Сергей Мельник - Сборник Попаданец

— Указания, ваш благородь? — Сержант зубами стал распутывать ремни на своей руке со щитом.

— Работаем. — Гарич так же с трудом избавился от намертво притянутого щита.

И пошла работа. Есть такое дело на войне, раненых добивать. Мерзко, паскудно и не благородно, но кому-то ведь надо закончить начатое? Упор ногой в грудь, полное отрешение от слез и стонов, двумя руками в гарду и подождать, пока уйдет агония, чтобы перейти к следующему. Гадко, ох гадко, особенно противно, когда умывающиеся слезами здоровенные мужики пытались уползать на одних руках, волоча по земле порубленные ноги, и черт бы с ними, с этими скулящими собаками барона Постпарела, но своих же парней приходилось дорезать, вчерашних товарищей, возможно, тех, кто еще пару дней назад выручал тебя, прикрывая своим щитом.

Не та нынче война, когда можно тащить до лекарей на своем горбу раненого товарища. Совсем не та. Ол’Рок работал в глубоком тылу противника, подрубая его каналы поставок и снабжения, здесь, на краю графства Мирт, помощи ждать было неоткуда, а приказ короны выполнять нужно было. Все, кто не способен встать и идти самостоятельно, больше не встанут. Ныть и размазывать сопли с кровью по лицу, нужно было раньше, до того, как сюда идти.

Все взрослые люди и знали, на что подписывались, из его личных людей с ним только три сержанта, остальные все наемники, кто бывшие регуляры, а кто вольные бойцы с южных окраин. Все знали, на что шли, все получили аванс звонкой монетой, в надежде получить также полный расчет по завершении.

— Что у нас, Крош? — Гарич тщательно протер чьим-то срезанным рукавом лезвие своего меча, прежде чем вогнать его в ножны.

— Пятьдесят семь осталось. — Старый сержант извлек из-за пазухи маленькую серебряную фляжку, сделал глоток и протянул ее капитану. — Правда, разжились лошадьми у разгромленной дружины, плюс пяток арбалетов сняли с них, ну и болтов пополнили.

— Уже дело. — Капитан тоже приложился к фляжке, слегка поморщившись от ядреного пойла, от одного глотка обожгло пищевод, но меж тем заставляя кровь быстрей бежать по венам и проясняя мысли в голове. — Давай команду, нам еще час ходу до родового замка.

Но наемники есть наемники, для них мародерка дело святое, пока все карманы не вычистили, пока все пальцы с кольцами не срезали, да сапоги себе новые по размеру не подобрали, в путь не тронулись.

Гарич, как и сержанты, шел пешком, на трофейных лошадей все же посадили тех, кто был пусть и немного, но подрезан. Пусть зарастает мясо, пока есть свободная минутка, уж слишком быстро тает его сотня на таких вот пустячных битвах среди забытых просторов и дорог севера. Сколько уже? Наверно, за второй десяток перешли. Сначала выбивали обозные караваны с продовольствием, словно разбойники, ставя засады. Но результат по донесениям с фронта практически нулевой, слишком много их ползло по дорогам и тропам, а вот выжигать мятежные гнезда это было уже дело.

Угареты на востоке, Таннеши с запада, пара родовых рыцарских имений, и вот, наконец, Постпарел, чья дружина билась люто, да еще и успела месяцем ранее разбить такую же диверсионную группу, как у Гарича, чем несказанно насолила войскам короны.

Дорогу осилили споро, день застыл в зените, постепенно заваливаясь солнцем набок в сторону вечера, когда дорога разошлась разнотравным полем и им открылся вид на небольшую деревеньку, в центре которой виднелись каменные стены маленького замка баронской семьи.

— Крош, — Гарич окликнул сержанта. — Предупреди всех, сначала замок занимаем, потом деревню грабить.

— Понятно. — Старый сержант буднично кивнул, уже дальше по инстанции разнося указания.

В замке, за хлипкими воротами, что рухнули в считаные минуты под топорами солдат, их встретили два оставшихся старика стражника, тут же слегшие с арбалетными болтами в грудинах. Ну и высокая худая женщина в красивом голубом платье, отороченном огненным лисьим мехом и золотой нитью, что судорожно сжимала в своих хрупких руках ладошки двух детишек, маленькой девочки лет восьми, может семи, и взлохмаченного пацаненка, ближе к десяти-одиннадцати годкам.

— Баронесса Постпарел? — Гарич махнул ладонью старшему из наемников и кивнул своим сержантам, чтобы перекрыли проход внутрь имения наемным солдатам, что нехотя стали разбредаться по деревне, вытаскивая из домов перепуганных крестьян и потроша их нехитрый скарб. Здесь наймитам делать было нечего.

— С кем имею честь говорить? — Женщина кивнула на вопрос и ответила слегка дрожащим голосом.

— Сэр Гарич Ол’Рок. — Капитан учтиво отвесил поклон.

— Мой муж, он… — Она не смогла вытолкнуть последнее слово.

— Он мертв. — Гарич тяжело вздохнул, запрокинув голову к белеющим редким облакам, вяло бегущим по небосводу. — Пару часов назад я со своим отрядом сошелся с ним в бою, живых там больше нет.

Она кивнула. По щекам побежали ручейки слез, но звука рыданий не было, она душила в себе звук. Повисла тяжелая пауза. Маленькая девочка залилась слезами, глядя на мать, а паренек стоял, непонимающе переводя взгляд с рыдающих женщин на капитана.

— Вы… — Женщина с трудом смогла совладать со своим голосом. — Сэр Ол’Рок… вы окажете нам последнее милосердие?

— Без сомнения, баронесса. — Гарич опустился на одно колено, склонив голову. — Мое вам слово, все будет по чести, я лично спущу вас в усыпальницу. Не один солдат и простолюдин не осквернит вас и ваших детей грязью прикосновения.

— Благодарю. — Она кивнула. — Прошу вас, поднимемся в покои наверх.

Гарич встал, тяжело печатая шаг следом за ведущей за собой детей женщиной.

Прекрасной женщиной.

М-да. Ол’Рок проникся уважением к ней. Это была уже шестая семья по счету, шестой род, для которого он стал карателем, и, увы, лишь первая среди равных, кто смогла удержаться, чтобы не упасть в ноги убийце, забыв о чести и не принявшись лизать его сапоги.

— Вы подождете? — Она остановила его в коридоре своим вопросом.

— Конечно. — Гарич услужливо наклонил голову.

— Благодарю. — Она выбрала три раздельные комнаты, в одну отвела рыдающую девочку, пробыв там какое-то время и успокаивая ее, после чего отвела и перепуганного паренька в отдельные покои. — Мы готовы.

Она не оглядываясь зашла в комнату, выбранную для себя, а Гарич, выждав для приличия пяток ударов сердца, зажмурившись, потянул из-за пояса свой фамильный мизерикорд, стальной трехгранный клюв тусклой и холодной стали.

Пора.

Он скользнул к первой двери, мягко отворяя ее и входя внутрь, где на изысканной детской кроватке среди игрушек, лежала зажмурившись маленькая девочка, с трудом сглатывая слезы.

Негоже медлить.

Его тяжелая ладонь прикрыла ей рот, после чего сталь клинка вошла на всю длину в грудь девочки, пробив ее навылет и вспоров перину за спиной. Хороший удар, почти мгновенная смерть.