Юлия Гай - Один за двоих (СИ)

— Надо было пойти ко мне, ты ведь, наверное, голоден, — сокрушенно говорит Таня.

— Вовсе нет.

В тепле меня разморило и идти уже никуда неохота. Разговор со Стивенсом оставил ощущение смутной тревоги, какой-то неправильности.

— Танечка, скажи, о чем тебя расспрашивал капитан Рэндел?

— Я ничего им не сказала, — с гордостью отвечает девочка.

— Конечно, а что именно ты им не сказала? — вкрадчиво спрашиваю я.

— Капитан такой добрый, — невпопад сообщает мне Таня, — он меня накормил. Думал, что я разболтаю все твои тайны…

— Танюша!

— Он про Шику спрашивал. Как вы познакомились, почему Шику слушался тебя. И почему потом ушел.

— И что же ты отвечала?

— Я не глупая, Дан. Сказала, что ты взял Шику в плен и пытался понять, как можно бороться с нарьягами. Правильно?

Киваю с одобрением. Действительно, умно придумала.

— Ты молодец!

— Правда? — уточняет осчастливленная Танюшка. — Он спросил еще, как же ты расправился с посольством, если не смог одолеть одного шамана? А я сказала, что ты мог бы убить Шику голыми руками, но тебе нужно попасть в Нарголлу и…

— Танюша, а он уточнял, для чего мне нужно попасть в Нарголлу? — осторожно спрашиваю я.

— Ну как же? Чтобы найти убийцу брата… — девочка неуверенно замолкает.

Я откидываюсь назад, заводя руки за голову. Вот так вот! Никакого давления на свидетеля, никаких иголок под ногти. Вовремя заданный уточняющий вопрос, и все сомнения решены.

Можно сказать, моя вина полностью доказана. Почему тогда меня отпустили? Ох, как нехорошо на сердце! Надо убираться из Крикхи и чем быстрее, тем лучше.

— Дан! — Таня садится рядом и заглядывает в лицо. — Я что-то не так сделала? Я подвела тебя?

Весь ее вид выражает такую тревогу и отчаяние, что сердиться невозможно. Ведь девочка сумела пробиться к Стивенсу, наверняка выдержав не одну битву с адъютантами и охраной, чтобы заступиться за меня. А ее слова не навредили мне больше, чем моя собственная глупость.

— Нет, конечно. Ты все правильно сказала…

— Я так рада, — снова сияет Танюшка, — так рада!

Внутри что-то щемит, я вижу, как на ее подвижном личике радость сменяется грустью, она на миг забывает обо мне, задумчиво пощипывает нижнюю губу.

— Мы ведь одни остались. Папа и Вера погибли, Шику ушел…Дан, я не верю до сих пор, — голос срывается на шепот, — мне так пусто. Я не могу уснуть…

Я знаю, что никакие мои слова не помогут. Она держится на последних крупицах мужества. Я протягиваю руки и тяну к себе, легонькую, доверчивую, не сопротивляющуюся. Таня смешно и неумело касается моей небритой щеки губами и холодным носом, фыркает и вертит головой. Повернув ее к себе, уверенно нахожу губами мягкий детский рот, полуоткрытые губы испуганно смыкаются. Я чуть отстраняюсь, ровно настолько, чтобы дать ей отдышаться. Блестящие глаза с такой нежностью смотрят на меня, что жар страсти накатывает волнами вперемешку с жаром стыда. Она же ребенок совсем! До чего ты дошел, Дан Райт?

Ладонь ложится на затылок девочки, я снова целую ее, на этот раз не давая возможности отступить. Танюшка обвивает руками мою шею, постепенно входя во вкус, подстегивая и без того нестерпимое желание. Мне приходится собрать всю волю, чтобы остановиться. Дыхание Тани обжигает мне щеку, губы покраснели и припухли. Она прикрывает глаза, ресницы дрожат. Это слегка отрезвляет меня.

— Тебе неприятно?

Таня качает головой, смеется.

— Только скажи, если неприятно, я не буду…

Она прижимает пальчик к моим губам.

— Как ты можешь? Ты же — мой любимый. Навеки. На всю жизнь! — шепчет Танюшка тоном, каким произносят страшные клятвы.

Докатились. И что с ней дальше делать? Жар схлынул, я чувствую, как камнем давит на грудь усталость. А девочка ждет ответа, подтверждения своим выдумкам.

К счастью, за дверью раздаются шаги, а затем стук и громогласный вопль возвещают о явлении командира танковой роты:

— Райт! Открывай, бездельник, я знаю, что ты там!

Мы с Таней вскакиваем, поправляя одежду, я отпираю дверь. Жан Веньяр окидывает нас заинтересованным взглядом:

— Времени зря не теряешь, Дан? — вопрошает он с такой ехидцей, что хочется прямо тут его удавить. Но поскольку желание из разряда неосуществимых, приходится впустить его в комнату.

— Вот, — он выкладывает на стол большую жестяную банку тушенки, булку и почему-то картофельные чипсы. — Чтоб не помер с голоду. Завтра с утра тебя приглашают яйцеголовые, пусть они и кормят тебя завтраком. Гы-гы-гы…

— Ничего себе перспективка, — усмехаюсь я.

— Знаешь пословицу? Завтрак съешь сам, на обед сходи к другу, а ужин отбери у врага.

Веньяр еще немного зубоскалит и уносится по своим делам. Я провожаю Таню до госпиталя, заодно мне надо выяснить, как завтра разыскать Костю.

Мы расставались у покатого крыльца госпиталя, под гудение ветра в переулках и бряцанье бубенчиков, отгоняющих злые духи.

— Спокойной ночи, Танюша.

— Спокойной ночи, Дан, — она поднимается на цыпочки и сама касается моих губ. А потом долго не уходит, глядя мне вслед, пока я не скрываюсь за поворотом.

Добравшись обратно, я засыпаю, едва приняв горизонтальное положение.

Танк «М-3» типа «Мустанг» не добрался до цитадели ровно десять миль. Сначала сбились системы топливного контроля, отказали бортовые навигаторы и система наведения. Потом траки гусениц будто срослись. «Мустанг» дернулся и замер, как стреноженный конь. Дорогая и бесполезная игрушка, легкая мишень для гарнизона Нарголлы.

В бой идет пехота. Маленькие фигурки на зеленом поле. Их продвижению ничто не мешает: нет противопехотных мин и рвов, со стен цитадели не раздается ни выстрела. Только при приближении к сложенной из желтоватых камней стене доблестных солдат империи охватывает паника. Строй нарушается. Одни падают замертво, другие начинают беспорядочно палить во все стороны. Попытки командиров наладить взаимодействие для продолжения атаки или хотя бы отступления, оказываются безрезультатны.

Я отворачиваюсь от монитора, где компьютерная модель продолжает разворачивать картину проигранного боя — одного из первых под Нарголлой. Смешные коробочки танков и нелепые фигурки пехоты сложно ассоциировать с живыми людьми, моими соотечественниками, потерявшим в этих сражениях здоровье, рассудок, а некоторые и жизнь.

— Таким образом, мы видим, что оборона цитадели целиком строится на применении неизвестного нам вида излучений, вернее, целой группы излучений, так как воздействие строго избирательно и факторы, наносящие вред нашим войскам и технике, не одинаковы по своим характеристикам.

Радиохимик Лагар, длинный и худой, как щепка, щелкает мышкой, на мониторе отражается какая-то малопонятная шкала, где виды ионизирующих излучений обозначены различными цветами и буквами.