Александр Руджа - Дон Хуан (СИ)

Горел город.

В том, что случилось, нельзя винить никого. Никого, кроме нас самих. Да и не в моем это характере — винить других людей за свои решения. Сами, все сами. В общем, мы решили въехать в город. Но только не сразу.

— Что это значит? — спросила Алика, прищуренными глазами наблюдая за дымными облаками, расплывающимися по оранжевому закатному небу. Голос у нее сделался напряженным.

— Если исключить версию, что кто-то из наших воняющих мочой и навозом друзей заснул в борделе с сигарой во рту, — задумчиво сказал я, — то остается предположить, что это хороводят парни, прибывшие в Роуэн-Хилл по мою душу.

— Ты не говорил, что за тобой погоня или что-то в этом роде.

— Потому что не предполагал, что они доберутся сюда так быстро, ждал их здесь минимум дня через два. Точнее, не ждал, собирался сдернуть задолго до этого. Да и вдобавок не думал, что ты сможешь мне помочь в этом вопросе, чего уж там.

— И до сих пор не думаешь?

Я внимательно рассмотрел ее, эту невысокую хрупкую девушку, которая за минувшие несколько часов принесла мне больше пользы, чем все остальные обитатели этого гиблого места, вместе взятые.

— Я бы предпочел, чтобы ты не ввязывалась в то, что случится здесь в совсем скором времени. Это не твоя драка, да и вряд ли нынешние парни будут похожи на простаков с запруды — это настоящие волкодавы, и биться они будут всерьез.

Алика подбоченилась.

— Это все?

— Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось, — сказал я честно.

— Ха! Вот это признание! Что случилось с суровым, как ковбойский ботинок, парнем, которому перерезать чужую глотку — словно куриное крылышко разгрызть? Или пробудилась твоя условно прекрасноликая душа?

— Ничего не случилось, да и душа по-прежнему спит вечным сном где-то на холодном заснеженном полюсе. Мы всегда скалим клыки внешнему миру. Просто потому, что он внешний, и значит, чужой. Но наша жизнь состоит не только из мерзкого стального оскала. Есть еще и то, что находится внутри. Свое. Родное.

— И я, значит… — протянула Алика. Я очнулся.

— Застряла где-то между этими двумя крайностями. Да. Именно так.

Девушка криво усмехнулась. Наваждение рассеялось. Мы все еще двигались неспешным шагом в направлении горящего Роуэн-Хилла — оставалось до него еще, наверное, минут пятнадцать спокойной езды, и руке у меня были вожжи и револьвер, а в голове спокойствие. Банды о «Куилинна оказалось недостаточно для того, чтобы распрощаться с Отстойником, к ней добавилась дамба, лишившая горожан воды. Но и одной дамбы тоже мало — теперь мне придется разбираться с целой оравой головорезов из Сан-Квентина, причем безо всякой гарантии успеха.

Мне — потому что Алика останется здесь. Я не буду впутывать ее в свои дела, несмотря ни на что. Я хочу, чтобы она жила. Я хочу… а, черт с ним. Я так хочу — и точка.

Воздух отяжелел и начал пахнуть горьким металлом, в нем принялись мельтешить частички черной сажи. В лицо повеяло нагретым воздухом, словно рядом дышало что-то огромное и живое, насмешливо наблюдающее за двумя глупыми людскими фигурками. Не такая уж приятная мысль, если как следует задуматься.

Воздух разрезал вопль. Мужчина. И не так уж далеко.

— Это твои парни развлекаются? — Алика старалась выглядеть спокойной, но голос все равно предательски подрагивал. — Или…

— Без обмана, — подтвердил я. — Поеду разберусь.

— Я с тобой.

— Нет.

— Послушай…

— Не думай, что я забочусь о тебе, девочка. — Это вышло не совсем натурально, но так даже лучше. Пусть она подумает, что вот эти деревянные нотки в моем голосе — от безразличия. — Это мои дела, понимаешь? Лично мои, и тебе там делать нечего. Сообразила теперь?

— Нет, — у нее оказался точно такой же деревянный голос. До чего равнодушная птица мне попалась. — Я и не думаю. Вот только… я тоже хочу на выход. Отчаянно хочу, Лейтенант. Пожалуй, даже больше, чем ты.

— Не понял.

— Тебе для того, чтобы выбраться, нужно было разбить запруду — да и то не сложилось. Потому что ты убил каких-то чужих людей. А я… я когда-то убила собственного ребенка.

Вокруг медленно перемещался горячий темный воздух, солнца уже не видно, а небо в вышине — красное.

— Я была под кайфом, — лицо Алики неподвижно, будто маска из папье-маше. — А малышке Лиззи только исполнился годик, и она все время кричала. Помню, мне ничего так сильно не хотелось, только чтобы она наконец-то перестала кричать. Я выбегала из дома — мы жили на острове, вокруг пальмы и океан, полный штиль, но ее визгливый крик доставал меня и там. А может, это в небе кричали чайки.

— Не желаю это слушать, Алика.

— Так заткни уши, — посоветовала она. — Потому что я все равно расскажу. Все это дерьмо давно пора вытащить на свет Бо… в общем, на воздух. Она визжала, моя маленькая Лиззи, а я ходила по песку вдоль прибоя — никакой гальки и ракушек, очень удобно — и молилась. Молилась, чтобы эта мерзкая дрянь наконец-то заткнулась. И на воде была эта длинная яркая дорожка. Такой классный кайф, закаты… Мне нравилось жить на острове.

Впереди снова кто-то закричал, уже громче.

— Примерно так, — согласилась Алика. — В общем, в один из не лучших своих дней я смешала кокс с вискарем, и получившаяся смесь подсказала мне нужный выход, очень простой и своевременный.

— Будь я проклят, если продолжу слушать твои бредни.

— Да ты и так проклят, сэр ковбой — впрочем, я уже закругляюсь. Я разбила ее маленькую кудрявую головку об угол кровати, а потом унесла на берег — она была совсем легкой, почти что невесомой — и похоронила в наспех выкопанной яме, которую потом слизал прилив. Я ничего не чувствовала — горя или сожаления. Я даже не плакала. Ни тогда, ни потом, когда протрезвела, да и вообще никогда с тех пор. Видимо, просто не дано. А потом… впрочем, я уже говорила насчет своей смерти. Теперь ты понимаешь, сколько мне еще торчать здесь — шлюхе-детоубийце?

— Вечно, если тебе интересно мое мнение.

— Именно. Но если бы мне удалось, если бы мне только удалось… искупить. Да. Лейтенант!

Я ощутил что-то вроде жалости. В ней не было раскаяния, не тот тип — но провидение иногда играет и более странные шутки.

— Черт с тобой, пошли. Но ты не будешь — и я говорю серьезно — не будешь высовываться вперед, что бы ни случилось. Это понятно?

— Так точно, мой генерал! Отдала бы честь, да только где она, давно потерянная… Собираешься проверить, кто это кричит?

— Нет. — Алика удивленно вскинула брови. — Кто это кричит, я и без того знаю. А вот поговорить с теми парнями, что заставили его это делать — вот с ними я бы поговорил. У меня имеется дли этого инструмент.

Мы въехали в черту города — здесь все было не так страшно, как казалось поначалу, неведомые поджигатели знали свое дело, и горели всего несколько домов, аккуратно отделенные от остальных грудами черного пепла. Крики теперь звучали, не смолкая — явно с центральной площади. Парни, судя по всему, питали известную тягу к театральности. Что ж, не будем их разочаровывать.