Сергей Калашников - Четвертый

– Споём ещё с припевом: «Вас ист дас, вас ист дас, немцы драпали от нас», – поспешил я его успокоить.

– Уверен?

– Гитлер ещё не понял, во что вляпался, – улыбнулся я.

– Наговорили про вас всяких небылиц, что вроде как сомнений не знаете. Должен же я понять, откуда такая убеждённость?

– Вань! Давай его трофейным шоколадом угостим, – вдруг поспешила сменить тему Оля. – Он мне в Кордове такого вкусного мороженого купил! С клубничным вареньем в металлической вазочке. Честное пионерское, не вру.

– Мороженого? – поторопился я помочь подруге перевести стрелки и сделал мечтательный вид. – А ты ещё не весь шоколад слопала?

– Весь. Но у тебя полплитки осталось в правом кармане.

Пока я доставал лакомство и разламывал остатки былой роскоши на кусочки, Виктор Сергеевич с любопытством переводил взгляд с меня на подругу и обратно.

– Почему Ленинград? – спросил он немного погодя – так и не притронулся к шоколаду.

– Там куча оборонных заводов. Без них нам не выстоять, поэтому они хотели, а мы не отдали.

– Откуда у вас сведения о противотанковых ружьях?

– Нет у меня никаких сведений. Видел немецкие танки, которые случайно упали с железнодорожных платформ. Они от удара немного помялись и чуточку треснули. Ту броню даже пуля крупнокалиберного пулемёта может пробить. Но пулемёт – машина сложная и тяжёлая, Поэтому проще и дешевле наделать простых и лёгких ружей под тот же патрон. Уверен, что за два месяца войны наши вооруженцы до этого додумались.

– Ну, про наступление на Москву и ответный удар Красной Армии спрашивать не буду – это сейчас многим представляется очевидным. А ещё какие-нибудь прогнозы у тебя имеются?

– Ничего особенно важного. Только если в Москве объявят эвакуацию – возникнет паника, и начнутся грабежи. И… да. После того, как мы в декабре погоним немцев, японцы тут же нападут на американцев, потому что поймут – с нами связываться бесполезно.

– Да как же это всё у тебя просто выходит! – Виктор Сергеевич с сомнением во взоре покачал головой.

В это время Оля как раз закончила наливать гостю заварку, а я добавил кипятку.

– Ваше увольнение было инсценировано, – отхлебнув глоток и протягивая руку к баранке, произнёс наш собеседник.

– То есть нас перевели?.. – затянул я окончание вопроса.

– Во внешнюю разведку, – строгим голосом продолжил гость. – Знали бы вы, какая коррида была по этому поводу! – он снова хлебнул чаю и откусил от баранки. – Ладно, лирика будет после войны. А сейчас приготовьтесь к эмиграции. Ольга бежит из бедствующей из-за войны страны, в сопровождении жениха, прямиком под родительское крылышко.

Форму больше не носить, а на том, что оставите дома, знаков различия не менять. Имею в виду треугольники на кубари. Хотя надёжней будет, если вы прямо сейчас переоденетесь в штатское, а всю вашу амуницию я заберу с собой. Это касается также оружия и документов. Вы остаётесь самими собой с собственными паспортами, но про предыдущие два с половиной месяца помните, что провели их сначала в деревне, а потом на рытье противотанковых рвов. Очень устали и решили уехать от всех этих ужасов.

Ладно! Общую идею вы, надеюсь, уловили. Готовьтесь. На днях обсудим детали. А свою задачу на сегодня я выполнил.

Едва посетитель ушёл, начались шпионские игры – Оля приложила палец к губам и картинно закатила глаза. А потом принялась собираться, изредка игриво посмеиваясь или вскрикивая, будто её кто-то ущипнул. Я стал подыгрывать, помогая примерять или упаковывать платья и жакеты, изредка выдавая что-нибудь вроде: «Ты такая красивая!» – или: «А если ногу вот так?» – то есть создавая определённое звуковое сопровождение, дающее представление о том, что здесь вершится дело молодое, мы быстро собрались и со словами:

– Лучше всего было в шифоньере…

… А мне понравилось на письменном столе, – тихонько вышли через черный ход, в который проникли из-за шкафа в спальне – он неожиданно легко и бесшумно отъехал в сторону, а потом так же беззвучно задвинулся обратно.

На лестнице было пыльно и темно – подсвечивая себе трофейными фонариками, спустились, осторожно открыли раздражённо поскрипывающую дверь и оказались в заваленном хламом сарае. Оттуда выбрались в самый угол двора, откуда через дырку в заборе проникли на задворки сквера.

– Думаешь, прослушка? – спросил я первым делом.

– Пыли в квартире не было. Не то, что у тебя дома. Понимаешь, я как услышала, куда нас перевели, испугалась, что кто-то сидел и слушал, как мы с тобой ночью… И сразу сообразила насчёт пыли.

– А я думал, что у вас приходящая домработница… тем более – никаких кровавых следов на полу не видно. Тут ведь двоих застрелили, а ты с тех пор дома не появлялась.

– Про кровь-то я и не подумала, – Оля поправила лямки вещмешка и перехватила ручку объёмистого саквояжа.

Я тоже встряхнул загремевший консервными банками сидор за спиной – мне ещё два чемодана нести:

– Куда идем?

– К тебе, конечно. Ты ведь с меня не слезешь, пока не выспросишь обо всём.

– Поспрашивать, да, хочу о многом, – улыбнулся я. – Но никуда залезать сегодня не собираюсь – у нас больничный до завтра по причине проникающего ранения.

Фыркнув, Ольга легонько засадила мне локтем по рёбрам – у неё одна рука свободна, в отличие от занятого на все хватательные конечности меня. А пинать даму я не посмел – она нынче довольно твёрдая. Можно и ногу отбить.

Ночного пропуска у нас не было, поэтому двигались мы в том же стиле, что и по немецким тылам – от одного укрытия к другому. Моя спутница прекрасно знала район – тропинки через насаждения, проломы в изгородях, пути с чёрного хода в парадный. Да и тут, действительно, недалеко.

– Так что это за предусмотрительность, благодаря которой те, от кого ты пряталась, сумели тебя отыскать? – задал я давно мучивший меня вопрос, разжигая примус. В ответ на что получил мокрую тряпку для протирания пыли и нежный толчок бедром, оттирающий меня от готовки.

– Есть человек, которому я доверяю. Он получает почту из любых уголков мира и отправляет тоже. Мамин папа – мой дедушка активно участвует в работе географического общества и ведёт переписку со многими людьми, живущими в разных странах. Перед тем как отправиться на курсы диверсантов, я забежала к нему на минуточку, рассказала о своих опасениях за судьбу родителей и сообщила, какого числа и через какой военкомат призываюсь.

Когда он получил известие от мамы, что с ней и папой всё в порядке – отправил эти данные к папе на работу. Так что нашли меня уже… – она на секунду замолчала.

– Люди из внешней разведки, – домыслил я.

– Да. И передали весточку от родителей.