Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия

– Как в Берне, Сергей Александрович?

От неожиданности я даже не сразу смог ответить.

– А что в Берне? – с некоторой заминкой переспросил я, при этом лихорадочно пытаясь придумать возможные оправдания на случай обвинения.

– Мне доподлинно неизвестно, что вы там с полковником Пашутиным натворили, но под слово «осторожность» ваши действия никак не подходят. Да-с! Никоим образом не подходят! Надеюсь, подобное не повторится и впредь! Вы меня поняли, Сергей Александрович? – его голос был строг и решителен. Наверно, таким тоном отцы внушают сыновьям, как надо правильно жить. Ничего удивительного в этом не было – эти полтора года, наполненные сомнениями, тревогами, страхом, смертью и пролитой кровью, спаяли нас намертво.

– Да, ваше императорское величество. Понял! – и я принял виноватый вид.

Император сделал тоже вид, что поверил:

– Именно поэтому власти по пути вашего следования будут уведомлены и получат соответствующие указания вам во всем помогать. Вы один поедете?

– Один, ваше императорское величество.

– В таком случае мне только остается пожелать вам счастливого пути, Сергей Александрович.

– Спасибо. Разрешите идти?

– Идите.

Выходил я из его кабинета со смешанным чувством. Меня, вопреки всем моим опасениям, государь отпускал настолько легко и спокойно, что это не могло насторожить, так как после покушения на меня он стал излишне ревностно относиться к моей безопасности. Помимо усиления личной охраны, на улице, перед моим домом, установили полицейский пост, состоявший из пары городовых. Их я приметил сразу, как только они стали дежурить напротив моего дома. С их появлением у меня состоялся один забавный разговор. Впрочем, смешным он был, наверно, только для меня.

Приказчик Федор из магазина, расположенного на противоположной стороне улицы, был разбитным малым, любителем языком почесать. Каких только новостей и историй из городской жизни от него мне не приходилось слышать, приходя что-либо прикупить из еды. Захожу в очередной раз в магазин, а Федор, стоило ему меня увидеть, вдруг сделал таинственное лицо, а затем, быстро обслужив покупательницу, подкатился ко мне и так негромко спросил:

– Сергей Александрыч, я вам секрет скажу, не выдадите?

Я усмехнулся про себя, уж больно серьезное выражение лица было у приказчика. Всегда улыбчивый, с душой нараспашку, он просто представлял собой эталон русского рубахи-парня, только гармошки не хватало, а тут весь из себя такой серьезный и таинственный!

– Нет, Федор. Друзей не выдаю.

– В том, что скажу, обмана нет, так как своими ушами слышал. Городовые, что стоят у вашего дома, истинно вас охраняют.

– Да ну? – притворно удивился я.

– Истинный крест! – приказчик перекрестился. – Слышал прямо от них. Один из них, Данила Трофимыч, второго дня зашел к нам в магазин. В тот день дождь хлестал немилосердно. Говорит мне: постою у вас немного, уж больно сильно хлещет. А мне что? Стой. Тот у витрины встал и на улицу смотрит, на ваш дом. Так как покупателей из-за дождя не было, мы с ним, слово за слово, и разговорились. Ну, я его и спросил: мол, важного кого охраняете? Он мне так серьезно и говорит, что от начальства приказ дан, и заявлять о своей службе не должен, но сразу добавил, что тут даже и мальцу видно, что пост выставлен, поэтому особой нужды скрывать не вижу. Живет в доме напротив здоровый такой верзила. Так мы его охраняем. Я тут же сразу о вас подумал!

– Это все?

– Нет. Самого интересного вам еще не рассказал. Данила Трофимыч, вот и говорит, как увидел я его первый раз, так меня удивление пробрало: разве ж это важная персона? Ведь он обличьем сущий варнак, такого встретишь где-нибудь вечером в переулке, так ему и говорить ничего не надо – сам все с себя снимешь и отдашь, без принуждения.

– Так и сказал? Ха-ха-ха! – рассмеялся я.

Алексея Мефодьевича Сохатого я увидел сразу, стоило мне со Светланой протолкаться сквозь привокзальную толпу и направиться к вагону. В отличие от рядовых филеров, которые все время менялись, за мной были постоянно закреплены три опытных агента, являвшиеся старшими смены. Всех троих я неплохо знал, но общался только по служебной необходимости, а вот с Сохатым, когда мне довелось лежать в госпитале, мы как-то нашли общий язык и несколько вечеров провели вместе, беседуя на различные темы. Вот тогда он и рассказал мне о своей жизни. Коренной петербуржец, отслужил в армии и пошел в полицию. Благодаря увлечению боксом и атлетической гимнастикой, проявил себя в нескольких громких делах и был переведен в «летучий отряд», некое подобие будущего спецназа, а уже оттуда попал в царскую наружную охрану. Сейчас этот крепкий мужчина стоял у вагона первого класса, изображая пассажира, но при этом ненавязчиво наблюдал за людьми на перроне: пассажирами, провожающими их друзьями и родственниками, железнодорожниками, грузчиками. У меня и сомнений не было, что его подчиненные сейчас находятся где-то рядом.

«Сейчас произойдет смена караула. Пост „Богуславский“ сдан – пост „Богуславский“ принят», – невольно подумал я и усмехнулся, при этом скосил взгляд на Светлану. Ее очень расстроил мой отъезд, и мне не хотелось давать ей каких-либо лишних поводов волноваться.

«Она может подумать, что я радуюсь отъезду, хотя врать не буду – радуюсь!»

Чтобы не давать ей излишних поводов для страхов, я ничего не стал говорить о кладе, который надеялся выкопать где-то в глухой части Сибири. Соврал, что император отправляет меня для инспекции работы сибирских властей. Трудно было сказать: поверила она мне или нет, но, на мой взгляд, стала выглядеть спокойнее.

Какое-то время мы стояли, глядя друг другу в глаза, пока не раздался звук колокола и пассажиры, обменявшись последними поцелуями с провожающими, не принялись рассаживаться по вагонам. В этот момент Светлана прильнула ко мне, положив голову на грудь, я ее нежно обнял.

– Сережа, я не хочу, чтобы ты уезжал!

– Надо, Светик, надо. Поручение императора.

– Сережа, ты не обманываешь меня? Ты действительно едешь в Сибирь с проверкой? – вдруг резко подняв голову, неожиданно спросила меня девушка, глядя прямо в глаза. – Что-то на сердце у меня неспокойно.

– Не волнуйся. Приеду в Тобольск, проверю там, все ли хорошо, и сразу обратно.

– Будь осторожен, Сережа. Очень тебя прошу. Там каторга, тайга, дикие звери…

– Все будет хорошо, Света. До свидания, моя хорошая.

– До свидания, Сережа.

Ее большие зеленые глаза повлажнели. Я поцеловал девушку, затем осторожно отстранил ее и повторил:

– Все будет хорошо, – и, подхватив дорожный саквояж, не оглядываясь, вошел в вагон. Проводник, взглянув на билет, указал мне купе. Войдя, быстро огляделся. Сразу отметил огромный мягкий диван с поднимавшейся спинкой (она играла роль полки для второго пассажира), кресло и зеркало. У окна был столик со скатертью, на котором стояла лампа с абажуром.