Андрей Посняков - Довмонт. Неистовый князь

Вот именно так она и сказала, не бог, а боги! Видать, и вправду язычница, и орденский брат, верно, наказывал ее вполне справедливо. Ну, да бог с ними.

– И тебе удачи, девица. Ступай.

Бауэры косили сено. Глава семьи, герр Иоганн, шел впереди, махая сверкающей косою так, что за ним едва поспевали работники. Малолетние дети Иоганна, две девчонки и мальчик, старательно рыхлили скошенную траву граблями – чтоб быстрее сохла. Косить нынче начали рано, едва сошла роса, и к обеду уже сметали стог. В синем июльском небе палило жаркое солнце, пот застилал глаза, и лишь налетавший с близкого моря ветер приносил приятную свежесть.

Хозяин уже был в возрасте, лет сорока, но жилистый, крепкий, белобрысые волосы его трепал ветер, мускулистые руки играючи управлялись с косой. Казалось, хозяин не знал устали… Чего никак нельзя было сказать о его работниках, куршах. Эти хитрые местные жители, не так давно покоренные орденом и вроде бы как крещеные, в душе все равно оставались язычниками либо, в лучшем случае, двоеверами. Признавая Иисуса Христа, они вовсе не отреклись от своих старых богов, тайком принося им богатые жертвы. Еще сохранились священные рощи и капища, еще были жрецы, до которых не дотянулись руки орденских братьев. Впрочем, земли куршей уже принадлежали тевтонцам, и сам великий магистр призвал свободных крестьян из всех германских княжеств переселяться в Пруссию и Курляндию – страну куронов-куршей. Эти области уже считались мирными, в отличие от соседней Ливонии. Переселенцы получали от ордена значительные послабления и льготы, по сравнению с их жизнью в Германии это была действительно – божья благодать. Правда, пруссы и курши иногда восставали… Но рыцари всегда топили мятежи в крови!

– Быстрее, быстрее, бездельники! – остановившись поточить косу, герр Иоганн подогнал работников. Часть куршей принадлежали ему на правах рабов, часть – отрабатывали барщину, как арендаторы. Что и говорить, работы в хозяйстве хватало! Так ведь и доход имелся! Семейство выстроило крепкий дом, держало коз, овец, свиней и целое коровье стадо. Еще сажали рожь и овес, пшеница в этих местах росла плохо.

Обширный хозяйский двор окружал крепкий частокол, устроенный так, на всякий случай. Пока еще никто из диких, лесных куронов-разбойников на бауэра не нападал, правда, случалось иногда, что пропадали овцы и козы. Тогда герр Иоганн запрягал свой лучший возок и лично ехал в орденский замок, жаловаться комтуру. Комтур обычно принимал какие-то меры – посылал отряд кнехтов прочесать ближайший лес. Кого там ловили – без всяких разговоров вешали. Так вот и жили. Семейство бауэра жило вполне зажиточно и, можно сказать, счастливо. Курши же – бог весть.

– Да кто так косит? – придирчиво осмотрев покосы, герр Иоганн поманил пальцем одного из работников – молодого сутулого парня с потухшим взором и соломенной копною спутанных, давно не мытых волос. – А ну, иди сюда, бездельник! Ты смотри только – сколько жнивья оставил. Что, не умеешь косу держать? Так я научу! Ах ты, паскудник.

Разозленно брызгая слюной, бауэр принялся хлестать работника по щекам. Голова несчастного болталась на тонкой шее из стороны в сторону, щеки горели.

– Хозяин, я не буду больше… я постараюсь… Девой Святой клянусь.

– Постарается он… Посмотрим!

Литовцы подошли к ферме, никем не замеченные. Довмонт отобрал в рейд самых лучших, всех тех, кому доверял – больно уж опасное и ответственное выпало ему дело. Альгирдас, Бутигейдис, Любарт. Еще и Гинтарс напросился, кунигас взял. И что с того, что мал? Лишняя пара острых глаз и быстрые ноги помехой не будут. Мало ли, случится послать гонца? Тогда лучше Гинтарса и нет.

– Эти дурни что же, совсем ничего не боятся? – встав рядом с князем, негромко промолвил Любарт. – Вон, ворота-то настежь! Нет, и впрямь – дурни, скажи, Даумантас?

Кунигас хмыкнул:

– А чего им бояться-то, друг? Местные курши давно усмирены и покорны, рядом – орденский замок. Не-ет, бояться им нечего… Было! Нас-то ведь они не ждут. Так!

Князь вскочил на коня и продолжил:

– Любарт, Бутигейдис, все ваши люди – со мной. Альгирдас – бери Гинтарса и пару лучников. Встанете на дороге к замку.

– Понял тебя, князь. Никто не пройдет!

– Ничего ты не понял, – усмехнулся нальшанский правитель. – Нужно, чтобы прошли. Но, чтоб прошли трудно. Чтоб казалось, будто вы их упустили. Ясно?

– Мудрено больно, – Альгирдас тряхнул белокурыми локонами. – Но – ясно. Сделаем все, как надо. Не сомневайся, князь.

– Я и не сомневаюсь. Ну что же – вперед! Действовать быстро и четко. И никого не жалеть.

– Это мы можем! – бряцая оружием, воины одобрительно загудели.

– Однако не увлекайтесь, – охолонул Довмонт. – Кто-то все же должен уйти.

Верхом на быстрых конях литовцы выскочили из леса и резво помчались к ферме. Неслись прямиком через поле, вытаптывая на пути все посевы. Впереди, в сверкающих на солнце доспехах и золоченом шлеме, скакал сам князь Довмонт-Даумантас. Верный гнедой конь его – Гимба – несся, как ветер, как ураган! И сам князь, и все его воины испытывали сейчас ни с чем не сравнимый азарт близящейся схватки! Это сильнейшее первобытное чувство вытеснило из головы кунигаса все лишние мысли. Холодея от ужаса, Игорь понимал, что сейчас, в этот самый момент, не может повлиять на князя никак.

Неслись кони. Свистел в ушах ветер. Вот уже совсем рядом показались беспечно распахнутые ворота. Князь на скаку обернулся:

– Альгирдас, сюда!

Десяток белокурого Альгирдаса ворвался во двор. Послышался женский визг и крики. Сам кунигас, прихватив с собой верного Любарта и воинов, погнал коня к лугу, где, судя по всему, располагался покос.

Вот здесь незаметно не вышло! Углядев скачущих во весь опор всадников, здоровенный верзила с косой выхватил из-за пояса нож и что-то крикнул. Кто-то помчался к лесу, кто-то – к реке. Сам жехозяин встал, в окружении хмурых парней… и метнул нож в подскочившего князя!

Стальное лезвие звякнуло об доспех, упало в траву. Зловеще прищурившись, Довмонт выхватил меч и, взвив коня на дыбы, рассек вражью голову, словно капустный кочан. Брызнули по сторонам красно-белые мозги, запачкав щегольской княжеский плащ. Воины уже взяли на копья остальных… Слышались стоны. Шедро лилась кровь. Кто-то упал на колени, слезно моля о пощаде. Таких убивали. Кто-то пытался бежать – таких можно было постараться не догнать.

– Там, у реки, четверо, – подъехав, указал рукой верный Любарт. – Прикажешь убить?

– Я сам посмотрю. Едем. И… постарайся не шуметь, друг мой. Они, верно, думают, что хорошо укрылись? Ну-ну.

Друзья спешились в перелеске. Привязали коней. Спустились к реке тихо-тихо – ни одна травинка не шелохнулась!