Олег Иванов - 1923 (СИ)

Когда мучительный вопрос был улажен, и аванс уплачен, можно было и поболтать.

— Как Вы относитесь к Устрялову и его идеям?

— Похоже, что они в чём-то правы. Большевики явно готовы пойти навстречу потребностям державы. Недавно создано единое правительство, страна собирается. В РКП(б) обязательно победят государственники. Надо отдать им должное — они умеют наводить порядок. Поэтому помощь серьёзных экономистов и учёных сейчас очень к месту. — Господин Ковалёв был весьма доволен происходящим, поэтому философствовал с удовольствием — Старая аристократия проела и пропила своё положение. Один Распутин со своей камарильей чего стоят.

Отобедав, Николай отпустил Петюню и на извозчике поехал в пансион. Надо было осмыслить события сегодняшнего дня.

Пока было ясно, что вне зависимости от того, как будет происходить его возвращение, надо обрастать связями. Это пригодится в любом случае. Сейчас надо определиться, на что делать упор — на обогащение или на врастание в партийный расклад. С партийными делами всё было менее или более знакомо. Но очень уж не хотелось. Люди надоели ещё там, в 2001 году. Да и своим в этой среде он себя не ощущал.

Извозчика Николай отпустил в районе Большого Курбатовского переулка. Пошёл по Пятницкой — надо было заглянуть во флигель, попробовать, что у нас с отходом. В том, что он работает — не верилось — вот так каждый зайдёт в дверь и окажется в 21 веке? Наверное есть какая-то система связи или контроля. Тем не менее ребят с подствольниками он помнил хорошо — возможно, что оборону рассчитывали держать по всем направлениям. Однако вариант был, и, войдя в калитку, он стал независимо шагать к проходу, откуда всего сутки назад вышел в этот мир в дурацких полосатых штанах.

Дверь поддалась, и Николай вошёл в знакомый коридор. Как он и предполагал, дверь, которым тот кончался, была заперта. Постучал для порядка и, повздыхав, оставил записку Сергею Федоровичу. Эта часть работы была сделана. Дальше по списку стояла Надька. Надо было с ней разбираться.

Она жила на Большом Толмачёвском. Спросив для верности у типичного бородатого дворника с метлой и дав ему мелкую купюру, Николай пошёл на второй этаж. Воняло кошками, и лестница скрипела так, словно собиралась развалится ещё вчера, но решила подождать для этого именно его появления. Однако он счастливо преодолел все препятствия и решительно постучал в дверь с кривой надписью мелом «Синицины».

Дверь открылась сразу, как будто ждали. Там стояла девушка, на вид лет пятнадцати, впрочем Николай не был специалистом по этим делам. Глаза у неё были большими и карими, резко выделяясь на бледном лице.

— Ой, сказала она, а я думала Надька. А Вам кого? — спросила она с интересом глядя на Николая.

— Надежду — ответил он, оглядывая комнату. Она была невелика, и, кроме стола, там были зеркало и кровать.

— Вы проходите, она сейчас придёт. Она в лавку пошла. Может вы чаю хотите? Да вы не стойте, садитесь- садитесь.

— Хорошо — Николай сел — Меня зовут Николай. А Вас?

— Елена. Я сестра Нади. А я думала это она поднимается. Понимаете, у нас лестница так скрипит, что сразу слышно кто идет.

Как бы подтверждая её слова, лестница начала стонать и сотрясаться.

Надежда вошла с какими-то кульками, похоже Николая не узнала, и посмотрела настороженно, но потом пригляделась и напряглась.

— Здравствуй, Надя — сказал он и широко улыбнулся.

— Здравствуйте, Николай Эдуардович. Было видно, что она смущена этим визитом и совершенно не готова к разговору.

— Слушай, Надя. Времени нету. Мне надо, чтобы ты сейчас подробно рассказала всё о Ваших отношениях с Сергеем. Тогда я подумаю, как решить твою проблему. Поэтому через пять минут я жду Вас обеих внизу. Пойдём, куда-нибудь, перекусим и поговорим.

Николай знал, что делал. Было видно, что Елена сидит дома, и, видимо болеет. Стосковалась по общению. Заодно и поесть ей будет не лишне. Значит, сестру уговорит. Вот и ладненько. Этого нам и надо.

Вышли они конечно не через пять минут, но всё равно быстро. Николай уже обсудил с дворником проблему холодного лета и последствий дождя с градом для сада и огорода. Девицы спустились принаряженные и причёсанные. Причём, если старшая была без платка, то младшая — в нём. Николай вспомнил, что проститутки в Москве не носили головного убора и хмыкнул. Непросто тут у них. Разве что только татуировок не хватает.

Он поймал извозчика у Третьяковки и поехал в тот ресторан, где обедал. Поведение человека в дорогом ресторане скажет сразу о многом — это раз. Показать свои возможности — это два. Надо разговорить Надежду, а для этого она должна ему верить.

Поведение девиц полностью доказывало их непролетарское происхождение. Они легко разобрались в ножах и салфетках, да и вообще держались, несмотря на дисбаланс в одежде, весьма уверенно.

Он подождал, пока Надежда доест и начал допрос.

За час разговора он понял, что Сергей встретился с ней в ноябре 1922 года, и здорово помог пережить тяжёлую зиму. Хотя приезжал он в Москву редко, но деньгами помогал. В рестораны он её водил, и пару раз там встречался со знакомыми, судя по её словам из буржуазной среды. Ещё они ездили в Петроград, где жили в «Англетере». Из всей беседы полезным оказалось одно — как-то раз, в одном из артистических подвалов на Сретенке, Сергей ждал какого-то чекиста по фамилии Горностаев. Тот приходил и что-то Сергею передавал. Помучив её попытками описания этого Горностаева, Николай выяснил одно, что он молод и блондин.

Посадив девиц в пролётку, он пошёл в ЦК — надо было встречаться с Кисилёвым. Тот должен был уже что-то нарыть.

Они встретились около буфета. В здании, несмотря на вечерние часы, было многолюдно и шумно. Народ активно пил чай и о чём — то спорил. Кисилёв отдал ему бумагу с данными «комиссара» в кожанке. Это оказался бывший работник ЧК, брошенный в гормилицию на укрепление. Кисилёв уже вызвал его по телефону, и тот должен ждать в секретариате. В ОГПУ Кисилёв запрос послал, и через час поедет выяснять результаты. Так что, до утра. Он отдал ключ от кабинета, и Николай пошёл к Натану Мельничанскому, так звали вчерашнего «комиссара».

Только вместо вчерашнего комиссара в коридоре стоял усатый. Он явно не испытывал радости от предстоящего разговора, но тем не менее, держался всё также спокойно, как и тогда в «Трактире». Выяснив, что Мельничанский срочно попал в больницу, а начальство послало его, как непосредственного участника событий, Николай явственно хмыкнул — правила игры за 80 лет не изменились ни в чём.

Усатый представился как Степан Терентьевич Аршинов и Коля минут сорок мучил его расспросами про расклад сил в Замоскворечье. Как и предполагалось, Федотыч играл в том мире свою, немалую роль, поэтому, отметил Коля, надо было бы к нему зайти. Кое-что стало ясно.