Дмитрий Билик - Короны [дилогия; СИ]

— Я приготовил похлебку. Она еще горячая.

— Горох? — брезгливо спросила леди Хелен.

— Будьте покойны, я день отстаивал горох отдельно, а потом поменял воду. Живот болеть не будет, — Фергус выудил деревянную ложку.

— Ну что ж, попробуем, — согласилась фаворитка.

— Ваша светлость, я принес вам ваш меч. Вы оставили его внутри.

— Конечно, оставил, — нехотя взял ножны сир Иллиан. — Мне не нужен здесь меч, поэтому и оставил. На горе мы в безопасности.

— Никто не знает, что может приключиться, ваша светлость, — не согласился Фергус. — Пусть уж лучше при вас будет меч и с вами ничего не случится, чем меча не будет и произойдет нечто опасное.

— Ферр, как ты это сделал? — громко спросила леди Хелен.

— Что именно? — не понял Войл, не обратив почти никакого внимания на его искаженное имя — так его еще никто не называл.

— Суп. Он изумительный.

— Похлебку учила готовить меня матушка.

— Фергус, что-то еще? — спросил господин, заметив, что стражник не уходит.

— Да, сир Айвин просил вас явиться на казнь шестерых преступников.

— Фергус, не казнь, а понижение, — поправила леди Хелен. — Они останутся живы. Хотя жизнь, конечно, утратит краски, после десятки-то.

— Хорошо, сир Айвин просил вас явиться на понижение шестерых преступников, — легко согласился Фергус, хотя не понимал, куда еще ниже можно понизить разбойника. Да и сир Айвин, говоря о «предстоящей процедуре», что бы это ни значило, выглядел несколько встревоженным.

— Скажи, что мы сейчас придем, — ответил ему сир Иллиан.

Фергус поклонился и пошел прочь. Конечно, он догадывался, что «сейчас» растянется, как минимум на полчаса. Поэтому и пришел заранее, до того, как сиру Иллиану и леди Хелен предстояло явиться на казнь, то есть на «понижение».

Фергус видел всего две казни в своей жизни. Однажды сопливым мальчишкой, вопреки воли родителей, он прокрался на деревенскую площадь, чтобы посмотреть, как вешают троих разбойников. А второй раз в Кривошее, вотчине семьи Ойзонери, уже юношей, Войл наблюдал обезглавливание худого рыцаря со злым лицом, преступившим клятву и восставшим против сеньора. Вряд ли когда-нибудь он забудет, как голова с налипшими на нее мокрыми волосами глухим стуком упала на землю и покатилась, собирая собой солому, куриный помет и мелкий сор.

И хоть леди Хелен заменяла наказание преступников таинственным словом «понижение», выглядело это именно как казнь. Знал Фергус — у правителя должна быть жесткая рука и холодное сердце, обязанное нести справедливость, но все равно жалел Войл злодеев. Стоят на коленях, руки веревкой стянуты, глаза плотно завязаны, головы опущены. Кто поднять пытается, тому сзади тычок сразу, чтобы не думал даже, а не поймет — могут и ударить. И все они словно братья родные, похожи друг на друга — худые и испуганные. Только один выделяется своей озлобленностью. Тот, кого нарекли дурным именем Игорь.

Думал Фергус, сир Айвин суд вершить будет, только тот сам стоит белый как снег. Стражник еще раньше понял, что на него слово это странное так действует — «понижение». Боится он его, что ли? Перед преступниками возвышался могучий сир Руслан. Вот в нем точно ни страха, ни жалости, ни сомнения. Хороший бы лорд из него получился.

— Роман Валерьевич настоял, чтобы я рассказал, что с вами произойдет.

Один из преступников тихонько всхлипнул.

— Мы проведем процедуру понижения ваших телепатических способностей — до восьмерок минимум. После этого отпустим. Вы вольны идти куда вам вздумается, прожить свою жизнь, как посчитаете нужным. Но если кто опять встанет у нас на пути, то никакой пощады не будет. Давай, Костя.

Прислужник сира Руслана сгреб в охапку одного из преступников, поставил на ноги и потащил в дом-без-окон. Фергус видел, как внутри мерцает свет, странный, не живой, какой бывает от свечи, а яркий, ненастоящий. Да, именно ненастоящий, дурной свет. Дверь захлопнулась, и Войл услышал, как скрипят ремни, и трещит дерево. Он был в доме-без-окон вчера с господином и видел это… кресло. Сир Айвин многое рассказывал лорду Лейтри про сверхспособности, их понижение или обнуление, но Фергус понимал другое — здесь будут проводиться пытки. Зачем еще все эти штуковины позади кресла, ремни на подлокотниках, гигантский шлем, какого нет у самых нелепых рыцарей? Конечно, жаровни Войл не заметил, но совершенно точно шлем раскаливают и надевают на голову несчастного. Тут даже к запретным жрецам Темного Бога не ходи.

Но вот теперь все стихло. Ненадолго, как перестают кричать птицы перед дождем, только что метавшиеся над головой. Загудели тысячи разозленных ос, захрустели сотни ломающихся сучьев и изнутри полыхнуло. Щели между дверьми осветились ярким светом, все тем же дурным, мертвецким и звуки стали затихать. Когда все прекратилось, Фергус вновь услышал, как скрепят ремни, а после из дома-без-окон выволокли злоумышленника. Вопреки ожиданиям Войла никаких разительных перемен с ним не произошло, но у стражника все равно сидело необъяснимое чувство внутри, что несчастному тому нечто отсекли. Сир Руслан сам снял повязку с глаз и указал рукой в сторону одного из больших домов — там держали остальных пленных жителей горы.

Восемь раз открыл свою дверь дом-без-окон, и восемь раз завели туда худых людей, и семь раз, испытавшие «понижения» безропотно отправились к своим. И лишь человек с дурным именем Игорь кричал, извивался и даже укусил сира Костю за руку.

— Вы же не понимаете, суки, — кричал он. — Что значит понижение для телепатов-десяток. Это как если вас, тупых кинетиков, просто обнулить. Суки, пустите.

— Нет, не сравнивай это, — подошел вплотную к нему сир Руслан. — Мы в голову ни к кому не залезаем и людьми не управляем. Была бы моя воля, я тебя, гавнюка, обнулил, полностью. Слышишь?

Сир Игорь хоть все еще и сопротивлялся, но уже замолчал, скрипя зубами и тяжело дыша. Сиру Косте помог еще один человек из окружения сира Руслана, и вдвоем они затащили сопротивляющегося преступника внутрь. Вновь оживший рой пчел, затрещали сучья, полыхнуло, и все было кончено.

К вечеру хлопот прибавилось. Сир Роман Валерьевич и сир Руслан долго и ожесточенно о чем-то спорили, но старец все же одолел умом крепкого воина. Для Фергуса подобное было не в новинку. Он часто видел, как недооценивают светлую голову, предпочитая ей грубую силу, и как часто потом жалеют и сокрушаются. Войл частенько думал, вот будь он сам лордом, то оберегал бы умных людей, которые не могут постоять за себя. Построил бы какой-нибудь богатый дом разных наук для них, выдавал щедрое жалование, ездил по королевству и сам набирал туда молодых талантливых мальчишек.

Но вот сиру Роману Валерьевичу не нужна была защита или покровительство. Он пользовался одинаковым уважением, как и людей сира Руслана, так и у худых законоотступников. И воля старца была непреклонна: они проследуют к Проклятой лощине, где и состоится решающая битва, и исход станет предопределен. Еще Фергус слышал что-то про телепатический процессор, шлем, человека, не прошедшего сеанс, но большого значения подобным словам не придавал. Чужеземцы с самого первого дня несли всякую околесицу, Войл уж давно привык.