Александр Михайловский - Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

И вот настал момент, который с нетерпением и даже некоторым трепетом ожидали все. Кто возглавит новое правительство? Тут я прокашлялся, встал с места и сказал:

– Товарищи, во главе Совнаркома должен стать товарищ Сталин. В нашей истории именно он сумел справиться с огромными трудностями и сделать Советскую страну великой державой. А товарищ Ленин как признанный лидер партии большевиков должен официально возглавить партию, которая станет правящей. Руководить одновременно и партией, и правительством для одного человека просто невозможно. В нашем прошлом товарищ Ленин попытался совместить эти два поста и буквально сгорел на работе примерно за четыре года. К тому же для руководства Советами на местах будет создан ВЦИК – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет – высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти. Как потом вы скажете, Владимир Ильич, «этот орган дает возможность соединять выгоды парламентаризма с выгодами непосредственной и прямой демократии, то есть соединять в лице выборных представителей народа и законодательную функцию и исполнение законов».

Особо прошу обратить внимание на законодательную функцию ВЦИК. Старых законов уже нет, новые – пока еще не приняты. Налицо законодательный вакуум. Нужны новые законы. Это очень сложная работа, которая должна быть сделана в кратчайшие сроки. А ведь вы, Владимир Ильич, по образованию юрист. Как говорится, вам и карты в руки. Так что пусть товарищ Сталин занимается повседневной, кропотливой практической работой, а вы, товарищ Ленин, будете нашим главным теоретиком и законодателем.

Ленин, который поначалу с настороженностью и явным неудовольствием слушал мое выступление, к концу его успокоился. На лице у него появилась даже довольная улыбка. Дело в том, что как нам было известно из истории, большинство лидеров большевиков, как и других партий, чурались практической, «черной» работы. Их стихией были митинги, парламентская и публичная деятельность. Именно то, что позднее Сталин назовет «парламентским идиотизмом». Только он, трудоголик и практик, знал, что подлинная власть находится в руках тех, кто исполняет законы. Ведь как бы эти законы и благие намерения ни были бы хороши, исполнить их можно по-разному.

Ленин, согласился с моими доводами, и Сталин засобирался в Смольный, чтобы довести до упомянутых в списке будущих наркомов то, чем им, начиная с сегодняшнего вечера, предстоит заняться. С собой он взял Ирину, которая буквально упросила Иосифа Виссарионовича позволить ей посмотреть на Смольный «образца 1917 года». Действительно, историческое место, и любой журналист готов продать душу дьяволу, чтобы увидеть, «как все там было».

Туда же отправился и Дзержинский. Ему поручили также подобрать место для размещения Совнаркома. Смольный – это штаб партии большевиков, и должен таковым оставаться. А правительство должно быть удалено от партийных органов. Не стоит позволять функционерам РСДРП «путать партийную шерсть с государственной» – меньше будет лишней спеси и того, что сам Ленин называл комчванством.

А мы с Владимиром Ильичом пока остались на Суворовском. Нам обоим было необходимо срочно побеседовать с глазу на глаз.

13 октября (30 сентября) 1917 года, 20:30. Смольный

Журналистка Ирина Владимировна Андреева

Ой! У меня от всего происходящего просто дух захватывает! Только что своими глазами видела живого Ленина. И разговаривала с самим Дзержинским – сегодня мы даже обедали вместе. Могла ли я мечтать, что за мной будет ухаживать такой человек, как Сталин? Причем серьезно ухаживает, без дураков. По его глазам видно, что пылкой Наденьке ничего не светит. С досады она было сунулась к нашему морпеху, сержанту Игорьку Кукушкину, но и там получила кукиш с ружейным маслом.

И самое главное, я своими собственными руками, вместе с Александром Васильевичем, Лениным, Дзержинским и Сталиным, совершаю Великую Октябрьскую революцию! О-бал-деть!

Правда Александр Васильевич Тамбовцев говорит, что такого шума, как в тот раз, сейчас не будет. Никакой пальбы с «Авроры» и Петропавловки холостыми, никакого штурма винных подвалов Зимнего дворца революционными матросами и местной гопоты не должно случиться.

Но, сказать честно, все происходящее мне очень нравится. О подобном любой из моих коллег-журналистов мог только мечтать.

Я не присутствовала во время переговоров наших главных вождей, которые, как я поняла, занимались тем, что делили портфели в будущем правительстве. Но, как мне показалось, тот самый интимный вопрос «о власти» был решен полюбовно, и товарищ Сталин весьма довольный вышел из комнаты, где происходили переговоры, чтобы выкурить папироску в нашей «резервации для бытовых наркоманов». Там я его и отловила.

Тут, знаете ли, в связи с возможным пылким романом между нами, полным самой настоящей мексиканской страсти, встал еще один вопрос. Как мне называть моего бойфренда в частной, так сказать, обстановке? Товарищ Сталин – слишком официально. Представите, обнимаемся мы, и я ему нежно шепчу на ухо: «Товарищ Сталин, обнимите меня покрепче». Смех, да и только… Или называть его Кобой. Но так его зовут лишь старые товарищи, которые знали Сталина еще в начале века, а я для этой компании чужая. И тут я вспомнила про одного сладкоголосого, как патока, грузинского певца и заодно тезку советского вождя. Пойдет! Приняв, наконец, решение, я храбро вошла на кухню.

– Сосо, – сказала я, проведя кончиками пальцев по его небритой, заросшей черной колючей щетиной щеке, – миленький, голубчик, скажите, вы ведь сейчас в Смольный едете? – Умильно заглядывая ему в глаза, я жалобно взмолилась: – Возьмите меня с собой!.. Я буду хорошей девочкой, послушной и вежливой. Я обещаю вам, что буду себя хорошо вести, слушаться вас и ни в какие истории не влезать.

В этот момент глаза у Сосо сделались совершенно шальными. Он накрыл мои пальцы своей ладонью, прижав их к своему лицу. Сложив губки бантиком, я сделала вид, что сейчас заплачу. Как все женщины, я знала, что даже самое твердое мужское сердце не выдержит такого напора. И не ошиблась. К тому же, как я уже догадывалась, Иосиф Виссарионович уже испытывал ко мне нежные чувства. Не знаю, насколько эти чувства были серьезны, но смотрел он на меня так, что, казалось, сейчас схватит в охапку и понесет на руках прямиком в спальню…

В общем, своей цели я добилась. Сталин поцеловал кончики моих пальцев, что-то пробормотал по-грузински и велел мне собираться.

Александр Васильевич Тамбовцев, услышав о моем предстоящем визите в штаб революции, сперва нахмурился, но потом махнул на меня рукой, видимо решив, что кому-то, в конце концов, требуется разузнать о том, что сейчас творится в Смольном и что его обитатели и гости думают о смене власти. А персонажи там водились разные – забавные и не очень.