Геннадий Марченко - На Туманном Альбионе

Все эти мысли пронеслись в моей голове в доли секунды, и неизвестно, чем бы всё закончилось, но в этот момент снаружи явственно раздались мужские голоса. Кто-то приближался, причём не один, и общались на португальском.

– Сюда идут! – Я наконец отлепился от неё и кинулся к зеркалу, делая вид, что поправляю воротничок.

Дверь распахнулась, едва не сбив мою захватчицу, и в помещение вошли Манга, Флавио и переводчик. Увидев нас, заулыбались, после чего проследовали в мужской туалет.

Я закончил любоваться своим отражением, а Светлана всё ещё стояла возле двери, напоминая соляной столп.

– Ты, кажется, хотела в туалет, – вывел я её из ступора.

Она взглянула на меня моментально протрезвевшим взглядом, в котором читалась сложная гамма самых противоречивых чувств. В какой-то момент даже стало не по себе. Но я мысленно велел себе собраться и показать, кто здесь мужик. По пути к двери, проходя мимо Светланы, легонько чмокнул её в щёку и потрепал за плечо – мол, не расстраивайся, будет и на твой улице праздник, – после чего направился обратно в зал, где проходил торжественный приём.

Домой в тот день я попал в одиннадцатом часу, выжатый как лимон. Катька со своим женихом опять отправилась на последний сеанс в кино, заявится ближе к полуночи. Эх, а мы-то с Ленчиком планировали воспользоваться отсутствием сестры, а тут этот приём в Кремле… Да ещё и Фурцева-младшая с её необузданным сексуальным влечением испортила впечатление от вечера. При этом я сам чувствовал возбуждение, причём настолько стойкое, что решил сбросить его под холодными струями душа.

А вот следующие два дня пришлось посвятить поездкам на студию грамзаписи, где Адель записывала свою новую пластинку «Эхо любви», песни для которой были утверждены худсоветом. Опять же не обошлось и без Кобзона, призванного составить дуэт для записи одноимённого с названием альбома сингла. За один день Адель никак не укладывалась, а я дал сам себе наказ проследить за записью каждой композиции и потом проверить, как всё свелось в итоге.

По иронии судьбы в коридорах «Мелодии» столкнулся с Муслимом Магомаевым, который приехал утрясать какие-то бюрократические вопросы. Мы крепко обнялись после долгой разлуки, закидали друг друга вопросами о житье-бытье. У Муслима всё складывалось неплохо: гастроли, записи, любовь миллионов поклонников и поклонниц… Преимущественно всё же поклонниц, которые не давали ему прохода.

– Так ты, значит, для Адель альбом придумал? Слушай, может, и для меня что-нибудь сочинишь?

– Да я с радостью, нужно только время найти, а его, сам понимаешь… Хотя есть у меня в загашнике одна вещица, называется Love Story, то бишь «История любви». А давай-ка заскочим в студию, я её напою, может, она тебе понравится.

Насчёт загашника я, конечно, приврал, потому что эта песня в моей голове всплыла только что, хотя, если загашником считать мою память… А исполнял её небезызвестный Энди Уильямс для одноимённого фильма 1970 года. После моего исполнения под фортепиано Магомаев был в восторге. Ещё бы, с этим хитом он теперь станет «намба ван» на советской эстраде!

Я быстро набросал на бумаге текст и ноты, и в течение следующей пары часов уже сам Муслим напевал хорошо знакомую в моём будущем композицию. Не думаю, что у какого-нибудь худсовета поднимется рука зарубить песню, невзирая на англоязычный текст. Я мог бы, конечно, попробовать «сочинить» и русский перевод, кто-то в моей реальности это уже делал, но что-то не лежала душа издеваться над оригинальной версией. А так вон человеку приятное сделал, да и самому не забыть забежать зарегистрировать произведение – бабки лишними не бывают.

Авторские отчисления в тихую гавань моей сберкнижки текли довольно полноводным ручьём, у меня чесались руки на что-нибудь их потратить. Только на что? Если бы в Англии у меня были эти средства в виде фунтов, то я начал бы с приобретения нормальных инструментов для своей группы. Да и студия не помешала бы, всякий уважающий себя музыкант при деньгах первым делом о ней думает. А тут я, получается, наездами, глядишь, через год меня «Челси» опять переподпишет, эдак впору будет Лисёнка к себе в Лондон вызывать. Выпустят? Не факт, но попытаться можно будет. А то что ж это за любовь такая непонятная…

Что же касается «Апогея», то у них до винилового воплощения дело ещё не дошло, хотя комиссия их песни тоже одобрила. Ребята стояли в очереди на конец сентября, и, чтобы не терять время даром, мы записали магнитоальбом People are Strange, названный так по заглавной песне, не без угрызений совести уворованной мной у Моррисона и Кригера. То, что она вышла синглом в 1967-м и осенью того же года на диске, я прекрасно знал, а значит, обвинения в плагиате мне грозить не должны.

– На сцене вроде хорошо держишься, – похвалил я Миху, когда он с группой на моих глазах обкатывал новый альбом в уже знакомом мне «Коктейль-Холле».

Туда мы по старой памяти завалились с Лисёнком, вспомнив молодость. Да-а, сколько же лет прошло? Три года? Нет, кажется, уже четыре… Как время-то летит!

А Миха действительно не стоял столбом а-ля советский музыкант, а пытался копировать движения, которые я ему показывал на репетиции в парке Горького, сам, в свою очередь, позаимствовав их у некоторых представителей английской рок-культуры.

Впрочем, далеко не все вещи подходили для суеты на сцене. Вон битловские песни больше всё же в статику уходят, да и сами Битлы никогда не отличались склонностью к резким телодвижениям. А у «Апогея» половина песен из репертуара Джона Леннона и компании.

Причём, любопытно, The Beatles к лету этого года выпустили не свой знаменитый альбом Help! а другой, под названием Clouds over the House of Jennifer, то есть «Облака над домом Дженнифер», соответственно с такой же заглавной песней. Услышав её впервые, я малость офигел. Это реально был ХИТ, потрясающе грустная и мелодичная вещь, аж ком в горле стоял, особенно когда знаешь, о чём поётся в этой песне. А пелось в ней о девушке Дженнифер, умирающей от рака в своей постели. Она лежит и смотрит в окно на проплывающие мимо облака и понимает, что каждое облако – это чья-то отлетевшая душа. И вот настает момент, когда и её душа становится облаком… А учитывая, что и остальные вещи с альбома держали высокий уровень, да и предыдущие их сборники после моего попадания в этот мир выглядели достойно, я подумал, что всё-таки был прав, когда решил, что взамен стыренных у них песен авторы сочинят новые, вполне вероятно, ничуть не хуже по качеству. Так оно в общем-то и вышло, и не только в отношении Битлов. За четыре года моего пребывания здесь я услышал немало новых вещей, которые в моей реальности не были сочинены. Причём в нескольких вещах угадывались мелодии из песен моего будущего. Вот такой парадокс!