Пюрвя Мендяев - Слава Богу! Они все снова мертвы!

Я проснулся, поскольку кто-то своими сильными руками безжалостно вытряс меня из моего сна. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой своего таинственного нанимателя. Он смотрел на меня в упор своими прожигающими насквозь глазами и при этом насмешливо проговорил:

— Здоров ты друг Амур Очиров спать, однако! Мы тут все чуть с ног не валимся от усталости, бегаем и суетимся, а ты здесь прохлаждаешься, как барин в тишине и покое! Негоже так себя нежить. Ну-ка, вставай быстро и рассказывай, зачем ты решил сегодня прийти в гости на нашу квартиру? Мы же должны были встретиться с тобой только завтра. Хорошо, что я человека своего оставил за входом в дом присмотреть, а могло и так получиться бы, что и разминулись мы бы с тобой. Я так понимаю, раз решил прийти, выходит, что что-то случилось. Так что рассказывай, что произошло то?

Я, быстро поднявшись с дивана, стараясь при этом, не глядеть в глаза своему собеседнику, стал рассказывать ему о своём утреннем визите в гостиницу в поисках информации. Потом рассказал о засаде на квартире. Мой возможный наниматель явно заинтересовался услышанным рассказом. Недолго думая, он сразу предложил, не теряя времени, отправиться в гости к князю. Я согласился сопроводить его к нему, но сразу, же предупредил отца больной девушки о том, что после событий сегодняшнего дня и длительных размышлений принял решение отказаться от его предложения о совместной экспедиции в калмыцкие степи. Решение своё я обосновал тем, что у князя есть там, на месте люди, которые смогут полностью решить все возможные проблемы. Моя помощь становилась излишней при такой ситуации. Мужчина, выслушав мою речь, удивленно и насторожено посмотрел сначала на меня, потом окинул недоуменным и заинтересованным взглядом комнату, видимо пытаясь найти в ней что-то такое, что помогло бы ему понять возникшую ситуацию. И здесь его взгляд упал на подшивку старых газет, которая лежала на тумбочке. Он подошел к столу и взял кипу газет в руки и стал просматривать их.

Я весь внутренне сжался в этот момент, поскольку прекрасно понимал, что прочитанная мною заметка о таинственном пожаре и гибели семьи видного дипломата и коллекционера, совершенно точно сейчас же попадется ему на глаза. И действительно, было видно по его лицу, что он читает сейчас именно заметку. Завершив чтение, мужчина с явно погрустневшим лицом, отделил от подшивки пару газетных листов и, сложив их, положил себе в карман пальто. Потом он сказал мне, чтобы я следовал за ним. Мы вышли из комнаты и прошли по длинному, засыпанному бумажным мусором, коридору до выхода из дома. У подъезда нас ожидала пролетка, и мы уселись в неё. Здесь мой спутник объяснил с моей помощью вознице, куда нам нужно было сейчас ехать. Когда мы тронулись в путь, чувствовалось, что на улице уже достаточно быстро начинает темнеть. Ехали некоторое время мы с моим партнером, молча, каждый из нас думал о своём. А затем мой попутчик, тягостно вздохнув, обратился ко мне с речью:

— Любезный мой друг! У вас так хорошо, получается, влезать в те вещи, о которых я предпочел бы по своей воле лучше умолчать, что теперь мне ничего не остается другого как рассказать о себе подробнее. Вот возьмите и посмотрите внимательно на эту страницу газеты — и с этими словами он протянул мне вынутый из кармана свернутый газетный лист. — Видите там на другой странице, обратной по отношению к той, на которой опубликована заметка о пожаре, напечатана траурная эпитафия.

Я взял газетный лист в руки и увидел, что на обратной стороне, действительно была напечатана траурная эпитафия видному дипломату и общественному деятелю, князю Олегу Михайловичу Николаеву. Над эпитафией был размещен портрет, изображавший погибшего сановника. Просмотрев страницу, я попытался возвратить её обратно. Но тут мой попутчик попросил меня еще раз внимательно рассмотреть изображенный в газете портрет. Я стал рассматривать портрет, не совсем понимая, к чему клонит мой собеседник. Тут он спросил у меня:

— Этот изображенный на портрете мужчина никого не напоминает?

Я, честно говоря, не знал, что ему ответить. Безусловно, старец, изображенный на портрете, явно был похож на кого-то их тех людей, с кем мне приходилось общаться в последнее время, но на кого конкретно — это сказать я не мог. Потом я посмотрел на своего попутчика и с удивлением отметил, что изображенный на портрете старик имеет очевидное сходство с ним. Тот же высокий лоб, те же слегка завивающиеся волосы светло-каштанового цвета, густо покрытые сединой, тот же прямой нос. И главное то же самое выражение лица, немного надменное, но при этом похожее на маску. Я спросил:

— Кем вам приходился покойник?

— Я его единственный сын — ответил мой собеседник.

— Но в газете было написано, что во время пожара всё семейство князя погибло вместе с ним — тут, же поинтересовался я.

— Некоторые факты полиция в интересах следствия исказила в этой заметке. О том, что Татьяна выжила не стали сообщать в газеты для того чтобы не вспугнуть возможных виновников преступления. А то, что это было преступление, у меня нет никаких сомнений. Была надежда, что Татьяна придет в себя после перенесенного шока и расскажет подробности того трагического рождественского вечера, но этого так пока и не случилось, она до сих пор больна. Но что касается меня, то здесь ошибки нет. Я к моменту пожара был уже более десяти лет как отторгнут своей семьей, главным образом моим отцом. Это была мне кара за то, что не смог справиться с преступными наклонностями моей души и, работая на важном государственном посту начал заниматься криминальным бизнесом и не смотря на всю свою изворотливость и остроту ума, был всё-таки разоблачен и осужден.

Отец отрекся тогда от меня, а вслед за ним и вся моя семья. Дочери мои росли и воспитывались в семье после этого разлома уже без меня. Жизнь моя полетела в тартарары. Но я смог сам себя заново родить и создать. Я всё равно через некоторое время снова стал человеком, большим человеком. Но с отцом так мне и не пришлось свидеться до самой его гибели — завершив свой рассказ, мой спутник посмотрел на меня.

Я внимательно слушал это повествование и почти сразу спросил:

— Вы думаете что, вылечившись, ваша дочь сможет вам рассказать о том, кто именно был причастен к убийству вашей семьи?

— Главное пусть вылечится от болезни. А тех людей кто уничтожил моих близких, я уже и без её помощи давно ищу и, в конце концов, непоколебимо уверен в том, что всё равно найду их и страшно покараю, они от меня только в Аду смогут надежно спрятаться. Но и там я до них доберусь когда-нибудь — отвечал мне мой собеседник.

— Я хотел бы спросить, как вас зовут, а то хозяином вы мне вроде не стали, а общаться нам приходится в эти дни много — сказал я, ожидания от своего собеседника уклончивого ответа.