Сергей Быков - История (СИ, полностью)

— А как же Великие, отец? Прийти, поклонится…

— А великие сынок, живут в памяти народной. Никто не знает где могила Эзопа, Архимеда или Чингисхана, и ничего, помнят.

— Гм, спорно…

— А я не претендую на истину. Нет незыблемых обычаев. Все течет, все меняется…

— А почему ты хочешь сжечь их совершенно голыми? Вон ярлов сжигали, аж в кораблях, Индийские раджи с целым состоянием сгорали, включая собственную жену. А тут даже ожерелье из собственноручно добытых клыков и когтей на шею не повесишь.

— Вот-вот, оно все с этого и начинается. Сначала то, что принадлежало покойному, потом, помаленьку, из уважения к "такому Человеку" и от себя что-то положим… И вот уже горят костры, где корчатся в огне рабы, красивые невольницы, лошади. Превращается в угли и пепел корзины с едой, утварь, оружие, дорогая посуда и одежда… Я хочу, чтобы у людей было понимание — явился в этот мир человек голым, голым и уйдет из него. И заберет с собой только то, что накопит в своей голове и своем сердце. И в памяти народной.

— Ты, это, батя не думай, я тебя полностью поддерживаю и одобряю. Я просто расспрашиваю чтобы знать, что говорить, а то вдруг спросят, что за обычай такой сжигать. А я и буду выдумывать всякое…

— А мы не выдумываем, сынок. Люди и без нас будут сжигать своих мертвых. Когда-то практически все народы были огнепоклонниками. Да и в нашем, современном мире. Взять, к примеру, ту же Индию. Да и не только ее.

— Ну да, ну да — покивал головой Артем. — Только… Голый мужик на костре, еще туда-сюда, а вот женщина, особо старая… Как-то это — он покрутил пальцами в воздухе — как-то… Голая женщина…неуважительно.

— Значит, когда-нибудь появится саван, я же сказал, что нет незыблемых традиций. Пока же, для местных, голое тело не только не табу, но даже не предмет любопытства. Надеюсь, только саваном все и ограничится, когда придет срок…

— Отец, пора… — Артем притронулся к руке. Задумался, и слегка выпал из реальности… Надеюсь — это мудрость, а не старость мозга…

Мимо Сильвера проходили последние охотники, многие были ранены, некоторых поддерживали товарищи, кое-кого, даже несли. Они не пойдут в очищающий поход мести на Старых Людей, но прикоснуться к великому герою захотели многие.

— На наших глазах рождается миф. — тихо сказал Артем.

— Да, многие мифы и легенды родились подобным образом…

Мы подняли и аккуратно положили Сарыча рядом с Сильвером. Оба уже заколенели и поэтому, мы заранее придали им благообразную форму, ровно вытянутые ноги, руки сложены на груди… Подожгли факелы, постояли торжественно минуту, Я Артем, Ярик, Хват, Шныра, Крук… и поднесли их к поленнице, поджигая ее со всех сторон.

Пламя, сначала не спеша, как это часто и бывает, принялось облизывать приготовленное угощение, раскушало, и вот, все быстрее и быстрее, начало пожирать сухое дерево… Не прошло и нескольких минут, как нам пришлось отступить подальше от ревущих протуберанцев огня яростно закручивающихся в спирали и рвущихся к небу. Столб густого, черного дыма устремился прямо в верх. "Хорошее предзнаменование — подумал я, глядя на стену огня, которая скрыла очертания фигур Сильвера и Сарыча. И сам себе усмехнулся. — Кажется я все больше становлюсь мистиком…"

Многие и многие глаза внимательно наблюдали за тем, что и как происходит. Смотрел, очень внимательно, Острый Рог, смотрел Орлиный Коготь, смотрели шаманы во главе с Большой Птицей, смотрели другие вожди и охотники… Никто не лез с расспросами, понимали, происходит сакральное. И слава богу! Не то сейчас настроение кому-то, что-то объяснять.

Артем подошел к вождям, и что-то пошептал им, наверное, предупредил, что это, надолго. Они понятливо покивали головой и стали быстро уводить своих людей. Все, кто здоров и чувствует силы прямо сейчас уходили в погоню за Старыми Людьми. Чуть-чуть постояв разошлись и наши. Только Ярик все стоял и стоял…

Я подошел и стал рядом, глядя на пляску языков пламени, которые уже потеряли свою ярость, но не прожорливость.

Мы стояли и молчали.

— Я назвал тебя — отец, — негромко заговорил парень, не глядя на меня — там, во время боя. Когда ты упал, я думал, что все, случилось самое страшное… Я так испугался…что все, что я не успел… Я так мечтал однажды назвать тебя отцом, а не дядей… Прости меня учитель.

У меня сжало сердце и защипало в глазах… Я порывисто обнял и прижал Ярика к груди

— Глупый — я гладил его по кудрявой ярко-красной голове — Глупый. Это честь для меня, что такой как ты будет называть меня своим отцом.

— Я так завидовал сестре, когда она стала называть тебя отцом — сквозь сдерживаемые рыдания выговаривал он — Я тоже мечтал, вдруг, однажды… а потом появился Артем, твой настоящий сын…

— Ну и что? Есть сын Артем, появилась дочь Соле, теперь еще сын Ярик. Надеюсь у меня будут еще сыновья и дочери. Чем больше, тем лучше! Я всех прокормлю! Разве ж я не самый ловкий и удачливый охотник? Еще ни одному картофельному кусту не удалось увернутся из-под моей меткой лопаты.

Ярик отлепился от груди и улыбаясь смотрел на меня сияющими глазами. По щекам текли прозрачные слезы. У парня происходил "отходняк". Напряжение, которое давило на него все это время, начиная с момента, когда я отправил его тренировать союз племен, ответственность, битва, трагическая и в каком-то смысле нелепая смерть Сильвера, которого он очень уважал и по-своему любил. Представляю, что у него творилось в душе, когда я завалился, с диким криком, на поле боя… И вот теперь…

— Прости отец, я плачу…

— Ну нет! Видишь, и у меня текут слезы, это все дым, сынок. А даже если и не так, кому какое дело. Нам некого стеснятся. — я отер лицо ладонью — а вообще, давай-ка прекращать разводить сырость на лице. Мне-то еще можно, а тебе нечего мочить шрам на щеке. Зря что ли Крук старался, штопал на красоту.

— Да, отец. — Парень промокнул слезы рукавом и вновь повернулся к погребальному костру. Помолчали, думая каждый о своем…

— Ты часто говорил нам о времени отец… И казалось мне, я понимаю, о чем ты говоришь, что, хочешь донести, а потом, вдруг случается нечто… И ты понимаешь истинное значение слов. Время, отец… Оказывается его может не хватить, чтобы успеть сделать важное, успеть сказать сокровенное. Однажды ты сказал, что как бы человек не думал о себе, чтобы он не планировал, он все равно живет одним днем. Сегодня, сейчас, сию секунду… и не больше того. — Ярик повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Вчера ночью, перед тем как уснуть, Сильвер снова начал рассказывать мне как он, однажды, приручит мамонтов. Может быть, говорил он, сам и не успеет, но мой сын Крепыш, обязательно станет погонщиком мамонтов. Он уже всех задрал своими мамонтами. Тогда я ему сказал, чтобы он отстал от меня, и дал спокойно поспать… Он не обиделся. Когда я уже засыпал то видел, Сильвер лежал и смотрел на звезды, на его губах блуждала улыбка. Он был полон планов, полон жизни, понимаешь отец, он был счастлив! Это было вчера… а сегодня погребальный костер. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только сейчас. И теперь я понимаю, есть некоторые вещи, которые нужно делать сейчас.