Руслан Бирюшев - Поднимается буря

– Отлично! – Француз плеснул на зерна немного воды из кувшина. Пояснил, обращаясь к Николаю: – Нужно слегка смочить кофе перед тем, как заваривать. Пусть минутку настоится.

Остальные присутствующие закивали – очевидно, всем, кроме Дронова, атташе это уже рассказывал. Майор, не зная, как себя вести, неуверенно хмыкнул:

– Похоже, вы в этом знаете толк. В кофе то есть.

– Пристрастился в Африке. – Тьерри погладил двумя пальцами поршень, торчащий из крышки кофейника. – Там кофе достать не просто, а очень просто. Воду – сложнее. Ну а когда к нему привыкнешь – потом невозможно отвыкнуть. Хороший кофе – это как морфий, только наоборот. Так, пора…

Он наполнил колбу френч-пресса горячей водой и закрыл крышкой, но сам пресс-фильтр опускать не стал:

– Пропорция кофе к воде – один к семи или один к десяти. Я сделал один к десяти. Зерна впитывают влагу, потому лить надо чуть больше. Джейн, будь добра, засеки четыре минуты. Ровно четыре.

Николай ожидал, что девушка достанет из кармана часы, но вместо этого она лишь на пару секунд прикрыла глаза, шевельнула губами, беззвучно проговорив какое-то короткое слово, и кивнула:

– Ровно четыре, месье.

– А пока мы можем начать разговор, господа. – Атташе французского посольства подался вперед, облокотился о стол и сплел пальцы. В точности как Настя. «Совсем плохо дело, – подумал Дронов – Куда я влез…»

Впрочем, пока ничего страшного не происходило – Тьерри любезно начал с себя, коротко изложив свою военную биографию. О том, что в кавалерии он только начинал, бо́льшую часть карьеры сделав в ином ведомстве, француз совершенно не скрывал и временами прямо сообщал, что о каком-то эпизоде из своей службы рассказать просто не может. По-настоящему растерялся Николай, когда тот как ни в чем не бывало упомянул свою работу военным советником в Халифате. Там французский офицер некоторое время обучал арабские войска, защищающие Суэцкий канал от африканских мятежников. То, что формально принадлежащий Халифату канал – совместное детище Франции и Англии, вовсе не было секретом, как и то, что все три державы заинтересованы в его безопасности. Однако в свете недавних Настиных рассуждений о возможных виновниках взрывов в Ташкенте и Берлине признание Ламбера показалось Дронову важным – и неожиданным. Как толковать подобную обмолвку, майор пока не знал.

– Месье, ровно четыре минуты, – сообщила внезапно англичанка, перебив Тьерри на полуслове.

– Отлично! – Француз плавно нажал на поршень кофейника, опустив пресс, прижав зерна к донышку. – И, Джейн, пожалуйста, присядь уже. Я и для тебя чашку приготовил. Тут ровно семь порций, ни одна не должна пропасть.

– Я не принимаю пищи на службе, месье, – с осуждающими нотками в голосе ответила девушка. – Вам это известно.

– И не принимай, – фыркнул атташе. Подхватив френч-пресс, он принялся разливать кофе по чашкам. – Пищу – не надо. Только кофе.

– Месье…

– Я сам смолол эти зерна. Сам приготовил напиток. Он точно не отравлен.

– Я… – Доу вздохнула. Улыбнулась. – Хорошо, месье.

Она опустилась в свободное кресло – прямо напротив Николая – и взяла свою чашку, почему-то даже не сняв при этом перчаток. Очень осторожно отпила крошечный глоток, будто и впрямь опасаясь, что вместо кофе там окажется кислота. Дронов позволил себе отвлечься ненадолго от тревожных и параноидальных мыслей, чтобы украдкой полюбоваться на девушку. Вечером в посольстве у офицера не было времени толком к ней присмотреться. Между тем маленькая зеленоглазая британка в самом деле была очень красива – хрупкой и холодной красотой фарфоровой статуэтки. Удивительным образом она казалась женственной и изящной даже в своем мужском костюме, а черный пиджак наилучшим образом оттенял белую кожу и золотые локоны. Ничего странного, что французский полковник проявляет знаки внимания к телохранителю…

– Николай Петрович, пейте скорее, – мягко произнесла Джейн, взглянув на майора поверх своей курящейся паром чашки. – Кофе быстро остынет.

– Э-э… да, конечно. – Николай тоже поднес чашку к губам – и едва на выронил ее, осознав, на каком языке обратилась к нему англичанка. – Минуточку… вы знаете русский?

– Немного, – ответила та уже по-немецки. – Лучше, чем итальянский, но хуже, чем хохдойч или французский. Мне показалось, что вы задумались и можете не понять, если к вам обратиться на неродной речи. Пейте же.

– А, да… – Дронов торопливо отпил из чашки, ненароком опустошив ее на две трети сразу.

– Вы полиглот, фройляйн, – заметил полковник Шварцвальд. – Четыре языка?

– И отдельные фразы на нескольких других. – Девушка спокойно кивнула, сделала еще один крошечный глоток. – Служба обязывает. Моя фирма работает со всей Европой, а также с Россией. Я должна понимать своих клиентов без посредника. Как и любой мой коллега. К сожалению, все языки, кроме немецкого, я изучала по ускоренной программе, и мои знания достаточно поверхностны.

– Благодаря контракту со мной Джейн сейчас подтягивает французский. – Месье Ламбер встряхнул опустевший кофейник и отставил его в сторону. – Она быстро схватывает, только с акцентом ничего поделать не может. Но мы работаем над этим. В любом случае, думаю, пришло время дать слово нашему гостю. Николай, вы не против?

– Конечно. – Дронов откашлялся и начал рассказ. У него было время подготовиться, так что, переходя от реальных фактов своей биографии к вымышленным, майор не сбился. И отставные офицеры, и оба полковника слушали внимательно. Наибольший интерес у них конечно же вызвали пушки британского производства, найденные в хокандских крепостях, и описание мятежа все в том же Хокандском ханстве. Здесь Николай рассказал меньше, чем мог бы: о своем путешествии в Ташкент в самый разгар восстания офицер предпочел умолчать. В какой-то момент Павел прервал Дронова и, извинившись, откланялся – ему нужно было возвращаться в российское посольство. Оставшись без незримой поддержки молодого дипломата, Дронов почувствовал себя одиноким корветом во враждебных водах. Опасность в виде, например, каверзного вопроса могла появиться в любой момент и с любой стороны, а помощи ждать было неоткуда.

– Честно сказать, я не разделял надежд на авианосцы, когда их только начинали строить двадцать лет назад, – признал каперанг Сосновский, выслушав подробности штурма Ташкента. – И сейчас сложно сказать, будет ли от них толк в большой войне. Однако в некоторых ситуациях они действительно полезны. Развернуть около города наземный аэродром и перегнать туда самолеты было бы действительно сложнее и дольше. А теперь появились эти крылатые торпеды, запускаемые с аэропланов, – говорят, британцы на учениях такими сожгли списанный броненосец при помощи всего десяти бипланов. Прежде даже дюжина самолетов могла разве что повыбить такелажную команду да расчеты щитовых установок пулеметным огнем – и то если бы им удалось подлететь вплотную. А недавно кто-то додумался приделать к торпедам пару ракетных ускорителей, и их дальность полета выросла чуть не до километра… – Он невесело усмехнулся. – Ну, ничего удивительного, что я не сижу в Штабе Аэронавтики.