Юрий Валин - Октябрь, который ноябрь (СИ)

Нарастают крики, бьется ненависть, колотится о стены древних колоколен, пытается в колокола ударить, да только слабоваты пока у ненависти когтистые лапки. Нужно омыть те когти кровью. Кремль останется за юнкерами, недобитых солдат загонят в ротную казарму и запрут. Куда кучу трупов денут, Катрин не знала. Ответ отсрочится. Лишь через сутки с Воробьевых гор, с Калужской площади, с Шивой горки начнут нечасто, но упорно долбать батареи ВРК. Клюнет трехдюймовая граната шатер колокольни, остановит прямое попадание куранты на Спасской башне, черканет шрапнель лик Николая Чудотворца - живо окрепнут клыки у московского дракона-Ненависти.

И что вы тут сделаете, господа-товарищи шпионы? В кого из маузеров и одинокого пулемета пулять? Дракона не достать - высоко летает. А в людей... В кого именно? Выбирай - почти всесильны вы, всезнающие шпионы. Бессмыслица.

Стоит в проезде у Арсенала юнкерский броневик, грюкает башенкой, поводит рылом пулемета. Тоже выбирает. А крики все громче, удары чаще...

- Ты что прячешь, тварь?! Лапы поднял, б... морда...

Бьет-тычет ствол "нагана" в живот, раз, второй, третий. Больно. И револьвер взведен.

И нервы людей как пружины той гибкой низколегированной стали. Но предел у любой пружины существует. Сейчас...

Рычат, скрипят зубами солдаты 56-го. Жалеют о составленных винтовках те, кто из казарм только выходит, те, кого еще не бьют прикладами и сапогами...

Сейчас...

- Прекратите! Немедленно прекратите!

Голос слышат все. Ибо странен: женский, звонкий, чуждый этому утру.

Тревога и возмущение в том голосе искренни. Возмущение - не ненависть! Когда рядом звучит то и другое, контраст, как ни странно, очевиден и разителен.

Девушка торопливо шагает между фигур в шинелях. Она другая. Совсем другая: хорошо сшитое, темно-синее пальто, сдернутая второпях с головы темная шаль. Движения сдержанные, но ей страшно. Наверное, она красива, но дело вовсе не в этом... Она иная, не из мира обреченной солдатской толпы и оцепления с победно наставленными в суконные животы побежденных штыками. За ней кто-то идет, но площадь видит только это синее пальто и бледное, решительное лицо...

Вот вспрыгивает на разбитые патронные ящики. Так она чуть выше окружающих - но это "чуть" очень важно. Ее видят все.

- Господа! Товарищи солдаты! Прекратите, я вас очень прошу. Это Кремль, это сердце России. Это дом моих предков, в конце концов. Здесь не должна литься кровь! Я прошу и требую - прекратите!

Ей страшно. Вот сейчас всем видно - ей очень страшно. Так же как солдатам 56-го, может быть и сильнее. Она знала и представляла, куда идет.

- Великая княжна?.. - кто-то ее узнал. Не совсем случайно узнал, но сейчас это не важно.

Пробегает удивленный ропот между людей в сером, неуверенно задираются штыки к такому же серому мрачному небу.

- Господа, у меня приказ Верховной Ставки о введении в Москве Особого положения и полном, немедленном прекращении кровопролития, - объявляет не очень красивый штабс-капитан, поднимаясь рядом с девушкой на ящичную импровизированную трибуну. - Ведутся переговоры с МВРК о подписании недельного перемирия.

- Опять с мерзавцами о чем-то договариваться?! С какой это стати, позвольте узнать? - возмущенно кричит какой-то поручик.

Ничего не кончено. Но злой поручик пихает револьвер в кобуру. Он будет орать и ругаться, но стрельба откладывается. Во многом оттого, что на ящике стоит девушка в синем пальто и выразительно молчит. Выразительно смотреть и молчать у нее очень хорошо получается.

- Сдюжит Танька-то, - выносит вердикт земноводный контролер-наблюдатель, опуская бинокль бюджетного китайского производства. - Все ж, правильная подготовка имеет решающее значение.

Это верно. Можно снять с боевого взвода маузеры. Ничего не кончено, но земляки справятся. Они всегда рано или поздно справляются. Лучше, конечно, чтобы пораньше.

* * *

Медвежья долина

Никакой временной связи с часом Х.

- Немного затянулось, и кое-что не успели, - отметила Лоуд. - Но как говорит один мой знакомый - тоже, кстати, многоликий, - нельзя объять необъятное!

- Очень верная мысль, - соглашается Катрин, наслаждаясь.

Воздух чудесен, а пояс больше не отягощают увесистые стрелялки. Оказаться дома просто замечательно. Раннее утро, над рекой еще висит дымка, солнце только посыпается за Трактовым Бором, прохладно. Финишировали чуть в стороне от переправы, но товарищ Островитянская напряглась, постаралась и до "Двух лап" отсюда буквально рукой подать.

- Ладно, я пошла. Ты тут сама ликом сияй, а у меня собака не кормлена, - тактично намекнула Лоуд.

- Спасибо за доставку. И вообще спасибо. Мне кажется, лучше тебя никто бы не справился

- Да? - отставная завотделом поскреблась под жакетом. - Чертт его знает, я выкладывалась как могла. Щас-то очевидны некоторые досадные ошибки. Эх, опыт - сын ошибок трудных...

- И гений, парадоксов друг, - кивнула Катрин. - Кстати, ты с ним знакома?

- Нет, все как-то запарка, все мимо проскакиваю. Нужно зайти, познакомиться. Для вас автограф брать?

- Не-не, не надо! Мы не коллекционеры. И вообще я немного разочарована в гениях. Хватит нам одного. Земноводного.

- Польщена, - на удивление серьезно призналась оборотень. - Вообще, мы обе недурно сработали. Да и штат в отделе подобрался славный. Повезло с личным составом.

- Именно.

- Эх, если бы климатические условия способствовали. А то носяра забит, спина чешется. Прям щас окунусь, не выдержу. Ты иди, Светлоледя, а то топчешься, подпрыгиваешь. Дом, хозяйство, дети, иные крепостнические заботы и забавы, я понимаю.

- До встречи! - Катрин пожала узкую четырехпалую лапу.

Тропка вдоль берега была чуть заметна. Катрин шагала все быстрее, тростью отводя с пути стебли заматеревшей крапивы. За спиной плеснула вода - изможденная осенне-городским существованием оборотень окунулась в экологически правильную воду. Донеслось бодрое пение:

Так близки наши тела

И безумные слова

Без стыда тебе шепчу я.

Ах какая женщина, какая женщина.

Мне б такую... [63]

Катрин ухмыльнулась - еще издевается, зараза перепончатая. Впрочем, оказалось, музицировалось по иному поводу. Видимо, оборотень просто разглядывала себя в отражении воды, поскольку из воды донеслось задумчивое:

- Под глазами мешки и нос распух. А молоко за вредность опять зажали.

- Чему там пухнуть? - крикнула, смеясь, леди-шпионка. - У тебя нос символический. Не простудись, смотри.

- Если нос аккуратный, так уже и распухнуть не может? - обиженно заворчала купальщица, но затянуло бодрое:

- В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут...

На "мрет в наши дни с голодухи рабочий." пение оборвалось - Катрин только угадала отзвук Прыжка. Большой мастер у нас тов. Островитянская - и с воды стартует не хуже крылатого "Калибра".