Олег Иванов - 1923 (СИ)

— Значит, будет драка — сказал Алексей. Было видно, что рост его веса в партийной иерархии прибавил ему уверенности. Поэтому он был готов смести с лица земли любое сопротивление.

Насколько Коля понимал, настоящее влияние Сушина в партии было невелико. Аппарат ещё не оформился в самостоятельную силу, и партия строилась по системе личных связей и контактов. Поэтому вне зависимости от занимаемого поста авторитет, заработанный в годы подполья и Гражданской Войны определял гораздо больше, чем слова в мандатах. Партия была клановой, и эти кланы состояли из землячеств, ссыльных и эмигрантских знакомств, совместной работы на фронтах войны и в разных комиссиях. Как Коля помнил, были и семейные группы — Свердловы, Межлауки, Аллилуевы.

Сушин было дернулся идти к калитке, которая виднелась метрах в сорока, но Коля положил ему руку на плечо.

— Леша, пусть это сделают бойцы. Они войдут, а потом уже мы. Я боюсь, что начнётся стрельба, а твой мандат — всё таки не броня, от пули не защитит.

Алексей удивленно посмотрел на него. Но потом что-то для себя решил и пошёл к Аршинову и командиру группы. После недолгого совещания, трое бойцов, взяв сушинскую бумажку, пошли к дому.

Николай реально, в деталях представил, что будет.

— Стой, заорал он. Бойцы остановились, и Коля подбежал к ним.

— Вы мужики, чего как на параде. Там опытные бойцы сидят. Саданут их пулемёта.

Подбежали Аршинов и командир. Они быстро разобрались, что делать и операция началась.

Хотя Коля и ждал выстрелов, всё равно они прозвучали неожиданно. Раздалось несколько пистолетных хлопков, затем раскатистое стакатто пулемётной очереди. Саша напрягся и мгновенно сдёрнул Николая с сидения. К счастью пулемёт бил не сюда. Выстрелы не прекращались минут пять, затем рванула пара гранат. А потом наступила тишина.

Лёжа за колёсами машины и размышляя, что теперь снова придётся чистить костюм, но это ничего страшного — китайцы в этом плане люди умелые, Николай чувствовал себя чрезвычайно глупо. Какое-то это не родное, думал он. Чужая драка, я то здесь с какого боку? Мистика сплошная. Может это все-таки не моя реальность? Так, размышляя, они лежали ещё минут десять. Надежда аккуратно сидела за задним колесом и весьма озабоченно гадала что-то на ромашке.

Калитка открылась и оттуда крикнули, что можно заходить. Саша пошёл вперед, Колья с Надеждой за ним. Они вошли во двор, обычный деревенский двор — с конюшней, сараями, колодцем. Вот только дом был типично барским — двухэтажный, с колоннами, мезонином и даже неким подобием мансарды. К дому вела дорожка. По ней двое вели раненного сушинского помощника. Он сдержанно матерился, но, по блеску в глазах, было видно, что небольшая рана его скорее радует, чем огорчает.

— Молодость, молодость — снисходительно подумал Коля. Он вспомнил, что как-то раз с подружкой обсуждал песни Юрия Визбора и сказал, что тому, наверное плохо жилось — невоевавший мужик среди пришедших с фронта ветеранов. Ему было неуютно как, тут Николай запнулся, подыскивая сравнение. Подружка помогла: «Как девственнице среди женщин».

Поле боя впечатляло. Дверь в дом была выбита, окна разбиты.

Николай с Надеждой пошли в дом. Заметив, что Надя спокойно перешагнула через труп в штатском, лежащий в узком коридоре, Коля решил что ему тоже надо быть менее нервным.

В комнатах был разгром, опрокинутые стулья валялись по углам. Видно было, что люди сопротивлялись отчаянно. Стены и пол были все в осколочных выбоинах. Из анфиладной двери вышел Аршинов, он был бледен, веко дергалось.

— Это хорошо, Николай, что Вы настояли на участии активной группы. А то сунулись бы мы втроём под пулемёты. И главное все продумано у них, видать бойцы опытные. Вы Надя, подождите здесь, Вам не надо с нами ходить. Там, на втором этаже такое. За двадцать лет подобное вижу в первый раз.

Надя напряглась.

— Мне надо, Степан Терентьевич. Я немного представляю, о чём идёт речь.

Аршинов вопросительно посмотрел на Николая. Тот подал плечами.

— Надо, значит надо — печально сказал он и покорно пошёл за ними наверх, уже с ужасом представляя, что увидит.

Как всегда, интуиция не подвела и картина наверху была как из хорошего ужастика — кровь и трупы по всей комнате. Из них было выложено что-то вроде многоугольной звезды. Тела были раздеты и от проступающих синеватых пятен Николая замутило. Но он стоически держался, пока Степан водил его по комнатам. Их оказалось три. В одной лежали мужчины, в другой женщины, в третьей дети. Увидев детские тела, Надежда зашаталась и схватила Колю за руку. Ему бы впору тоже кого-нибудь хватать. Вместо Аршинова он хватанул воздуха и сказал.

— Степан Терентьевич, пусть детей проверят на сексуальный контакт.

Его ощутимо трясло. Он сильно жалел, что пошёл на второй этаж. Можно было и прочитать потом в протоколе. Китаец молчаливо ходил рядом. В комнате детей он внезапно остановился и стал что-то искать на полу посередине. Коля вышел. Смотреть на эту картину было выше его сил.

Он спустился вниз. Тела в штатском были сложены в угол, собранное оружие лежало на расстеленном одеяле. Среди разнообразных пистолетов выделялся ручной пулемёт с диском. Сушин сидел на уже поднятом стуле и рассматривал документы.

— Что, спецотдел? — спросил Коля скорее для порядка. Он был уверен в ответе. Организация дела, вооружённая охрана — всё это говорило о присутствии мощной структуры.

В ответ Алексей молча протянул документы. На них стояли печати «Нефтесиндиката». Николай ничего не понял. Потом для проверки пошел и поглядел на трупы. Морды были вполне славянские. Дело было в том, что в России начала XX века нефть качали только в Баку и под Грозным, и именно они стали основными поставщиками кадров для нефтяной промышленности. Хотя Николай чеченцев не любил, но знал, что нефтяники они профессиональные. Вот и мелькнула мысль о странных чеченских ритуалах.

— Лешь, ты наверху был?

— Был. Я такого ещё не видел. Я понимаю на войне, или там с бандитами. Но здесь… Вечно у Вас с Сергеем, что ни дело, то такой ужас, хоть спать не ложись, чтоб не приснилось.

К ним подошел Аршинов. Он был ощутимо бледен, и постоянно вытирал руки какой-то тряпкой.

— Это что ритуал какой-то? — спросил он, продолжая вертеть в руках клочок материи.

— Да, убийство на религиозной почве.

— Чёрт, не сталкивался никогда с этой дрянью. Только читал. Сатанисты что-ли?

— Только на восточный манер. Кажется и на этот раз мы затронули что-то очень серьёзное.

В ЦК, к Сталину, Коля всё-таки успел. Часовая беседа с Шевырёвым многое поставила на свои места, и Николай был готов к разговору. Секретарь, его увидев, встрепенулся и сказал.

— Проходите, проходите Вас уже ждут.