Сергей Мельник - Сборник Попаданец

Тишина.

Пошатываясь, словно хмельной, он вновь вышел в коридор, смахивая преступную и предательскую влагу слез с глаз.

Тяжело.

Очень тяжело было внутри.

Просто погано до одури.

Сделав судорожный глоток воздуха, он вновь покачнулся, проскочив детскую дверь и войдя в супружеские покои, где на широкой кровати лежала женщина, невидящими глазами уставившись в потолок.

Шаг. Кроткий взмах, и вновь прочь в коридор, схватиться за каменную стену двумя руками, дабы устоять на слабых ногах.

Дышать, главное дышать, проталкивать тяжелые глыбы каменного воздуха, через ад горлового спазма горечи. Женщины, дети, совсем еще крохи, и всех, согласно кодексу чести, нельзя отдать на поругание черни. Простолюдин не должен касаться благородного, они все должны получить последнюю милость от его руки, а он должен выполнить волю сюзерена, он должен выполнить приказ короля.

Зло, с оттягом он хлестанул себе пощечину по лицу, дабы от боли хоть немного тело пришло в чувство. Как же мерзко все это! С силой он оттолкнулся от стены руками, вновь делая шаг к уже последней по счету двери, распахивая ее рывком и входя внутрь к очередной детской кровати, чтобы замереть в недоумении.

Взлохмаченного пацана не было.

Кинув взгляд на закрытое витражное окошко, он с сожалением посмотрел на кровать, похоже, пацан залез под нее, это только усложняло задачу. Ему уже приходилось вытаскивать ребенка из его убежища, и от этого еще больше сердце сжималось в муке боли.

Легкий шелест сзади заставил его инстинктивно податься вперед и прикрыть руками шею, что и спасло Гарича от неминуемой гибели. Маленький паршивец, оказалось, и не думал прятаться от него в надежде спастись, сухое детское тельце прыгнуло на него с потолочной балки вниз, метя небольшим кинжалом, украшенным изумрудами, точно в шею.

— Твою же мать! — Острое жало ножа вошло капитану в предплечье, проскочив по стыку и шнуровке защиты и резанув тупой болью. Словно дикий звереныш, мальчишка рычал, силясь выдернуть засевший клинок и нанести повторный удар, обхватив сзади ногами могучую спину Ол’Рока и повиснув на нем. Через плечо Гарич ухватил пацаненка за волосы, резко рванув через себя и посылая того в полет через всю комнату.

По кисти и пальцам на пол побежала струйка алой крови, тяжело падая на пол. Поморщившись, капитан выдернул засевшее жало, откинув в сторону, и глядя, как на полу возится оглушенный ударом о стену мальчишка.

— Очень смело с вашей стороны, юный барон, — с трудом вытолкнул из себя слова Ол’Рок, как-то невесело усмехнувшись. — Жаль, что впустую.

— Я убью тебя! — Мальчишку трясло, как осенний лист на ветру, слезы лились рекой, но меж тем руки сжимались в кулаки, и страха на его лице не было даже намека. — Я всех вас убью!

Тяжелый мизерикорд неожиданно вернулся в свои ножны за спиной капитана. Грузно и тяжело печатая шаг, Ол’Рок прошелся через всю комнату, устало рухнув на скамью у окошка рядом с небольшим письменным столиком, за которым, видимо, молодого баронета обучали грамоте.

Глупая ситуация. Глупая и бессмысленная. Зареванный мальчишка, сжимающий кулаки в углу комнаты, и здоровенный мужик, сидящий на лавке и, морщась, снимающий наруч, закатывающий рукав кольчужной рубашки, чтобы изучить глубокий порез на руке.

— Что с моей матерью и сестрой?! — вскрикнул пацан с истерикой в голосе.

— Мертвы. — Капитан задумчиво смерил взглядом ребенка.

— Убийца! Будь ты проклят, я все равно доберусь до тебя! — Парня трясло от переполнявших его эмоций.

— Сюда иди. — Гарич здоровой рукой похлопал по стульчику перед столом, у которого сидел.

— Я не сдамся тебе без боя! — Мальчик поднял с пола сломанную ножку от разбитого при падении стула, выставив ее перед собой.

— Это хорошо. — Ол’Рок устало провел ладонью по лицу. — Но это потом, сейчас иди сюда.

Повисла пауза, наполненная тишиной. Юный баронет продолжал стоять, всхлипывая, а Гарич буровить его своим тяжелым взглядом.

— Ну? — наконец нарушил тишину капитан. — Долго тебя еще ждать? Давай иди сюда, имел мужество напасть, так давай теперь имей мужество выслушать меня.

Мальчик неверными мелкими шажочками стал продвигаться вперед, в конце концов, замерев в шаге от этого страшного мужчины.

— Садись. — Кивнул ему капитан, срывая у себя за спиной занавеску и с треском начиная рвать ее на лоскуты на глазах испуганного мальчика. — Тебя как звать-то, юный Постпарел?

— Этьен. — Мальчик продолжал шмыгать носом.

— На, Этьен. — Мужчина протянул пареньку лоскуты изорванной занавески. — Замотай мне руку, а я пока немного поговорю с тобой.

Мальчик изумленно смотрел на окровавленное предплечье убийцы и лоскуты ткани в своей руке.

— Значит, слушай меня, Постпарел, слушай внимательно. — Большие темные, тяжелые и колючие глаза убийцы пригвоздили ребенка к месту, не давая ни малейшего шанса ослушаться. — Жизнь… Ну что ты там замер? Мотай давай, говорю, и сопли подбери, терпеть этого не могу. Жизнь, мальчик, каждого уважаемого мужа должна складываться из достоинств и недостатков. Почему? Потому что достоинства это идеал, к которому мы все должны стремиться, а недостатки это тот враг, с которым мы должны бороться каждый день, превозмогая тяготы лишений, свои собственные внутренние «не хочу» и «не буду». Без цели не будет пути, а без врага не будет победы.

Ты и я, мы суть единого, мы соль земли, мы рождены для чести и верности своим словам и действиям. Ты, мой дорогой Этьен, должен понять одну вещь. Твой отец предал клятвы, которые давал еще его прадед, отринув идеал и пойдя на поводу недостатков. Ты резвый парень и наверняка слушал из-за спины все доводы, которых придерживался твой отец, все те мысли и страсти, что бурлили в его уме и сердце. С ними можно соглашаться, а можно и не принимать. Это уже выбор твоего сердца. Однако путь недостойный избирает тот, кто идет, отринув такие вещи, как честь, достоинство, верность себе и своим словам, потому как слово, данное тобой, стоит ровно столько, сколько стоишь ты сам.

Там за стенами огромный мир, наполненный черной массой людей, чья жизнь и чья смерть, а также слово ничтожны пред тобой, ибо ты по рождению уже обязан быть выше их всех на голову. Понимаешь? Обязан соответствовать, держать марку, являться примером, стать идеалом для всех, кто еще может взойти вверх, работая над собой и становясь лучше.

— Пусть так! — Мальчик сидел, комкая в руках лоскуты занавески, без слез смотря глаза в глаза убийце его семьи. — Моя мать говорила, что это большие игры больших мужчин, и мой отец сам выбрал путь, по которому ему следовать! Он знал, на что идет, и я уверен, он не был трусом и глупцом!

— Не в глупости и трусости вопрос. — Капитан сморщился от слов мальца. — Вопрос в принципах, вопрос тут в верности и данных единожды клятвах.