Сергей Хорошавин - Опричник (СИ)

Слово за слово, чарка за чаркой, уговорил я Михайло Дмитриевича тряхнуть стариной. Не последним из аргументов было и то, что принимать работу посошных "выпускников" будет Иван Васильевич Шереметьев Большой, с которым тот успел сдружиться.

...

С тех пор как на лещадь домны были загружены дрова, и началась просушка, прошло уже около шести недель. В понедельник вода в пруду, благодаря обильному паводку, уже достигла той минимальной отметки, при которой можно не беспокоиться о нормальной работе водяного колеса, приводящего в действие улитку вентилятора. Горн домны раскалился докрасна, а прогреваемая кладка успела окончательно просохнуть до самого верху, и можно было приступать...

По моей команде мужики начали чистить длинными загнутыми металлическими прутами лещадь, после чего поставили порог и замазали щель глиной. Затем домну набили древесным углем до самого распара, забив предварительно пространство между порогом и распаром угольным мусором пополам с землей. Когда засыпанный уголь разгорелся и начал оседать, угля добавили до двух третей и стали ждать покуда огонь не выйдет наверх, после чего засыпали пару колош угля вперемешку с легкоплавким шлаком от домницы, а сверху добавили несколько колош угля же, но уже с рудой постепенно увеличивая количество оной. После заполнения всей домны открыли фурмы и, дождавшись появления первых капель шлака, установили фурмы и начали легкое дутье, постепенно его увеличивая.

Тумай и пара его соплеменников стояла рядом и внимательно слушала мои пояснения. К сожалению не все можно было показать вот так сразу, кое-что пришлось просто рассказывать, например как контролировать температуру домны. С одной стороны дело нехитрое, если знаешь: надобно разогреть домну -- засыпь несколько колош чистого угля, остудить потребуется -- добавь побольше руды, а если идет нормальный ход, знай себе соблюдай установленную пропорцию.

А дальше следи, как поднимется чугун со шлаком до уровня фурм -- останавливай дутье, отбивай заделку темпеля, да шуруй рабочим ломом по лещади, отбивай приставшие жуковины, да спускай шлак по пологу, через порог. После чего надобно, заделав набойку порога, пустить дутье еще минут на десять-двенадцать, а потом пробить нижнюю заделку и выпустить чугун через летку. Тут важно хорошо прогреть лещадь, иначе первый чугун может застыть и тогда балдой его не расшевелить -- придется работать соколом и есть риск расшатать кладку. Впрочем, нас эта беда миновала, потому как, зная о возможной опасности, я предпочел перестраховаться. В крайнем случае, пусть мы потеряем на долговечности кладки, чем угробим домну в самом начале.

Первый чугун мы получили ближе к утру. Решив поначалу не рисковать, я начал с ядер, хотя формы были готовы не только для них, но и для более важных отливок: пары щековых дробилок и трех комплектов барабанов для проката картечи, а также для прокатных валков под пруток. Но сначала отлили нескольких якорей-лягушек и полдюжины чугунных единорогов весом по восемнадцать с половиной пудов. Длину ствола при этом увеличили почти вдвое, чтобы можно было полноценно использовать местный порох. Отливали их в первую очередь потому, что стволы еще предстояло подвергнуть томлению в закрытых коробах с песком при температуре порядка девяти сотен градусов. С термометрами у нас пока было глухо, но тут в них нужды не было -- при топке дровами без принудительного дутья это предельная температура. Сильнее разогреть, как не крути, не выйдет. Тут важнее равномерность нагрева, а вот это как раз решается за счет массы печи и загруженных материалов, в частности песка.

Несколько суток я спал, выкраивая время между плавками, которые шли с промежутком в шестнадцать часов. После того как испытали ядра, и оценили качество чугуна отлили долгожданные щековые дробилки, барабаны и валки для проката заготовок под картечь. Шлак тоже без дела не пропадал -- шел на плиты для защиты второй очереди плотины. Ее все равно придется строить, если я хочу иметь возможность катать листовую сталь и жесть. Даже примерные прикидки показывали, что даже для самого скромного двухвалкового стана с шириной проката в аршин потребует больше мощности чем может дать нынешний пруд, да и то при условии снижения скорости проката до минимума.

Впрочем, пока говорить обо всем этом было рано: потребное количество рабочих рук, необходимых, чтобы возвести все за один сезон, приближалось к четырем тысячам человек. Пока не только нанять такую ораву не на что, и даже дай мне Иван Васильевич столько посохи, мне их не прокормить никоим образом. Раньше, чем соберем урожай, да государь рассчитается со мной за ядра и думать нечего.

Тем более что мне сейчас приходится разрываться на части и параллельно контролировать работу по очистке серы и подготовку форм для отливки деталей пороховой мельницы. Хорошо хоть через три дня Тумай настолько хорошо разобрался во всех тонкостях рабочего хода домны, что смог подменить меня в натаскивании в этой премудрости Тингая и Кичая, и я смог заняться тем, что без меня все одно никто не сделает.

...

За три дня я успел собрать и отладить еще дюжину ружей, время от времени отрываясь, чтобы глянуть, как там дела с домной. Селитра и сера для пороха уже были приготовлены, уголь запасен заранее, мельницы для приготовления двойной смеси тоже были готовы, так что после сборки бегунов можно было приступать к его изготовлению. Барабаны для картечи пока шлифовали, параллельно собирая саму конструкцию. А щековые дробилки уже работали во всю, к немалой радости мужиков, дробивших раньше руду вручную, молотами.

К обеду пятницы прискакал Заболоцкий. Обоз, по его словам, застрял на Тёше, что было не самой главной бедой -- часть казаков, из тех, что прибыли в Нижний из Новгородчины слегли с лихоманкой. Все бы ничего, но те симптомы, которые описал Сенька, меня сильно насторожили, поэтому я велел татарам седлать коней и через час мы выехали. По дороге заставил вспомнить толмача все подробности: кто и когда занемог, на что жаловался, и так далее. По всему вырисовывалась очень знакомая мне по двадцатым годам картина заболевания. Жар, немного спадающий днем, ломота в мышцах, бессонница, отечность. Сыпи пока ни у кого вроде не было, но лиха беда начало, через пару дней, если я не ошибаюсь, она должна появиться.

На следующий день, прибыв на место, мы подтянули плот, на котором переправлялся Заболоцкий, повыше по течению и перебрались на другой берег Тёши, после чего я осмотрел заболевших казаков и гультяев. У троих уже явно выраженные "кроличьи глаза" и ярко красные губы. Сухая горячая кожа почитай у всех кто слег, печень и селезенка тоже увеличена. У двоих уже развился тифозный статус: возбужденная бессвязная речь, помрачение сознания, агрессивность. Потрогал затылочные мышцы, так и есть -- вполне отчетливая оцепенелость, а так же обильная и многообразная сыпь, та самая, когда часть пятнышек при надавливании исчезает, а часть -- нет. Этот возможно заболел первым.