Константин Калбазов - Фаворит. Сотник [Litres]

– Не цесаревичу. Словом, вернувшись с Урала, я обнаружил, что мастерскую отца обложили такими податями, что впору зубы на полку складывать. Накипело, вот я и написал несколько предложений. Показал Ирине Васильевне. Та меня подняла на смех. А как те записи попали к Николаю Дмитриевичу, понятия не имею. Ясно, что от Хованской, но как именно, не знаю. А там у него вопросы появились. Ну и еще кое-что приключилось, после чего цесаревич решил устроить те состязания.

– Ты об иезуитах и их планах?

– Знаешь? Ладно. Но говорить об этом все одно не стану. Словом, не рвусь я никуда. А если Николай Дмитриевич обо мне забудет, так только рад буду. Да не забудет он. И что теперь нам с тобой, друг другу в глотки вцепиться?

– И как ты себе это представляешь? – снисходительно ухмыльнулся полковник.

– Хорошо представляю. Иль и ты, как иные, полагаешь, что с той атакой татарской конницы моей сотне просто повезло? И сотня моя не маялась животами по воле Авося? Вижу, что ты так не считаешь. Тогда подумай и о другом. Захочу ли я пойти на убой и повести за собой своих людей? Иль, наплевав на все, сделаю по-своему, чтобы и самому уцелеть, и людей сберечь? И получится ли у меня остаться незамеченным? О чем подумает цесаревич, когда увидит в армии полевые кухни? Или мне убеждать его, что все новое, используемое мной, не мое вовсе и кухни эти не из наших мастерских происходят? Кстати, чем бы наш разговор ни закончился, кухни для своего полка закажи. Не дело это – тебе доверили будущих сподвижников царевых, а ты чуть не четверть в Диком поле положил.

– Иные потеряли куда больше, – возразил француз.

– А иные так и вовсе от болячек ни одного на тот свет не спровадили. Не ищи подвоха, господин полковник. То добрый совет, пусть и от молодого воина зрелому ветерану. Но коли толк в том есть, так отчего отмахиваться? Уж два десятка стрелецких сотен заказы сделали. А там, чай, не дураки и походов поболее твоего видели.

– Я подумаю над твоим предложением.

– Лучше подумай над тем, как нам вместе быть. Сам посуди. Одно дело, когда ты о чем-то говоришь цесаревичу и это новое идет через тебя. И другое – когда я сам себе голова, что-то делаю, а Николай Дмитриевич примечает. Долго ли я так в сотенных прохожу? Глядишь, и дворянством одарят. А там и дальше в рост пойду.

– То есть ты хочешь уйти в тень? – вздернул бровь де Вержи.

И было чему удивляться. Еще бы! Ну кто в здравом уме захочет лишиться внимания и поддержки будущего государя? Гастону подобное было решительно непонятно.

– Хочу, – искренне ответил Иван.

– Допустим, я тебе верю. – В конце концов, он ничего не теряет. – Но тогда, может, подскажешь, откуда ты берешь все то новое, что от тебя исходит?

– Да мне-то откуда знать? – отмахнулся Иван. – Увидел мушкет германский с теми гильзами – враз подумалось, как можно сделать получше. Увидел гранаты – прикинул, что если сделать эдак, то выйдет куда приемлемей. И так во всем. Я думаю, талант у меня открылся – примечать там, где иные ничего рассмотреть не могут. Ить ничего особенно нового я не придумал, тогда на охоте у цесаревичевой палатки ты был прав. Я просто вижу, как улучшить, а не создать.

– А как же с тем, что ты своих стрельцов каждый раз заставляешь пользоваться мылом, пить только кипяченую воду, и эти самые полевые кухни?

– А не надо ничего придумывать. Все новое – это хорошо забытое старое. Ты поищи трактаты о римских легионах да почитай их. Только вчитывайся не в строки о славных победах. К примеру, я слышал, как один твой солдатик с восхищением рассказывал о том, как посреди римского лагеря могла расти яблоня и, когда легион уходил, все яблоки оставались на ветках.

– Это воистину было так. Великая сила дисциплины, – с самым серьезным видом подтвердил де Вержи.

– Согласен. Но только и ты рассмотрел лишь то, что захотел рассмотреть. А, к примеру, упоминания о наказании за оправление надобности в неотведенном месте ты уже не приметил. А от этого очень даже болезни приключаются. И о том говорю не я, а древние римские философы.

– Хм. Должен сказать, что я и впрямь об этом никогда не задумывался. Впрочем, я и не помню, чтобы читал о подобном.

– Возможно, в той книге, которую читал ты, этого случая и не было. Тот, кто ее писал, посчитал это недостойным упоминания. А может, ты не придал этому значения. Не больно-то хочется сравнивать яблоки и дерьмо.

– Но ты такие детали подмечаешь?

– Далеко не всегда, но да, подмечаю. А потому просто предлагаю если не дружбу, то выгодное нам обоим сотрудничество. Тебе лавры, мне тишина, покой, ну и, случись надобность, твоя поддержка. К примеру, начать продвигать идею с полевыми кухнями тебе еще не поздно, – пожав плечами, грубо намекнул Иван.

– Но идея не моя, и я сяду в лужу.

– Не ищи подвох там, где его нет, господин де Вержи. Я не предлагаю тебе выдать эту идею за свою. Я предлагаю первым начать ее продвигать на полковом уровне. Обещаю выполнить твой заказ в наиболее сжатые сроки.

– Иными словами, я буду первым полковником, который уделит этому вопросу особое внимание?

– Так же, как пользованию солдата мылом и кипяченой водой из фляжки.

– Но ведь кухни и фляжки будет производить твоя мастерская?

– А разве я сказал, что, уступая тебе лидерство, откажусь от своих прибылей? – вздернул бровь Иван. – У каждого своя выгода. Тебе лавры, мне серебро. Все по-честному.

– Ты ведь вроде из стрелецкого рода, а не из купеческого?

– Ну, стрельцы-то они разными промыслами пробавляются, – возразил Карпов.

Потом помолчал с минуту, думая, стоит ли затевать этот разговор. Но все же решил, что раз уж начал, то нужно расставлять все точки над «ё». Никаких недомолвок. Если удастся обезопаситься хотя бы со стороны де Вержи, это дорогого стоит.

Очень даже возможно, что благодаря полковнику все же удастся уйти в тень и не отсвечивать перед наследником. Ну вот не хочется обзаводиться целым сонмом недоброжелателей. А чем ближе к престолу, тем вероятность выше. Еще и иезуиты эти, чтоб им опрокинуться.

Рискованно, конечно. Если он хоть малость ошибся во французе, то это может обернуться такими проблемами, что небо с овчинку покажется. О мстительности женщин уже говорилось. Хованская же любой даст сто очков вперед. Но надеяться только на ее покровительство попросту глупо. Пришла пора обзаводиться друзьями и союзниками.

Ну и Лизонька. Хуже не придумаешь, чем оказаться между двумя высокопоставленными особами, влюбленными в тебя по уши. Эдак раздавят – и глазом моргнуть не успеешь. Ну или разорвут надвое, что в общем-то без разницы. Уж лучше держаться в сторонке. От обеих. Спокойней так.

– Господин де Вержи, я еще хотел сказать. Словом, это насчет великой княгини.