Сергей Мельник - Сборник Попаданец

— Я так скучала… — Несмотря на всю выдержку, по щеке побежала слеза.

— Ну, так и скучала бы себе дальше! — Это было так больно, когда он рассмеялся ей в лицо. — Когда ты уже повзрослеешь? Мы уже не те восторженно-глупые юнцы, какими были! Ты для меня уже ничто, ты прошлое.

— Но я… я… — она не находила слов.

— Дура. — Хмыкнул он как-то презрительно. — Решила, что раздвинешь передо мной ноги и все? Думала, этого будет достаточно?

Мир поплыл, слезы заволокли взор, туманя разум и окружающую действительность.

— Какая же ты дура. — Поджал он губы презрительно. — Мне просто омерзительно видеть тебя.

— А тебе больше и не придется, — тихий голос заставил вздрогнуть обоих, они совершенно упустили момент, когда в комнату проскочила филигранно-точеная фигурка императрицы.

— Ты?! — взревел король, затравленно оглядываясь по сторонам и выдергивая из ножен длинный стилет. — Так вы заодно?! Ах ты же тварь! Продалась этой сволочи?!

Он ухватил Вальери за волосы, приставляя жало клинка к ее шее.

— Не смей подходить ко мне, или я перережу ей глотку! Ах ты же сучка!

При последних словах король ударил де Кервье рукоятью ножа, разбивая в кровь ей нос.

— М-да. — Император печально покачал головой. — Вот сколько лет живу, а не перестаю удивляться человеческой подлости и низменности душевной. Ты хоть представляешь, что вообще сейчас творишь? Ты хоть на секундочку, на микроскопическое мгновение своей тупой башкой хоть разик задумался, что ты поменял на блеск пустых монет?

— Стража! — заорал король, пятясь от мудрой черноволосой змеи и тяня за собой свою супругу, захлебывающуюся собственной кровью.

— Вот ты и познал цену победы. — Император даже не думал преследовать отступающего мужчину. — Ты узнал, сколько стоит жизнь. Приблизительно прикинул, чего даже стоит смерть, но неужели, скажи мне… Всеми этими долгими ночами с той грязной подстилкой в постели, что мяла твои волосатые яйца за право титула, ты ни разу не вспомнил о том, что у тебя, урода, было то, чего никому и никогда ни за какие деньги мира не купить?

— Стража! — по-прежнему испуганно горланил король.

— Неужели ты не понял, что благодаря ей ты был самым богатым человеком на всей известной земле? — Императрица задумчиво стала теребить перстенек на своей руке. — Вот честно скажу, завидую я тебе.

Король замолчал, видя тщетность своих криков, Вальери заливалась слезами и кровью, из запрокинутой головы слышен был приглушенный стон.

— А ты все это с такой легкостью и непринужденностью засунул между ног той шлюхе, за пару золотых. — Император невесело рассмеялся. — Просто диву даюсь иной раз, снова и снова рассматривая человеческие судьбы.

— Чего ты хочешь? — Король зло сощурил глаза, с презрением цедя слова.

— Её. — Тонкий красивый пальчик указал в направлении молодой королевы. — Только не так, как ты, дурилка, подумал. Не так, ибо я уже целую вечность мечтаю о том, что ты имел, но так бездарно просрал.

Император вытянул руку, и вокруг его кисти образовалось легкое марево прозрачного ореола слегка голубоватого света.

— Брось, — мягко произнесла черноволосая змея, и рука короля сама разжалась, выпуская на пол острую грань заточенной стали.

— Отпусти, — вновь поступила команда императрицы, и рука мужчины выпустила сжимаемые судорожно волосы своей супруги.

— Хм. — Плотоядная улыбка расползлась по лицу вековечного императора. — А теперь иди ко мне мой, кролик, и тихо мне, чтоб ни единого звука.

Ох, сколько ужаса и неприкрытой паники было во взгляде медленно шагающего короля в объятия страшной и мудрой змеи. Дикий ужас, отчаяние и немая ярость безысходности от бессилия, от невозможности сказать нет этой улыбающейся женщине.

— Ты не переживай, — тихим и ласковым шепотом нежно пропела черноволосая мужчине на ушко. — Я позабочусь о ней, в отличие от тебя, я стану для нее хорошим мужем.

Тишина и боль.

Вальери лежала на полу, не в силах пошевелиться. Черный шелковый халат, изукрашенный причудливыми драконами Мао, был распахнут, открывая ее залитую кровью пышно-розовую грудь, потоками уже подсыхающей корки достигая округлого лобка и обрываясь где-то еще ниже.

Было больно и пусто на душе. Было тоскливо и обидно, но до ужаса, до дрожи в коленях и мурашек по спине приятно, когда высокий мужчина, так похожий на ее прежнюю любовь, нежно баюкал ее голову на своих коленях, что-то тихо напевая, нашептывая ей на ушко.

Такое знакомое тело.

Такая уже привычная боль.

Это мой муж, подумала она, рассматривая причудливую вязь непонятного узора и символов на тусклом серебре загадочного перстня на его руке.

— Что теперь будет? — Она поднялась с пола, становясь перед ним на колени, чтобы заглянуть в мудрые и глубокие родные-чужие глаза.

— Я обещал тебе смысл. — Рука с перстнем заботливо поправила прядь ее волос. — Ты снова будешь жить.

— А я смогу? — Она повела плечами, отчего халат соскользнул змеиной кожей вниз по спине, полностью обнажая ее.

— Я помогу. — Его губы нежно прихватили мочку уха, обдав шею жаром дыхания.

— Мне страшно. — Её руки привычно помогли ему через голову стянуть рубашку. — Это все неправильно.

Пальцы с нежностью побежали по могучей груди, губы с наслаждением покрывали поцелуями покатые трудовые мышцы плеч.

— Не бойся жить, малыш. — Мощь его тела заключила ее в объятья, поднимая высоко-высоко, когда он встал с пола вместе с ней на руках, а она с силой обхватила его торс ногами до сладкой дрожи в бедрах. — Ты достойна этого… он — нет… но ты — да!

— Не бойся, — сказал он ей.

И она перестала. Просто успокоилась, просто вздохнула полной грудью, просто отпустила всю ту черную мглу боли и отчаяния, что засела в груди, дабы здесь и сейчас стать счастливой, жадно припадая губами к его устам и телу. Он был другим, это был совершенно другой человек, и, как ты ни всматривайся в знакомые черты лица, это чувствовалось в каждом его движении. Там, где раньше была резкость, царила мягкость и нежность, он знал, что делает, не отключая разум в лихорадке сжигающей страсти. Это было ново, но этот мужчина двигался не для себя, он двигался для нее, так как это требовало ее тело, именно так, как этого хотелось ей. И это было так прекрасно, что за повтором она уже потянулась сама, уже без смущения и робости, уже без мыслей сливаясь с ним, жадно беря то, чего была лишена столько лет, с криком ощущая его высоту жаром незатухающего пожара своей глубины.

Прочь мысли, прочь страхи, долой обиды! Хватит верить, бояться и ждать. Хватит уже гореть и жить ради пустых людей, здесь и сейчас она будет делать это ради себя и своего будущего! Еще! Требовала она, и еще, и снова, и вновь, она поднимала его на бой со своей ненасытностью и внутренней пустотой, которая наполнялась горячей терпкой влагой, что уже смочила не только их тела, но и скомканные в страсти простыни.