Георгий Савицкий - Танкисты атомной войны

Гитлеровцы стянули к непокоренной батарее чудовищные осадные мортиры «Карл» калибра 615 миллиметров при весе снаряда 2200 килограммов. Позиции батареи постоянно бомбили самолеты Люфтваффе. Чудовищные взрывы вздымались над русским фортом мужества, но наша броня не уступала. Артиллеристы под командованием капитана Александера не сдавались – люди были крепче брони!

Когда закончились снаряды, пятидесятитонные пушки снарядили метательными зарядами повышенной мощности. Холостые выстрелы батареи сметали наступающую гитлеровскую пехоту чудовищными молотами ударных волн.

Когда окончательно разрушенная, взорванная 30-я батарея была захвачена, немецкие солдаты написали на одной из броневых башен – «Самая сильная крепость мира».

А титулованный враг, Эрих фон Манштейн, под впечатлением стойкости защитников Севастополя написал в своих мемуарах «Утерянные победы»: «Я склоняю свою седую голову перед мужеством русского солдата и матроса». Это были слова командующего 11-й армией Вермахта, практически обескровленной после трех штурмов героического города-крепости…

* * *

Советское командование по достоинству оценило не только стойкость и мужество артиллеристов-севастопольцев, но и боевые возможности крупнокалиберных батарей. После 1945 года началось интенсивное восстановление разрушенных войной городов, и огромное значение уделялось их защите от ядерного оружия. Новые условия войны диктовали свои непреложные законы, которые основывались на фундаментальных основах физики атомного ядра.

Разрушительная мощь ядерного оружия вынудила вернуться к капитальным инженерным укрытиям и мощным укрепрайонам. В определенной степени это был шаг назад в военном искусстве, возвращение во времена Первой мировой войны с ее позиционным противостоянием. Но в современной войне тяжелые артсистемы с атомными снарядами становились основой для обороны и наступления бронетанковых клиньев.

А конструкция 30-й и 35-й севастопольских батарей стала типовой для постройки новых атомных крепостей.

Одна из них была скрыта в гряде холмов. Два высокопрочных железобетонных блока-основания располагались по флангам и соединялись подземными галереями-паттернами. Эти коридоры имели скругления для того, чтобы ослаблять воздействие ударных волн. Каждый блок был увенчан двуствольной бронированной башней. Калибр трофейных стволов фирмы «Шкода» составлял 305 миллиметров – это позволяло использовать мощные снаряды в полтонны весом, в том числе и с ядерной «начинкой». Дальность стрельбы орудий составляла сорок километров обычным снарядом и почти вдвое больше – активно-реактивным подкалиберным боеприпасом.

То, что крепость собиралась из уже готовых герметичных блоков-модулей, существенно удешевляло производство и упрощало монтаж на местности. В данном же случае это способствовало еще и скрытности.

Построить на пустом месте фактически «подземный линкор» и сохранить это в тайне было совсем непросто. Эшелоны со стройматериалами, подъемными кранами, экскаваторами, бульдозерами и прочей техникой шли на запад для «восстановления городов братской Польши, разрушенной подлым гитлеровским агрессором». Немецкое командование само дало повод для этого – после жестокого подавления Варшавского восстания от польской столицы буквально камня на камне не осталось.

Окрестности тайной стройки, а потом и уже готовой крепости, охраняли от «любителей природы» с миниатюрными фотоаппаратами патрули отдельной стрелковой бригады НКВД. Подразделения охраны были усилены трехосными бронеавтомобилями «БА-10» с башнями от легких танков «Т-26».

Конечно же, против танков, да еще тем более сейчас, этот броневик тягаться не мог. Но вот для пехоты его «сорокапятки» и спаренного пулемета было вполне достаточно! Особенно эффективны в таких случаях были шрапнельные снаряды «Щ-240», они несли в себе несколько слоев свинцовых пуль, уложенных вокруг центрального заряда. Таких боеприпасов в укладках «БА-10» было подавляющее количество.

До поры недавно возведенная крепость молчала, маскировка ее была практически идеальной. С воздуха раскрашенные в камуфляжные пятна и полосы башни было невозможно разглядеть даже глазастой «Раме» – немецкому разведчику «Фокке-Вульф-189». Бронированные колпаки наблюдательных и дальномерных постов покрывались толстым слоем резины, чтобы ослабить заметность еще и для радиолокаторов противника. По счастью, громоздкие аппараты на электронных лампах, с раскидистыми ажурными антеннами еще не умели отсеивать зерна истинных целей от плевел элементов рельефа или ложных ловушек – уголковых отражателей. Продумали военные инженеры-архитекторы и вопросы тепловой заметности. Разогретый воздух из бронированных внутренностей сначала попадал в охлаждающие короба-сепараторы, а потом уж выбрасывался в атмосферу. Бронебашенная батарея очень удачно расположилась всего в двадцати километрах от маленькой железнодорожной станции – по ней и доставлялись все необходимые грузы.

Вокруг бетонных массивов с башнями главного калибра батареи располагалась разветвленная сеть бронированных огневых точек. Это были корпуса «Тридцатьчетверок» и тяжелых «ИС-2» со снятыми двигателями и ходовой частью. Вместо ввозных дизелей были установлены менее мощные моторы – только для того, чтобы вращать башню и обеспечивать наведение и работу расчета такой огневой точки. Танков в Советском Союзе было – немерено. И теперь те, которые не подлежали восстановлению, нашли себе иное применение.

Гигантские орудия главного калибра батареи пока молчали. Но вот пришел четкий и однозначный приказ. И тогда ожили экраны радиолокаторов, к дальномерам и планшетам встали вахтенные артиллеристы. Открылись массивные поршневые затворы, принимая в казенники мегаорудий массивные снаряды по полтысячи килограммов весом. А механические досылатели вдвинули метательные заряды. И горе тому, на кого нацелятся стволы этой батареи!

* * *

Первый залп 305-миллиметровых атомных снарядов пришелся по идущей справа «Крысе». Тысячетонный бронированный монстр оказался в двух сотнях метров от эпицентра ядерного взрыва мощностью около одиннадцати килотонн тротилового эквивалента. Если бы речь шла просто о пехоте, то смерть солдат Вермахта была бы быстрой и безболезненной. Человеческий организм получил бы такую чудовищную порцию электромагнитной энергии, что просто распылился бы на атомы и субатомные частицы. Никто ничего бы и не почувствовал: по сравнению со скоростью света длительность проведения нервных импульсов по аксонам и дендритам нейронной сети была слишком велика.

С этой точки зрения атомное оружие – самое гуманное на планете Земля. Можно даже приговоренных к смерти преступников привязывать к атомной бомбе. Как привязывали, например, англичане непокорных сипаев к стволам орудий, а потом разрывали тела несчастных ядрами. Эту картину, в частности, ярко описал русский художник-баталист Верещагин.