Марина Ясинская - Оборотная сторона героя

— И машину вашу тоже они забрали?

Ломец, не заметив опасности в спокойном голосе старшака, опрометчиво решил, что сможет-таки удачно свалить всю вину за случившееся на мифических дзюдоистов.

— Забрали, — уже более уверенно подтвердил он.

— И сколько их, говоришь, там было?

— Десяток, не меньше.

— А потом все десять в один «Хаммер» набились?

— Не видел. Они нас мордами на асфальт уложили.

— Да что ты мне тут гонишь?! — взорвался Хохлома, — Звезда эфира, мать твою! По всем каналам засветился!

Подскочив к Ломцу, он ударил его кулаком по лицу. Тот даже не пытался прикрыться. Бить старшак толком не умел — он ударял почему-то всегда левой рукой, хотя казалось, что правой ему было бы сподручнее, а пальцы складывал в кулак неловко, оставляя большой палец снаружи. Такой удар был призван не столько причинить боль провинившемуся, сколько позволить старшаку сорвать злость и показать подчинённому степень его недовольства.

Чуть поутихнув, Хохлома принялся возбужденно расхаживать по студии, не спеша поправляя несколько чёрных прядок, выбившихся из зализанной набок чёлки. Утихнувшие было вчера подозрения снова появились. Кому-то на руку, чтобы Хохлома оказался под пристальным вниманием органов. И вряд ли это случайность, что шумиха с псевдо — покушением на депутата началась сразу же после операции с оружием. Кто же заслал к нему цыгана? Кому так нужно их подставить?

— Кто вас отделал? Ну? — Хохлома остановился прямо над Ломцом, и тот весь сжался.

— Не знаю, босс, реально не знаю. Какой-то крутой кекс.

— Один?

— Один.

— Один? Троих отделал?

Ломец шмыгнул носом и повесил голову — ему было стыдно.

— А с машиной вашей что случилось?

— Босс, я ж, в натуре, не видел. Этот меня об асфальт приложил, а когда я очухался, вокруг нас уже полиция с мигалками.

— Придурок, толку от тебя! — зло выплюнул Хохлома.

Забинтованный Ломец затрясся от страха и отчаянно попытался изобразить на своей разукрашенной физиономии самое искреннее раскаяние и глубокую преданность. Хотя незнакомым с ним людям их старшак не показался бы даже самую малость опасным, Ломец, уже третий год работающий «начальником охраны» в «Сестрах Хилтон», знал, что Хохлома на многое способен.

— В общем, слушай сюда, — решил Хохлома, нервно приглаживая чёлку левой рукой. — Найдешь мне того, кто вас отделал, и доставишь ко мне. Мне надо знать, кто под нас копает. Даю сутки. Как и где искать — это твоя проблема. А не найдешь…

— Ясно, — понуро кивнул Ломец. Он понимал, что шансов отыскать неизвестного парня у него почти нет, и потому несказанная вслух угроза старшака звучала почти обещанием.

Хохлома же, сорвав зло на незадачливом Ломце, немного успокоился, уселся на высокий крутящийся стул перед чистым мольбертом и принялся размышлять над ситуацией. Пока ничего непоправимого не произошло — бывало и хуже. Куда хуже. Но разбираться надо, и чем быстрее, тем лучше. Ясно, что никого Ломцев не отыщет. Значит, придется максимально эффективно использовать имеющиеся зацепки.

И начать с цыгана.

Хохлома сосредоточенно прикидывал план действий, когда его размышления были прерваны, причем довольно бесцеремонным образом — дверь в студию широко распахнулась от сильного пинка ногой.

Хохлома вскинул голову и, чуть прищурив прозрачные глаза, собирался было рявкнуть на подчиненных за безответственность — почему позволили посторонним его побеспокоить? — но, увидев посетителей, закрыл рот и неосознанно потянулся к галстуку, пытаясь ослабить затянутый узел.

В проеме показалось двое хорошо одетых крепких парней, а за ними — невысокий мужчина лет сорока с невыразительным лицом и странной стрижкой, словно у католических священников позапрошлого века — очень короткий горшок спереди и полукругом спадающие на шею волосы сзади. Шедших впереди Хохлома видел впервые, но мужчину с «горшком», хотя не разу лично не встречал, узнал. Его знали все, кто когда-то заходил за ту грань закона. Дмитрий Кацупа, более известный как Глушитель. Официально — один из директоров крупной торговой компании. На деле — правая рука Координатора, человека, который обеспечивал организованность и системность едва не всем преступным формированиям столицы — лже-предпринимателям с их финансовыми махинациями и «гангстерам» с их традиционным рэкетом-наркотиками-проституцией, расхитителям, занимающимся аферами с куплей-продажей государственной собственности и этническим группировкам, обирающим «своих».

Парни невозмутимо встали по обе стороны от двери, а Глушитель, недовольно окинув взглядом стоящие тут и там мольберты, а затем — высокие вертящиеся стулья, нехотя взгромоздился на один из них и негромко спросил:

— Ты знаешь, кто заказал у вас оружие?

Представляться нужды не было. Соблюдать правила вежливости — тоже.

— Да.

— Ты знаешь, что этот рынок уже давно поделен?

— Да, но…

Глушитель прервал Хохлому нетерпеливым жестом и жёстко впился глазами в бледное лицо художника.

— Тогда какого… вы вообще влезли?

— Это первый раз, вы же наверняка знаете, что я занимаюсь только антиквариатом и предметами искусства, — торопливо ответил Хохлома. — Но в этот раз заказчик, когда делал свой обычный запрос на антиквариат, сказал, если вдруг я ещё и оружие найду, то было бы неплохо, — художник облизал тонкие губы и тщательно пригладил левой рукой зализанную чёлку, стараясь успокоиться и говорить медленнее. — И я даже не собирался искать — откуда у меня такой товар, я же им никогда не занимался. Но просто партия как бы сама нарисовалась, вот я и…

— Сама нарисовалась… — перебил Глушитель. — И откуда же она у вас так кстати нарисовалась?

Хохлома пожал плечами и, ни минуты не раздумывая, сообщил всё, что знал об Алексее Алмазове.

Выслушав, Глушитель, сложил ладони домиком и ненадолго задумался. Потом сообщил:

— Значит так. Чтобы завтра же партия была в Москве. Оружие твои заказчики не получат. Но и вы его обратно не получите — его заберем себе мы.

Вымогательство столь же наглое, сколь и откровенное. Но попробуй тут возрази!

Глушитель вышел, не прощаясь.

Хохлома откинулся на спинку высокого стула и закрыл глаза. Две вещи волновали его больше всего. Он уже пообещал заказчику партию, и тот будет очень… разочарован, когда узнает, что товар не придёт. А его заказчик — не из тех, кого стоит… разочаровывать. Разочаруешь одного — и про это узнают все остальные. Кроме того, за товар Хохлома заплатил Лексу из собственного кармана, заказчик должен был перевести деньги позже. И это были большие, очень большие деньги. Отдавать которые Глушителю за просто так ну очень не хотелось.

Хохлома ещё немного посомневался, но всё-таки взял телефон, позвонил ребятам, сопровождающим партию оружия, и коротко распорядился: