить надолго. Так ничего и не выяснив, лионская полиция на всякий случай объявила Ван Дорна пропавшим. Поскольку родственников он не имел, дом опечатали, постановив, что если хозяин в течение установленного законом не объявится, продать его с аукциона со всем имуществом.

Так или иначе, но господина Ван Дорна, раз уж личность его установлена, полагалось отпустить. Правда, его ждал судебный иск за вторжение на охраняемый объект, но поскольку не было никаких доказательств, что Ван Дорн пытался его взорвать либо скопировать какие-то данные с лабораторных компьютеров, и даже не пытался там фотографировать - на записях с камер ничего подобного не обнаружилось - выписан был лишь крупный, но все же не запредельный штраф, с чем Ван Дорн, пожав плечами, согласился без лишних разговоров. Мол, сам не знаю, как туда попал, но раз там был - значит, нарушил и штраф заплачу. Претензий за уничтоженный рюкзак Ван Дорн предъявлять не стал, тем более что стоимость рюкзака ему возместили. Странные деньги и найденные вместе с теми деньгами золотые слитки с маркировкой неизвестного образца вернули. Ван Дорн тут же сдал один из слитков в первый попавшийся на пути банк, оплатил штраф и уехал в Лион, где, среди прочего, получил новый паспорт - "взамен утерянного". За ним какое-то время следили, однако вел он себя, что называется, в рамках закона, и наблюдение сняли.

А спустя две недели в полицию Лиона обратился... Анри Ван Дорн. Настоящий, предъявивший - в отличие от недавно отпущенного арестанта - подлинный французский паспорт, который он нигде не терял. Загорелый, обросший, с накачанными мускулами. На француза он, правда, на присланных Дрейку фотографиях не слишком походил и Вилли сильно подозревал, что звали его когда-то иначе - как много кого из бывших легионеров. Во всяком случае, зарабатывал тот на жизнь в одной из частных военных компаний, а поскольку "трудиться" приходилось в основном далеко за пределами Франции, то командировки его редко бывали короткими. Так вот, Ван Дорн обнаружил, что в его отсутствие в его доме кто-то жил. И с изумлением узнал от соседей, что это был он сам, только выглядел... немного иначе. Да и вел себя вежливее обычного. Здоровался, например. Некоторые из соседей даже предположили, что это брат хозяина дома, а не он сам. Дрейк, получив сообщение от французского коллеги, не поленился съездить в Лион и обнаружить, что при всем внешнем сходстве "Генрих", которого ему пришлось отпустить, и Анри Ван Дорн из Лиона - это два разных человека. Словно братья-близнецы из старой криминальной комедии, один из которых грабил банки, а второй преподавал в университете.

Куда подевался "Генрих", выяснить не удалось, как и то, почему отпечатки пальцев совпали. Выданные ему документы нигде не предъявлялись. Зато выяснилось другое - полицейский эксперт прихватил из вещей подозреваемого вещицу, похожую на диктофон. Поскольку следовало проверить, не вел ли тот запись на секретном объекте, изъятие разрешили. Правда, включить устройство эксперт почему-то не смог, а когда задержанного отпускали, отсутствовал на службе - приболел. "Генрих" же, когда его освободили, не стал устраивать скандала из-за диктофона. А что тот остался в руках полиции, стало известно, лишь когда обнаружился настоящий Ван Дорн, который своим его не признал.

Следователь подвинул к себе диктофон. Красивая штучка. Он нажал наугад несколько кнопок - никаких символов или надписей на корпусе не было, кроме названия фирмы-изготовителя (при этом у знакомых ему изделий этой марки логотип был выполнен совсем другим шрифтом), и вдруг на темной панели загорелся зеленый огонек. В списке, всплывшем на небольшом экранчике, значился только один файл.