Максим Макеев - Вольные стрелки

Держислав наслаждался летним солнцем на берегу озера. Он встал раньше всех в доме, и пока родители не отправили его работать, убежал из деревни. Десятилетний мальчик давно приметил это место, и никому о нем не рассказывал. Тут можно было ловить мелкую рыбку, валяться на небольшом песчаном пляже, купаться по лету в теплой воде, не боясь утонуть.

Дома вечером, правда, достанется от отца, и старших братьев, но целый день безделья того стоил. Солнце уже было высоко, Держислав искупался, и грелся на песке. На ветках сушилась рубаха. Редкие птицы пролетали в голубом небе, лес, окружавший секретное место, приятно шумел от легкого ветерка. Мальчик жмурился и улыбался. Ему было хорошо. Слабый прибой вносил дополнительные штрихи в картину детского счастья.

Там, за лесом, была его деревня, стоявшая на небольшой речке. Лето - горячая пора для ее жителей. Надо собрать в лесу ягоды, грибы, заготовить припасы на зиму, накосить сена. С утра вся деревня обычно выходила в лес и на поля, расположенные на удобных полянах и на местах вырубки и выжига леса. Держислав считался уже почти взрослым, поэтому и работал наравне с отцом и старшими братьями. Дед, всегда суровый, говорил, что еще несколько лет, и ему найдут жену, построят дом. Дальнейшую судьбу выбирать ему самому. Можно пойти с варягами в поход, и привести богатую добычу. Для этого мальчик тренировался с копьем и луком. Было у кого - отец мальчика слыл удачливым, сильным и ловким воином. Можно осесть на землю, и растить хлеб, как другие жители деревни. Первый вариант нравился Держиславу больше.

Но иногда детство все же брало верх над попытками взрослых заставить его серьезно смотреть на жизнь, и он вот так вот убегал из деревни. В этом году отец не отправился, как это обычно бывало, в торговый поход, а остался в деревне. Дед, глава деревни, становился немощен, и надо было вникать в дела по решению споров между жителями, распределять общие ресурсы, брать на себя торговлю с другими поселками, да и собирать дань для Гостомысла, главы словенских, Новгородских, земель, на которых и была расположена деревня.

Внезапно сладкую дрему на теплом солнышке прервал крик с озера:

- Сергей утоп!!!

Мальчик резко поднялся с песка. На самом горизонте показалась странная треугольная фигура, вроде как парус. Фигура росла, и приближалась к секретному месту. Держислав схватил недосушенную рубаху, и сиганул в кусты. Оттуда он продолжил наблюдать за разворачивающимися событиями.

Парус остановился, и повернулся так, что его почти не стало видно. Однако крики с озера продолжились, кричали мурманы, даны или другие северяне. Их язык мальчик несколько раз слышал, когда отец обсуждал с северными жителями планы боевых походов. Кричали на озере громко, и Держиславу стало страшно. А вдруг грабители? Уже который год до их деревни доходили слухи о разоренных поселках на озере, на реках, и на Варяжском море. Первой мыслью было предупредить отца. Тогда местные дружинники соберут нерушимый строй на берегу, и остановят незваных гостей. Но странный парус вызвал такое любопытство, что Держислав решил еще чуть-чуть понаблюдать, буквально пару мгновений, а потом уже бежать в деревню. Крики между тем продолжались, и становились все удивленнее. Потом послышался голос, говоривший вроде на словенском, но каком-то странном языке:

- Да не дрейфите! Живой я, живой! Черти криворукие, кто так винтовку держит!? Пришлось нырять, хорошо что успел схватить, пока она на дно не ушла. Сейчас подплыву...

Парус опять начал расти. Показалось три лодки. Одна большая, на ней установлен был этот странный треугольный парус, и две поменьше, по бокам от нее. Острым зрением Держислав увидел, как у крайней лодки показалась фигура, забирающаяся в нее из воды. Опять послышался голос, тот самый, со странной словенской речью:

- Какого хрена вы разорались?! Еще внимание привлечем, тише надо быть, тише. Мы и так тут все лодки разогнали с озера, а вы еще и местных до белого каления доведете...

Дальнейшая речь терялась вдали. Центральная лодка развернула свой треугольный парус. Лодки, все три, начали одновременно двигаться к берегу. Потом парус изменил положение, и все три лодки с огромной скоростью начали двигаться в сторону полуденного солнца.

Держислав зачаровано наблюдал за ними. Лодки, как птицы, практически летели по поверхности воды. Весел у лодок не было. Мальчик дождался, пока странная процессия скроется за горизонтом, быстро натянул рубаху, и рванул в деревню.

Там, по уже сложившейся традиции, получил от отца на орехи, и пошел на очередные занятия с оружием, поглаживая пятую точку, которая и приняла основной удар отцовского гнева. На месте, где обычно учились биться с копьем, уже стоял его старший брат, облаченный в толстую одежду, со щитом и деревянным тупым копьем. Пора приступать к занятиям...

- А я сегодня лодки видел, три штуки. Они, как птицы, над волнами неслись, парус у них странный был. Один на троих, - поведал Держислав, пока ребята переводили дыхание после отработки ударов.

- Да ну, опять выдумываешь! Как так, один парус на троих? - старший брат стукнул легонько Держислава по плечу.

- Ага, и весел нет...

- Заливаешь! Кто без весел на воду выйдет? А вдруг ветра нет? Как тогда к берегу выплыть?

- А они не к берегу шли, вглубь озера.

- Ха, вглубь! Сказки сказываешь, опять. Чего там делать-то, в глубине озера? Ты, Держислав, лучше бы копье держать учился, чем витать в облаках, - старший сделал неопределенный жест рукой.

- А вот и нет, нигде я не витаю, я правда видел, - обида сквозила в глазах десятилетнего мальчика, ему опять не верят.

Правда, на то были причины. Уж сколько раз его буйная фантазия рисовала то огромных волков в лесу, то гигантских медведей, то огнедышащих людей. Все это оказывалось плодом воображения Держислава. Волк превращался в кривую корягу, поросшую белым мхом, медведь - в покрытый коричневатой травой холм, огнедышащие люди - пучком одуванчиков в дупле старого дерева. Поэтому Держиславу и не верил старший брат. Даже сейчас, когда он точно знал, что видел.

Переубедить брата не удалось. Стало еще обиднее.

Ночью же Держислав во сне увидел себя, стоящим на носу лодки, украшенным красивой резьбой. Он несся над водой, не задевая ее, и лишь редкие волны осаждались брызгами на лице. И странный голос, тот самый, с озера, со стороны спины произнес непонятное: