Михаил Алексеев - Воскресное утро (СИ)

Минут через 30 в той стороне, куда ушли пограничники, в небо взметнулась красная ракета. Все! Что успели, то успели. Смирнов занял свое место в танке, проверив наводку орудия и присоединив штекер шлемофона к рации, внезапно услышал позывные их роты. Причем запрашивал их позывной знакомый голос. Паша Бойков! Сергей ответил ему, тот сообщил, что с ним будет говорить «Первый». Смирнов понял, что это командир разведбата. Комбата интересовало, в каком квадрате карты они находятся и вышли ли на них немцы? Уяснив диспозицию, передал, чтоб не дрейфили — все будет нормально. Ничего лишнего не сказал, но лейтенант понял, что западня готова и ждут жертву. Быстренько выбрался из башни и побежал к лейтенанту Борисову. Услышав о наличии связи с разведбатом, лейтенант повеселел: "Я в курсе, что они должны были быть на подходе, но не знал где и когда точно. Держи с ними связь. Если что — сразу сообщи. Вот тебе посыльный, — и он кивнул на невысокого десантника, — будь рядом с танком». Из леса за речушкой затарахтело, и на поляну выкатились три мотоцикла с колясками. «Ну! Немцы в 41 году и чтоб без мотоциклов? Куда ж без них? — пробормотал Борисов и подал команду. — Снайпера!». После его команды защелкали выстрелы и менее чем через минуту немецкий дозор, не успев сделать ни одного выстрела, прекратил свое существование. «Давай! Сейчас появятся!» — обернувшись к Смирнову, обронил Борисов. Не успел Смирнов и посыльный-десантник добежать до замаскированного танка, как на опушку леса выкатился немецкий Т-4. «Вот черт! С ним придется повозиться!» — подумал он, залезая в башню. И тут же стал вызывать по рации два своих танка во фланговой засаде. «Четверку видите? Это ваша цель. Остальным — четверке в лоб не стрелять!». Т-4, шевеля своим обрубком ствола, медленно двигался к броду. Расстрелянный дозор они, конечно видели, и понимали где находятся русские. Но пока еще не определили конкретные цели. Сзади «четверки» из леса выползали другие танки и разворачивались в линию, прикрывая броней, спешивающуюся с БТРов мотопехоту. Не доходя метров 100 до брода, танки встали. Вперед выдвинулась пехота, а позади танков в интервалах между ними развертывались спаренные 20 мм зенитки. На опушке леса устанавливались минометы. «Мда… Вечер перестает быть томным» — разглядывая в щель между козырьком каски и бруствером свежевырытого окопа приготовления немцев, подумал морпех Шупейкин.

Все ждали, когда немцы перейдут речку — это был оговоренный рубеж открытия огня. Берега в этом месте были крайне пологие, и спрятаться там было негде. И когда цепь немецких пехотинцев, настороженно оглядывая лежащее перед ними поле и опушку леса, ступила на северный берег Бобрика, тишина взорвалась грохотом выстрелов. Огонь был настолько плотным, что Шупейкин так и не понял — немцы сами упали и залегли, или их просто всех убило в первые же мгновения. Но стрелять они не стреляли. Зато загрохотали пушки танков, потянулись страшные нити 20 миллиметровых трассеров, сметая жидкие брустверы неглубоких окопов. Через секунды на позициях советских подразделений начали рваться мины.

Время замедлилось — прошла всего лишь минута, а уже горели 6 немецких танков, включая «четверку», получившую в борт два снаряда; замолчали 4 зенитных автомата, но стреляло еще 8. До минометной батареи достать было нечем. Точнее — могли бы БТшки из своих сорокапяток, но из тех, что встречали немцев в лоб, горел уже 2 и еще одну немцы достали во фланговой засаде. БТшки не успевали «отмахиваться» от немецких танков и зениток. БТ Смирнова пятился назад — он вторично решил задействовать горевший танк в качестве укрытия. Теперь уже свой. Если успеет. Двадцатимиллиметровки стригли кусты как траву. Смирнов прекрасно понимал, что везенье скоро кончится, и он получит «свой» снаряд или очередь зенитки.

Все изменилось за секунды. Внезапно замолчала минометная батарея, секундами позже — замолкли зенитные автоматы и тогда Смирнов в триплекс увидел, как на опушку противоположного берега выходят БТР-70 и три знакомых БРДМ. КПВТ с трехсот метров рвали заднюю броню немецких танков в клочья. Почти все они вспыхнули — бронебойно-зажигательные пули калибра 14,5 мм сделали решето не только из брони, но и из топливных баков. В немецких экипажах живых не было. Не стреляли они только по «Ганомагам», там обошлись работой снайперов по пулеметчикам. Немецкие водители по одному с поднятыми руками стали вылезать из БТРов. Бой закончился.

Шупейкин поднялся из своего окопа. И задумчиво посмотрел на буквально срытый бруствер. За три недели войны он еще ни разу не попадал в такой переплет. Если б не удар с тыла — немцы раскатали бы их максимум за 15 минут. Без вариантов. Из соседних окопов так же отряхиваясь, выбирались солдаты и матросы. Кто-то стонал, бежали штатные санитары. К некоторым окопам народ подходил, снимая пилотки, каски, фуражки, береты, бескозырки и молча, стоял над погибшим своим товарищем. Больше всех погибло пулеметчиков. Они на поле боя среди пехоты самые заметные и по ним больше всего стреляют. Подошел к такой группе и Шупейкин. На дне неглубокого окопа лежал разорванный солдат. Очередь спаренной двадцатимиллиметровки не убивала. Она разрывала человека на части. Все дно окопа было залито кровью. На солдате лежал красный от крови и только местами голубой берет. Тут же валялся искореженный пулемет, неизвестной Володе конструкции.

— Он успел один расчет флаков снести, прежде чем его…, - проронил рослый десантник, — второй расчет погранец завалил. Вон он, — и он кивнул в сторону другой группы без головных уборов, стоявшей метрах в 50 — и два расчета — «снайпера сделали».

Сзади зарычало, и зашумела вода — через реку перебиралась БМП разведбата.

— Где лейтенант Борисов? — требовательно окликнул бойцов крепкий подполковник, сидящий верхом на броне. Через минуту подбежал лейтенант Борисов.

— Командир 907 разведбата подполковник Акимов. Доложите о потерях и наличии личного состава, — потребовал подполковник, пожав лейтенанту руку.

— Убитых 36, раненых 66, в строю — 195 человек и 2 танка БТ -7.

— Неплохо. Я думал, будет хуже.

— Если б не Ваш батальон, товарищ подполковник — закатали бы нас тут немцы в асфальт.

— Если бы у бабушки были бы…, она была бы дедушкой. Если б нас здесь не было бы — вам был бы приказ сваливать отсюда по-быстрому. А так…

— А на марше Вы их не могли, товарищ подполковник?

— Не могли. Запереть их на дороге — нельзя. Нам самим эта дорога нужна. Сейчас задачу буду ставить — поймешь почему. Броней засаду не сделать — дистанции не было. Нашу броню ты знаешь. Один выход был — дать им возможность повернуться спиной и освободить нам место для маневра. Минометчиков и зенитчиков мои разведчики сняли из стрелкового, ну а потом КПВТ — решили все дело. Задача: берешь «Ганомаги», если водителей не хватит — сажаешь немцев. Кто будет отказываться — в расход. Нам такие пленные не нужны. Мы за крупной птичкой идем. Так вот, кто согласится — за руль. Под присмотром конечно. Свою пехоту — в немецкие БТР. И оставшиеся 2 танка — твои. Разворачиваемся, и на Житковичи. Точнее, на дороги западнее города. Согласно последним сведениям — наши давят и уже в десяти километрах от города. Думаю, Гудериан с минуты на минуту драпанет. Если уже не свалил. Ну, если он задержался — это наш шанс. Раненых оставь под присмотром здесь — через час придут вертолеты. Оставь им своего радиста. Я тебе своего выделю. Вопросы?