Сергей Быков - История (СИ, полностью)

В общем, так или иначе, достаточно быстро и незаметно все куда-то рассосались. Кроме одной. Она кормила, она поила, она же и все остальные малоприятные вещи выполняла. Сидя рядом, она задумчиво смотрела на Угоха своими большими темными глазами, она часто гладила его искалеченную руку и нежно отирала его потное лицо. Одна. Тихая, спокойная, малоразговорчивая. Это и была Ша-Ша. Она не просто приходила поухаживать, нет, она так и жила рядом с Угохом в его чуме.

Шаману что, три сидят или одна, без разницы, есть рядом кто-то ну, и прекрасно! А та ли, другая…

Угох почти две руки дней пребывал в полу-бредовом состоянии. Первое его четкое ощущение это нежная ладошка, гладившая его по лицу.

— Мама? — сказал Угох. А потом разглядел в неровном свете маленького костра, нет не мама… другая. Он поднес искалеченную руку к глазам поближе. Страшное зрелище. Откинув с себя шкуру, посмотрел на то, что когда-то было его ногой. По поверьям Старых Людей, когда человек теряет часть тела, то он как бы теряет и свое имя, и пока не обретет другое, он не может говорить я. С тех пор Угох говорит о себе только в третьем лице. Вот такие прикольные заморочки.

— Мама — прошептал потрясенный Угох глядя расширившимися глазами на безобразную культю, и потерял сознание.

Потеря сознания, как не странно, перешла в долгий и лечебный сон. А вот когда проснулся… По-русски говоря, Угох впал в жуткий депресняк, ушел в штопор отказа. Угох хотел умереть. Он просил шамана, который приходил проведать, как там процесс идет с заживлением, но шаман отказал ему. Еще бы прервать такой интересный опыт. От греха подальше от Угоха убрали все опасные предметы. А поди попробуй, задуши себя руками, не думается, что такое кому-то удалось. Угох уполз бы в степь, пусть его кто-нибудь там сожрал, но сил хватало только чуть приподняться и тут же обессилено упасть. Он пытался не пить, но организм оказался сильнее и предал его, он пытался не есть, но девушка Ша-Ша молча совала ему в рот куски мяса, не такие уж и великие, если честно. Угох плевался, кричал на нее, гнал, истерил по полной.

— Нет — тихо говорила Ша-Ша — я не уйду.

Сколько бы все это продолжалось, неизвестно. Только в один из приступов истерии когда Угох, как всегда, кричал что в голову взбредет, на вопли "Дай мне нож, женщина, я сам себя зарежу!" Молчаливая, тихая и казалось, что где-то покорная Ша-Ша вдруг дала… И не нож, нет! А с размаху маленькой, но весьма тяжеленькой ладошкой да по морде Угоху! Раз, другой, аж искры из глаз брызнули.

Прикрати орать! — Закричала Ша-Ша. Бац по роже — Как смеешь распускать сопли, ты, — бац по роже — сын самой великой женщины которую я знала! — Бац по роже. — Она бы сгорела от стыда увидев, во что ты превратился! Я принесу самый большой нож и сама тебя зарежу, — глаза девушки метали молнии, кроткий и тихий голос бил не хуже крепких ладоней — что бы ты только не позорил ее память! Бац-бац по роже!!!

Если у Угоха, прям тут же, немедленно, отросла нога, он бы удивился меньше! Вот так Ша-Ша — тихоня! Угох только глазами лупал, когда к его лицу прикладывались девичьи ручки. Его словно в ледяную воду с головой окунули. Он позорит свою мать!!! В один краткий миг промелькнули все те многочисленные трудности, которые пережили они вдвоем. Не раз и не два они чудом избегали смерти, и голодали и холодали… И никогда, ни разу Угох не слышал, чтобы Белый Цветок рыдала, заламывала руки, кричала — "Мы погибнем, все пропало!!!". Только ласковая улыбка и тихий голос — "Все будет хорошо, сынок, все будет хорошо". Как он мог забыть это, как..? Словно пелена упала с глаз Угоха…

— Хватит. — Попросил Угох девушку. — Я все понял. Не бей меня, я больше не буду.

Девушка замерла. Угох по-новому, и с совершенно другим интересом рассматривал ее. Он вдруг почувствовал, она совершенно не похожа на мать внешне, но очень сильно похожа внутри. А еще, к своему стыду он даже не знает, как ее зовут. Ту, которая ходила за ним словно мать за собственным ребенком. Стыдно…

— Меня зовут Угох, Сын Старого, когда-то Большой охотник. — Представился он. Русскую поговорку — "Лучше поздно, чем никогда" Угох конечно не знал, но действовал строго по ней.

— Меня зовут Ша-Ша. — Ответила девушка.

— Это хорошо, что ты тихая — растянул рот в неподражаемой улыбке Угох — представляю, что бы от меня осталось, будь ты, например, Громкой!

И Ша-Ша улыбнулась ему в ответ.

— Вот так, добрые люди племени Русов, — слегка рычащим голосом Угох рассказывал свою историю. Его трехпалая рука покоилась на плече Ша-Ша, доверчиво прильнувшей к его боку, которую она, время от времени ласково поглаживала — зря Угох не поверил своей матери. Иногда мне кажется, что это она послала этих гиен, и они отгрызли мне кое-что от тела, для того чтобы открылись глаза, и я наконец-то разглядел свое счастье, которое все это время ходило рядом…

— Да, Русы, Угох счастливый человек. Угох знает, что такое любовь матери, теперь Угох знает, что такое любовь женщины. Единственной, любимой… Угох большой и глупый, и он иногда мечтает, да… мечтает познать, что такое любовь к детям…

Я смотрел на этого, прямо скажем страхолюдного человека и поражался. Столько в нем было стойкости, столько силы духа, столько всего… одного позитива в отношения к жизни хватило бы на половину молодежи моего родного города. Это у нас, к восемнадцати годам, уже жизнь теряет краски, не бодрит новизной, становится пресной. Это они сами так говорят! Встречал таких, и не раз. Опухли! Страх потеряли! Вот бы таким доморощенным "старикам" сюда бы, на годок, для поправки жизненного тонуса, да с голой жопой! Враз взбодрились б, кто жив остался.

— А что же дальше — спросил кто-то.

— Дальше… дальше было уже проще!

С того дня в Угоха словно силы вдохнули. Угох понял, насколько мерзко и противно он себя вел. Не-ет, Угох не умрет жалкой и скулящей тварью, он подкопит силы и уйдет в прерии, где достойно встретит смерть лицом к лицу, какой бы образ она не приобрела. Да! Так будет правильно!

Угох большой, но такой наивный… То, что он уже не совсем принадлежит себе, выяснилось достаточно быстро.

Чем больше Угох смотрел на Ша-Ша, тем больше он понимал что ему нравится как она двигается, как говорит, как улыбается. Эти большие темные глаза, эти ямочки на щеках, это ее спокойствие, в котором, на самом деле, живет ураган. По сравнению с другими девушками Ша-Ша говорила немного, но очень точно, даже можно сказать мудро. Ша-Ша и Белый Цветок были совсем разные, и в тоже время — одинаковые. Как такое может быть, Угох не понимал. Когда Ша-Ша касалась Угоха его словно пробивал разряд, ему хотелось смотреть на нее, ему хотелось слышать ее… Ничего такого, подобного тому, что творилось с ним сейчас у него не случалось с другими женщинами. Ах, если бы была цела, хотя б нога! Он и с теми руками, что есть, схватил бы весь мир и бросил к ее ногам. Но поздно, поздно…