Олег Иванов - 1923 (СИ)

— Помощь в решении оперативных вопросов разве что. А так как в Греции, всё есть.

— Это естественно и в рамках нашей договорённости с Сергеем. Вы помогаете нам, а мы вам. А у Вас лично есть просьбы.

— Товарищ Сталин — решился Николай — Я сейчас ищу одного человека. По моим данным он находится в спецотделе у Бокия. Это археолог, который должен дать возможность найти могилу Чингисхана. Мы с Сергеем давно планировали эту экспедицию. Если есть возможность, помогите.

— У товарища Сергея всегда были сложные задачи. Но я подозреваю, что с легкими он справлялся сам. Мы попросим главу нового, Особого отдела помочь Вам. А если у Вас не получится, и потребуется наше вмешательство, мы позвоним Феликсу Эдмундовичу и Ваш археолог будет освобождён. Но мне почему-то кажется, что Вы вполне справитесь сами.

Старая площадь была как всегда, оживлённой. Рабочий день кончался, и народ потихоньку, расходился по домам. Николай пошёл на Мясницкую пешком — Саша с машиной должен был ждать его там. После Берлина Москва казалась низенькой и чуть потускневшей.

Какой-то мальчишка пристал, прося копеечку, но Коля денег мужчинам не давал уже давно.

Перовский поздоровался радостно. У Николая мелькнула идея познакомит его с Лембертом. Возможно они нашли бы общий язык и интересы. При ближайшем рассмотрении мысль понравилась. Перовский вообще был ему симпатичен. Выжить и заниматься бизнесом после революции и гражданской войны — тут требовалась смелость и большая доля авантюризма.

— А что, Алексей Павлович, спросил он Перовского — немецким языком владеете?

— Владею — ответил тот — Как и всякий интеллигентный человек. А что?

— Да вот есть идея поработать вместе с немцами. Они должны быть сильно заинтересованы в местных кадрах — торговля то нарастает, а Наркомат наверняка со всем не справляется. Пока они наладят работу — нам самое место помогать немецкой стороне.

— Что — поставки леса, наверное? Если лес, то дело знакомое.

— Там много всего будет. И лес, и металл. Политики кстати будет много.

— Нет, политика это не для меня. Торговать я умею и люблю. А политика на Руси обычно плохо кончается.

На выходе Николая задержала секретарша и сказала, что был звонок и товарищ ждёт его на старом месте от 9 до 11 часов вечера. От Горностаева — понял Коля. Надо бы зайти в «Собаку» попозже вечером.

Саша повёз его куда-то в район Тишинки. Там должен был быть Аршинов. Коля с интересом разглядывал знакомые места, но ничего знакомого в них не находил. Разве что, в оформлении Тишинской площади проглядывались знакомые мотивы — да и то, пара домиков. Николай подумал, что если бы не заезжали от Пресни, правая сторона которой практически не поменялась, то можно было бы и не понять, где находишься. Район был всерьёз перестроен в будущем.

Степан Терентьевич сидел в небольшом трактире на пять столиков. Несмотря на конец рабочего дня народу в нём не было, поэтому было ясно, что Трактир был не простой.

— Чем кончилась Ваша поездка? — спросил Аршинов, подзывая полового.

— Дело закрыто, виноват во всём Френкель. Более верхних людей решено не трогать.

— В России ничего не меняется. Надо было положить столько людей и развязать Гражданскую войну, чтобы ещё раз убедиться в этой простой истине?

— Не всё так однозначно. Но об этом позже. А пока я поздравляю Вас с новым назначением. Вы теперь у нас работник Центрального Комитета Российской Коммунистической партии большевиков. Сушину отписали Особый отдел, а Вас к нему замом по розыску.

— Я же беспартийный — хмыкнул Степан.

— Вот и будете партийцев гонять. Эта структура как раз и должна бороться с разложением в партийной среде. Но самое главное — Вы же розыскник. Нашли, доложили начальству, а уже оно будет делать соответствующие выводы.

— Что-то подобное мне говорили в Министерстве Внутренних дел, году эдак в 1903, аккурат перед японской войной. Тогда меня это волновало, теперь я постарше. Скажут ловить — буду ловить. А кого ловить — это мне без разницы. Я давно понял, что умение и профессионализм — вещь гораздо более надёжная, чем народная любовь, которую так ищут политики. Как и всякая любовь она быстро проходит. Тут Вы правильно говорили — надо просто подобрать серьёзного хозяина, чтобы рос. А здесь я могу полагаться на Вас.

— Я постараюсь не ошибиться. Что у нас с Василием?

— Я нашёл его следы. Правда пришлось обойти все больницы. Его подобрали добрые люди и отвезли в клинику на Мытной. Там его стали лечить, но он очень странно себя вёл. Возникло мнение, что это результат удара по голове. Его передали психиатрам он был, как это у них говорят — неадекватен. Там им занялся доктор Шанцев — стал лечить его гипнозом. Я как раз договорился встречаться с ним. Поэтому сижу. Жду Вас. Можно идти к нему, у него частная практика тут недалеко — угол Малой Грузинской и Большого Тишинского переулка.

Этот дом как стоял так и будет стоять до начала следующего века. Тогда он был жилым и вполне ухоженным. Они поднялись на второй этаж и позвонили в дверь, на которой было написано «Доктор Шанцев приём открыт».

Шанцева звали Петром Евгеньевичем, и это был сухонький старичок невысокого роста. Увидев бумаги Аршинова он заметно поскучнел, но остался вежлив и спокоен. Было видно, что работа с психами наложила свой отпечаток на человека, и он морально готов к любому развитию событий. Когда Николай сказал, что их визит можно рассматривать как платную консультацию по высшему тарифу, он оживился. Наверное представил, что его врачебный диагноз подтвердился — в ЦК партии коммунистов полно сумасшедших, и они наконец-то прибегли к его услугам. Он сразу узнал Василия по описанию, и увлёкшись, стал с подробностями рассказывать. Как выяснилось, его доставили с ушибом головы и неадекватным восприятием реальности. Так он называл несуществующие адреса, номера телефонов и названия учреждений. Но потом, под воздействием лечения, стал постепенно приходить в себя. К концу первой недели пребывания он уже вполне ориентировался в окружающем мире.

— И что же случилось дальше?

— Понимаете, я занимаюсь теорией и практикой гипноза, поэтому у меня много знакомых в самых различных областях жизни. Они тоже интересуются этими вопросами, поэтому мы изредка собираемся и обмениваемся информацией. Один из моих знакомых, Фёдор Павлович Завершинский — он работник исторического музея, зашёл ко мне в больницу и случайно увидел медальон, который пациент носил на шее. Он очень заинтересовался этим медальоном, расспрашивал меня, потом Василия. В итоге приехали люди из ОГПУ и оформили изъятие больного и медальона.

— Понятно. Вы подвергали Василия гипнозу?

— Да, это и дало положительный результат. Он стал чётче ориентироваться в реальности. Правда он начал жаловаться на пропажу памяти и сильные головные боли. Но я думаю, что это последствия травмы.