Александр Михайловский - «Гроза» против «Барбароссы»

– Владимир Анатольевич, вы хотите повторить пятидневную войну? – заинтересованно спросил Путин.

– Нет, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответил Шаманов, – к сожалению, немцы не грузины, и даже отставая от нас в технике почти на восемьдесят лет, драться за фюрера и Фатерлянд они будут яростно. Скорее я бы повторил Курскую операцию, с обороной на заранее подготовленных рубежах, и после исчерпания наступательного порыва противника, имея в виду дальнейший переход в контрнаступление, итогом которого может стать окружение и уничтожение вражеских ударных группировок. Ну, а дальше должно последовать то, что по плану «Барбаросса» должно происходить в реальной истории – безостановочное наступление до конечного рубежа, которым для нас может стать побережье Атлантического океана.

– Интересно, – кивнул Путин, – и какова, по-вашему, должна быть численность этого Экспедиционного корпуса?

– От пятидесяти до ста тысяч рядовых, сержантов и офицеров, – ответил генерал, – все зависит от плана операции и соотношения в группировке танковых, мотострелковых и специальных частей. Поскольку такая операция в принципе немыслима без заключения с Советским правительством определенных соглашений, то стрелковая составляющая корпуса может поступить и из состава РККА.

– Про соглашение с Советским правительством вы, Владимир Анатольевич, правильно заметили, – сказал Путин, – но этот вопрос пока стоит отдельно. А в общих чертах я с вами согласен, да, действительно, для операций в прошлом нам необходимо сформировать отдельный Экспедиционный корпус. Тем более что у товарища Одинцова по поводу операций прикрытия и обеспечения есть свои, дополнительные, соображения, которые он и доложит нам чуть позже.

Откашлявшись, полковник Одинцов сказал:

– Перед нами сейчас наиболее остро стоят два основных вопроса. Первый – это сохранение режима секретности при тренировках и боевом слаживании столь необычного соединения, и второй – вопрос имени коллеги Кудрина, будь он неладен: Кто за все это будет платить? Эти два вопроса требуют от нас проведения еще двух операций: операции прикрытия и операции обеспечения.

В ходе операции прикрытия мы должны создать у коллег-оппонентов полную уверенность в том, что нами достигнут успех не по временному, а по пространственному перемещению, и сейчас мы готовимся колонизовать некую землеподобную планету. Это должно заставить нашего противника сосредоточить свои усилия в области разведки, а не в нанесении нам немедленного и невосполнимого ущерба. Как только будет установлено, что мы действительно что-то такое землеподобное колонизуем, то нам тут же будет предложено поделиться конечным результатом. В конце концов, их западная система основана как раз на бесконечном расширении рынков, что при ограниченных размерах Земли физически невозможно.

Как непосредственный куратор проекта, я посоветовался с товарищем президентом, и мы решили сделать базой полевых исследований аэродром Кача под Севастополем. Очень удобное место, как для практической работы по исследованию прошлого, так и для разного рода мистификаций. Там наши оппоненты смогут видеть, что мы реально что-то делаем, но не смогут понять, что именно.

Тем временем люди товарища Бортникова должны будут капля по капле вливать им в уши дезу. До тех пор, пока у них окончательно не поедет крыша. А там помрут: или Насреддин, или ишак, или падишах… Мои специалисты полагают, что секрет пространственного перемещения прячется где то рядом с некоторой нерегулярностью квантования временных зон.

– Павел Павлович, – взгляд министра обороны поверх очков был почти ласковым, – как вы намерены скрыть от нашей так называемой прогрессивной общественности – сто камней ей в печенку – сам факт тренировок и боевого слаживания боевых подразделений Экспедиционного корпуса. Ведь по самому составу техники будет понятно, что это не силы по освоению Дикого Запада, а вполне боевые подразделения с тяжелой техникой и средствами ПВО. Будем запускать в оборот легенду о драконах?

Генерал Шаманов скептически хмыкнул и вопросительно посмотрел на полковника Одинцова. То же самое сделали и все остальные.

– Режим абсолютной секретности, – сказал Одинцов, – можно установить, организовав учебно-тренировочную базу в глубоком доисторическом прошлом. Два дня назад наша сканирующая установка вышла на площадку, отделенную от нас примерно на сто тысяч лет. В это время человека разумного в Европе еще нет и в помине. Другая, более близкая к нам временная площадка отстоит от нас примерно на шестьдесят-семьдесят тысяч лет, когда немногочисленные группы хомо сапиенс, еще не разделенные на расы, вышли из Африки и постепенно расселялись вдоль побережья Средиземного моря и Индийского океана. На горных территориях юга современной России в это время возможны контакты с отдельными группами неандертальцев. Эти два варианта можно оставить на тот случай, если мы решим вообще никак не воздействовать на прошлое человечества.

– Конечно, – кивнул головой генерал Шаманов, – вести боевую учебу всегда проще, не боясь при этом повредить ничего народнохозяйственного. А то ошибется командир, перепутает в расчетах плюс с минусом, и на тебе, пожалуйста – залп гаубичной батареи по мирной деревушке…

– Ну, у вас и примерчики, Владимир Анатольевич, – хмыкнул президент и кивнул полковнику Одинцову. – Продолжайте, Павел Павлович.

– Хорошо, Владимир Владимирович, – ответил Одинцов и открыл свою папку. – Всего на данный момент обнаружено шестнадцать временных площадок, причем на каждой последующей площадке время сканирования и потребная энергия для переноса материальных объектов всегда возрастают по экспоненте.

Три ближайшие временные площадки локализованы нами путем прослушивания местных радиопередач. Еще пять площадок лежат в пределах предположительно исторического периода. Заинтересовать они нас могут в смысле проведения различного рода операций обеспечения. Во многих империях древности власть имущие веками копили сокровища, и было бы весьма опрометчиво пройти мимо и не заметить этих богатств. Ибо эксплуататоры, чего их жалеть.

Еще две площадки мы можем назвать условно-историческими, и находятся они примерно в тысячном и трехтысячном годах до нашей эры. С моей точки зрения, пользы от них никакой, хотя, конечно, ученым-историкам все это будет безумно интересно. Первые государства: бронзовый век, Ассирия, Урарту, Шумеры, Египет. Все это было, но не у нас.

Доисторические площадки лежат на глубинах примерно в: шесть – семь, одиннадцать – тринадцать, двадцать – двадцать пять и тридцать пять – сорок тысяч лет до нашей эры. На этих временных площадках есть риск случайно встретить наших вероятных предков, и тем самым соорудить какую-нибудь побочную историческую линию. Интерес, который мы можем там иметь, лежит скорее в философско-антропологической плоскости. Чем эти люди, тысячелетиями ходившие по кругу, отличаются от нас, покоривших пространство и готовых покорить время? Мне тут уже высказали частное мнение, что современный либерализм есть атавистический пережиток периода собирательства, выражающий потребительское паразитическое отношение к окружающему миру. Если ученые ответят, что это действительно так, то нам никак не избежать задачи по борьбе с двуногими паразитами, вплоть до их полного физического уничтожения. А анализ жизни и действий реальных охотников и собирателей, не искаженный цивилизацией, поможет нам в этом вопросе. Военные учения и подготовку техники к боям, я все же думаю, нам лучше проводить совсем уже в глубокой глуши, как я уже говорил, за сто или шестьдесят-семьдесят тысяч лет назад.