Дмитрий Билик - Короны [дилогия; СИ]

— Итак, всех нас с рождения окружают символы, — Веглас развел руками. — Символы везде. И господин Фрейд… Господин Фрейд…

Толпа настороженно загудела — Роман Валерьевич раскачивался на ногах, упершись пустыми глазами в пустоту, и повторял лишь два слова: господин Фрейд. Лишь Кристиан, обхватив голову, беззвучно ронял слезы на холодный камень, ожидая того, что сейчас случится. С его могущественным учителем, Вегласом всех ветров, защитником Рюгена, вот-вот должен был произойти припадок. Парень знал это, потому что сам не раз прошел через эти муки. Но Роман Валерьевич… До этого момента Кристиан думал, что проклятие не властно над могучим старцем.

И припадок произошел. Веглас повалился на землю, истерично дергая конечностями и брызжа пеной, его добродушное лицо превратилось в звериную маску, а речь обрела чужую интонацию. Он бормотал нечто невразумительное, мышцы застыли стальными нитями под кожей, а зубы скрипели друг о друга. Только тут Кристиан понял, что учитель может умереть. Погибнуть, откусив собственный язык или захлебнуться слюной. Дамн подскочил к старику, повернул голову набок и всунул в рот валявшийся рядом скользкий нож с застывшим на нем жиром. Роман Валерьевич трясся и хрипел, но Кристиан не отпускал его голову.

Когда все прекратилось и старик затих, на площади не было ни одного человека. Теперь они сами видели проклятие, живущее внутри Вегласа, и кто знает, смогут ли рюгенцы примириться с этим в душе? Теперь и Кристиан, и Роман Валерьевич — Дамны. И все это видели. Все в полной мере это понимают.

— Они… Они… — старик еще не открыл глаза, но зашарил руками, ища опору.

— Учитель, не делайте резких движений, приступ может повториться, — парень подал ему флягу с водой. — Попейте.

Веглас сделал несколько неуверенных глотков и открыл глаза. Дамн часто видел последствия припадков — из людей точно высасывали силу, превращая их лица в призрачные химеры. Требовалось много времени, чтобы прийти в себя, вернуть жизненный сок. И никогда ни один припадок не проходил бесследно. Теперь Кристиан наблюдал это явственно, как и прежде у других знакомых Дамнов, но впервые на примере великого Вегласа.

— Кристиан, это ты. Я видел, как они… они опять…

Старик закрыл глаза и на его ресницах появились слезы.

— Они опять принялись за старое. Этого еще не случилось, но я видел. Видел. Понимаешь?

— Кто они?

— Мои друзья.

— У вас есть друзья, учитель? — удивился Кристиан.

— Есть, мы пришли вместе, из моего мира. Пришли давно. И жили вместе, как одна большая семья, пока…

Он замолчал, уже окончательно опершись руками, и самостоятельно сел. Предзакатное солнце мягко коснулось его морщинистого лица, и Кристиан в очередной раз удивился, сколько же учителю лет. Веглас старее самых древних стариков, которых видел Дамн в своей жизни.

— Не думал, что все опять повторится, — наконец сказал он и посмотрел на ученика. — Но все идет именно к этому.

— Это так важно? — спросил парень. — Ведь они больше не ваши друзья. Пусть делают, что хотят.

— Судьба многих жизней зависит от исхода противостояния, — сказал Веглас. — Давай-ка, парень, помоги мне встать.

Роман Валерьевич с помощью Кристиана поднялся, утер слюну со рта, отряхнул одежду и, шатаясь, пошел к домику, который рюгенцы выделили им для жилья. Дамн не видел, но чувствовал, как десятки пар глаз впились в них, вцепились хищными когтистыми лапами в загривок, следя за каждым движением, ловя каждый взмах руки учителя, ожидая повторения припадка. Ведь знали, что проклятый, спроси любого — каждый знал, а как увидели, своими глазами увидели, то сразу все страхи и тревоги в них проснулись. Боятся Дамнов, еще как боятся — в них дух Темного Бога.

Но сейчас Кристиану было все равно — лишь бы учитель поправился. Ведь все знают, не живут проклятые долго, каждый припадок отнимает силы, жизнь укорачивает. Подставил свое плечо, Роман Валерьевич оперся, и пошли тихонечко: Дамн чуть ногами перебирая, а Веглас по земле шаркая. До дома добрались, дверь толкнули — у них всегда отворено — никак Кристиан не мог убедить учителя запираться, люди-то разные. А тот знай свое: «Брать у меня нечего».

Жили, и правда, бедно, как ни старался Дамн отложить что-нибудь, припрятать на черный день, старик всегда ловил его и ругал. «Они люди науки, и все материальное их только приземляет. Как только Кристиан отринет все материальное, тогда и воспарит». В общем, свою обычную чушь талдычил. Слова, вроде, все понятные, знакомые, а смысла никакого. Воспарит… Материальное… Лучше бы сыра завернул в тряпицу, когда мельника жена предлагала, да отложил. Нет, поел немного да отказался. Материальное… Вот ведь тоже.

Кристиан повалил старика на кровать, да и кровать-то, одно название — низенький топчан с худым тюфяком, набитым соломой. Ведь предлагали же и дом хороший, и мебель, так нет, упрямец, отказался.

Дамн ожидал, что теперь учитель полежит, наберется сил — у него самого после припадков сил всегда не было — но Веглас всего через пару минут поднялся на ноги и стал собираться.

— Учитель, учитель, вы куда надумали на ночь глядя?

Роман Валерьевич посмотрел внимательно на Кристиана, будто первый раз его увидел, облизнул задумчиво сухие губы — это у него привычка такая, когда об умном размышляет, — и тихо заговорил.

— Тебя все-таки придется взять с собой, хотя мне бы не хотелось. Там будет угрожать опасность, реальная опасность. И даже я не смогу всего предугадать. С другой стороны, оставлять тебя здесь и сейчас было бы подло. В Рюгене ты вряд ли задержишься. К тому же тебе уготована большая судьба, если все сложится… Следовательно, — Веглас опять облизнул губы. — Пойдешь со мной.

— Куда? — попытался Кристиан заглянуть старику прямо в глаза. — И самое важное, когда?

— Прямо сейчас. Выходить надо прямо сейчас, — решительно сказал старик. — Медлить нельзя. А куда?… На юг.

— К столице? — улыбка довольно растеклась по лицу ученика.

— Нет, нет, много дальше столицы, — Роман Валерьевич принялся рыскать по дому, то и дело что-то поднимая, щупая, рассматривая подслеповатыми стариковскими глазами разное барахло. — Много дальше. Ты, наверное, слышал о Горе Богов?

— Кто ж о ней не слышал, — усмехнулся Кристиан. — Только говорить нельзя…

— Да, да, да, — отмахнулся учитель. — Иначе навлечешь гнев Богов. Так же, как и будущее видят только те, кто проклят. И так далее и тому подобное.

— Будущее видят проклятые, — согласился Кристиан. — Только Дамны, как вы и я. Только учитель великий Веглас всех ветров, которому легкий бриз и грозовой шторм приносят вести о грядущем, а я обычный проклятый, не способный заглянуть дальше, чем через одну луну.