Анатолий Дроздов - Реваншист

Машеров приехал без десяти девять. Сначала в ворота влетела милицейская «волга», затем вплыла черная «чайка». К тому времени все мы были внизу. Все — это мы с отцом, директор, главный инженер и прочее начальство числом в шесть душ.

Первым из остановившейся «чайки» выскочил поджарый мужчина в костюме. Телохранитель. Он открыл пассажирскую дверцу справа от водителя. Машеров вышел и направился к нам. Шагал он легко и стремительно.

— Здравствуйте, товарищи!

Он по очереди пожал нам руки.

— Показывайте!

— Прошу! — директор указал на дверь. Та будто сама собой открылась. Подсуетился Виктор Петрович, приставил человека. Телохранитель рванулся вперед. Правильно, а вдруг засада? Сарказм.

Мы поднялись в кабинет директора. Машеров сходу направился к стеллажам.

— Ножные протезы, — подскочил директор. — Сделаны из металла и пластмассы. Легкие, удобно крепятся на культе.

— А наши? — спросил Машеров.

— Вот!

Директор снял с соседнего стеллажа протез. Машеров взял его правой рукой, немецкий левой, прикинул вес.

— Ясно. Почему наш такой тяжелый?

— Делаем по техническим условиям, — доложил директор. — Металл, кожа, дерево. Как везде в СССР. Технология не менялась со времен империалистической войны.

— Что ж вы ко мне не обратились? — упрекнул Машеров.

— Не знали про достижения немцев, — вздохнул директор. — Они к нам не ездят, мы к ним — тоже. Если б товарищ не привез… — он указал на меня.

— Вы, значит, Девойно? — Машеров посмотрел на меня. — Совсем еще юноша. Как додумались?

— В прошлом году был на книжной ярмарке во Франкфурте. Немцы издавали мою книгу. В Москве у меня есть знакомая — инвалид Отечественной войны. Попросила купить ей костыли. Вот такие, — я взял прислоненные к стеллажу образцы. — Я зашел в специализированный магазин. Купил. Увидел протезы. Моя знакомая жаловалась, что ей тяжело ходить. Спросил немца: может ли сделать? Тот согласился. Дал мне рисунки, где следовало указать размеры. В Москве я обмерил ногу Дины Аркадьевны, результаты отослал во Франкфурт. Там сделали протез и отправили в Москву. Пришлось слегка подогнать, но он оказался по ноге. Легкий, удобный. Дине Аркадьевне нравится, она стала много ходить. Тогда я подумал: почему только ей? Есть ведь и другие инвалиды?

— Немцы с чего решили помочь?

— Совесть мучит.

— Принимать от них… — сморщился Машеров. — Ладно, я понимаю, купить. А то ведь станут трубить: помогаем нищим!

— Не станут, — возразил я. — Во-первых, люди не те. Во-вторых, в основе фонда — мои гонорары. Так будет и впредь. А что до помощи… В Китае говорят: «Не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».

— Ишь, какой! — сощурился Машеров. — Молодежь… Не воевали вы, не видели… Мы сами сможем позаботиться о наших инвалидах.

Что ж раньше не телились? Тема инвалидов в СССР, считай, запретная. У нас передовое общество строителей коммунизма, советские люди — гармонично развитые. Так что нечего. Мы лучше неграм в Африке денег подкинем — пусть больше убивают друг друга. А что ветераны мучаются, наплевать. В том времени у меня были знакомые инвалиды. Одному повезло по гуманитарной программе съездить в Германию. Там ему сделали ножной протез. Как он был счастлив! И как ему завидовали другие…

— Понадобятся миллионы марок, — сказал я. — Это, — я указал на стеллажи, — стоит недешево.

Машеров поскучнел лицом. Валюту республике выделяют в Москве. А там спросят: «Почему вам? И в других республиках инвалиды есть». Правильно, скажут, между прочим. Но в масштабах страны понадобятся большие деньги. А валюты в СССР мало, да и негры в приоритете. Вопрос забюрократят и положат под сукно.

— А вы, что думаете, товарищи? — повернулся Машеров к остальным.

Товарищи вразнобой, но дружно сообщили, что с молодежью они согласны.

— Можно попробовать в качестве эксперимента, — предложил я. — Что мы теряем? Не получится, заберу деньги и перечислю их правительству республики.

— Давайте дальше смотреть! — подумав, кивнул Машеров.

Он перещупал все. Опробовал костыли, прокатился в инвалидных колясках. Я не преминул сообщить, что они проходят в кабину лифта. А вот наши — нет. Из-за этого инвалиды просят квартиры на первых этажах. Дать такие не всегда получается, приходится искать варианты обмена.

— Уговорили! — заключил Машеров, встав с коляски. — Будет вам постановление бюро ЦК. Что нужно от нас? — он посмотрел на меня.

— Во-первых, точное число инвалидов, нуждающихся в протезировании, — загнул палец я. — А также в колясках и костылях. Во-вторых, пригласить немцев в Минск. Они должны оценить фронт работ, производственные помещения, номенклатуру поставляемого оборудования, уровень персонала. Потребуется обучить наших специалистов в Германии. Все расходы берет на себя фонд. От государства денег не нужно.

— Ты государство не обижай! — Машеров ткнул меня пальцем в грудь. — На инвалидов деньги найдем. Хотя — молодец! — он хлопнул меня по плечу. — Не каждый отдаст деньги на благородное дело. Что, вправду, сын фронтовика?

— Вот он! — я указал на отца. Тот, волнуясь, шагнул вперед. Машеров бросил оценивающий взгляд на его награды.

— Где воевали?

— В отряде Василия Захаровича Коржа, затем — в Пруссии, — ответил отец. — Там ранили.

— Неплохо, как вижу, воевали, — заключил Машеров. — А работали еще лучше. Теперь понятно, в кого сын. Спасибо! Замечательного человека вырастили!

Он пожал отцу руку.

— Подробности — помощнику! — кивнул мне. — До свидания, товарищи!

Все той же легкой походкой он вышел из кабинета.

— Фух! — директор ослабил узел галстука. — Кажется, получилось. Что дальше, Сергей Александрович?

— Изучайте образцы, — я указал на стеллажи. — Можете даже разобрать. И ждите делегацию из Германии…

Обратной дорогой мы с отцом молчали. Я прикидывал в уме предстоящий разговор с помощником, отец смотрел на дорогу. Когда «волга» притормозила у подъезда, я взялся за ручку двери.

— Сережа! — окликнул меня отец. Я посмотрел на него. Глаза у отца были влажные. — Я тобой горжусь!

Постановление бюро ЦК компартии Белоруссии вышло через неделю. У Машерова работали быстро. Никакой Девойно в постановлении не упоминался. Совету Министров дали поручение рассмотреть вопрос о реконструкции протезного производства в республике за счет привлечения средств из внебюджетных источников. О Германии — ни слова. Ничего особенного — стиль документов этой поры. В тексте — общие слова, конкретика подразумевается.

Но вопрос был на контроле ЦК, и дело закрутилось. Во Франкфурт ушло приглашение. Байер приехал с помощниками. Поселили немцев в гостинице «Юбилейная». К тому времени я обзавелся новеньким «ВАЗ 2106», купленным за чеки. Отец сдержал слово: продал «волгу» и приобрел мне гараж. Даже с ямой. Не близко к дому, но и не далеко — на троллейбусе пять остановок. Я встретил немцев в аэропорту и отвез в гостиницу. Назавтра был выходной день, и я устроил гостям экскурсию по городу.