Олег Иванов - 1923 (СИ)

Бокий достал блокнот и начал быстро листать страницы. Наконец он нашёл нужный адрес и кивнул шоферу своей машины, чтобы тот собирался и заводился. Договорившись с кем-то из своих о дальнейших шагах, он повернулся к Аршинову и приглашающе кивнул.

Несмотря на уже довольно позднее время в сельсовете были люди. Увидев столько вооруженного народу председатель было дернулся, но когда ему предъявили мандаты успокоился. Он оказался коммунистом, бойцом опытным, воевавшим с 1918 года. Поэтому сразу вошёл в дело и вскоре машины уже стояли перед длинным бараком, со всех сторон окруженного забором.

— Здесь у нас рабочие жили. Временные, когда ещё дачи строили. А потом военные приехали, забрали.

Сушинские ребята мрачно смотрели на забор и вперед не лезли. История с ритуальными убийствами никого не радовала, всем не хотелось даже смотреть, не то что лезть под пули. Николай понял смысл фразы, давно уже в его время утратившей свой изначально высокий смысл. «Коммунисты, вперед», подумал он и шагнул в сторону бойцов.

— Вот что мужики. Вы наверное ещё не забыли ту дачу, и тех детей. Мы сейчас с Вами воюем против извергов, которые не перед чем не остановиться. Но охраны сейчас нет. Они не зря расстреляли машину с чекистами — они выигрывали время, чтобы убрать следы. Поэтому я думаю. Что здание внутри пустое. Ни людей, ни трупов. Максимум, какая гадость нас может ждать — это мина за дверью. Поэтому, если подрывники есть, то вперёд. Но в дверь не лезьте, попробуйте через окно, и посмотрите на растяжки по комнатам.

Командир группы хмуро кивнул.

— Петров, Сыров — вперед, всё осмотреть. Мы ждём.

Два человека полезли через забор. Остальные расселись за машинами и стали закуривать. Кто просто лег на травку и смотрел в вечернее небо. Николай подошёл к Бокию и сказал.

— Решительные ребята — наши оппоненты. Ничего не скажешь, крови не бояться.

Бокий поглядел на него и промолчал, Потом. Подумав малость, достал из кармана какой-то листик и протянул Николаю. Там было машинописное письмо на имя Дзержинского. В нем на бланке Штаба РККА было написано, что своими действиями группа Спецотдела срывает выполнение операции «Разведывательного отдела Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА». Дальше описывались действия группы, и Коля с удовольствием узнал, что дело Френкеля и их берлинская стычка была воспринята именно в этом ключе. Значит, они про Особый отдел ЦК не знают, с удовольствием подумал он. И это хорошо. Поэтому мы ещё живы.

— Иосиф Виссарионович просил Вас ознакомить. Как Вы видите, наши оппоненты не только решительные, но и весьма информированные люди. Мы с ним решили не светить Сушина и Вас, поэтому всю операцию будем дальше проводить под маркой спецотдела.

Николай глянул на подпись. Подписал какой-то для него совершенно незнакомый человек.

— Ну, мне разницы нет. Главное чтобы дело было сделано. А как Вы считаете, вся эта восточная чехарда, она имеет под собой смысл, или просто люди балуются от незнания?

Бокий глянул на Колю, потом потянулся и достал портсигар. Достав папиросу он умело закурил её, держа так, как в конце XX века принято было у наркоманов — горящим концом в верх.

— Знаете, товарищ Николай, Владимир Ильич когда-то сказал, что идея становится материальной силой, когда овладевает массами. Иногда, чтобы стронуть с места лавину действия не хватает маленького камешка. Такого рода уверенность может иметь страшные последствия. Посмотрите, в идеи марксизма верило не так много человек в царской России. Но именно эта вера помогла им поднять на дыбы всю страну, разрушить старый порядок вещей и суметь повести за собой всю эту разгулявшуюся анархическую вольницу.

Коля с уважением посмотрел на начальника спецотдела. Ещё неизвестно какой ты чекист, но мыслитель ты, однозначно высокого полёта. А ведь действительно. Иногда чтобы добиться результата с сделать так чтобы всё завертелось не хватает только вот такой веры, веры в чудо. Дальше уже можно будет обойтись без неё, дальше люди всё сделают сами, сами сотворят все чудеса и перекроят историю так, что никому и не снилось.

— Это чрезвычайно новая для меня мысль. Я как-то всегда был связан с другими материями. Но Вы не просто правы, Вы очень правы.

Он не успел докончить мысль, как калитка распахнулась и в ней появился один из посланных товарищей. Он подошёл к начальнику группы и что-то сказал. Тот махнул рукой и крикнул.

— Всё, можно заходить. Мин вроде нет, но под ноги всё равно смотреть.

Бойцы гуськом потянулись в ворота. Коля остался стоять у машины. Лазать по дому ему совсем не хотелось. Если что найдут. то ему скажут. А вертеться под ногами у профессионалов — самое последнее дело. Он полез в машину немного подремать. Надо было обдумать мысль Бокия, она была чрезвычайно продуктивной.

Коля проспал минут тридцать, когда Аршинов потряс его за плечо.

— Ничего особого, сказал Степан. Подвал, где держали этих несчастных, сожженные бумаги в печках, пара столов и лежанок. Скорее всего, расстрел был сделан для устрашения, чтобы не лезли глубоко.

— По моему, наоборот — убито четыре человека, дело ляжет на стол Дзержинскому и он даст приказ разрыть до основания, а затем… — удивился Николай.

— Вы мыслите в категориях мирного времени, сказал подошедший командир активной группы. А в условиях борьбы, когда каждый человек на счету, потеря четырёх бойцов может просто привести к закрытию этого направления поиска. Другие задания идут. Их делать надо. А людей, тем более опытных, не хватает. Вот и бросают их не сюда, а туда, куда прикажет начальство. А дело постепенно выгорает. Глядишь, и через неделю сделать будет уже ничего нельзя.

Аршинов с уважением посмотрел на начальника группы. Было видно, что таких мудрых слов он от него не ожидал.

— Были когда-то и мы рысаками, понял его взгляд командир. Ну что, поедем назад? Здесь осталась работа для следователей — опрос населения, поиск следов. Моим орлам тут делать нечего.

Всю дорогу до города Коля обдумывал слова Бокия. В них явно таилась рациональное объяснение всего происходящего. Тут было надо было выбирать. Принимать ли на веру слова настоятеля Линя, и верить в то, что можно действительно общаться с высшими существами и заставить их вмешаться в дела человеческие. Или действительно всё это хитрый спектакль, чтобы дополнительно убедить сомневающихся, и выбить из них согласие, деньги, ресурсы и политическую поддержку. Надо бы узнать позиции основных вождей. Кто-то кого-то обрабатывает. Вдохновляет, так сказать.

Доехав до города, он стал двигаться в центр, на Моховую, в 1 дом советов. Там должен был быть Сушин, и Коля, не откладывая, хотел выполнить свой план и поздравить с новосельем, тем более, что был шанс застать там Надежду. Зайдя в магазин, он купил фруктов для жены и коньку для Алексея. Попросив всё это тщательно обернуть и запаковать, он купил портфель и положил подарки туда. Как ему представлялось — жизнь там была большим общежитием, поэтому светить дорогие подарки было рискованно. Коммунисты в ту пору жили аскетично, и за лишнюю десятку к зарплате вполне можно было загреметь в ЦКК. Вообще, как понял Николай из рассказов того же Алексея, страна была разделена на две большие группы — основная масса населения, подотчётная ГПУ, и партия, которую ГПУ не трогало. Более того, наблюдалась некая либерализация режима и смягчение нравов. Если раньше ЧК имело право суда и вынесения наказания, то теперь ОГПУ этих прав было лишено. Теоретически за Политуправлением стоял сыск и арест, суд судил, а прокуратура обвиняла. Естественно, это всё не снимало пресловутого принципа классовой целесообразности, но все же для обывателя свободы было побольше. Раньше ЧК выслеживало, хватало, допрашивало, приговаривало и у ближайшей стенки исполняло, зачастую в лице одного и того же работника органов. Теперь все было как у порядочных — дело передавалось в суд, прокурор со своей скамейки обвинял от имени государства и уже после выносили приговор. Так что в этот микроскопический зазор можно было и просочиться.