Джон Стивенс - Изумрудный атлас [litres]

– Я сказала – стой! Или я… я…

Но прежде чем Кейт успела придумать какую-нибудь убедительную угрозу, неизвестный заговорил:

– Может быть, попробуем обсудить, с чем мы имеем дело?

Кейт застыла. Этот голос… Почему он показался ей знакомым?

В темноте вспыхнуло пламя, и фигура человека выступила из кромешной тьмы. Сначала Кейт решила, что у него фонарь. Потом, когда он подошел ближе, она поняла, что он держит открытый огонь в горсти. Но не это заставило ее тихо охнуть от удивления. Ее поразило не пламя, а лицо этого человека.

– Ну-ну, – сказал доктор Станислаус Пим. – Итак, что мы имеем?

Девочка ничего не весила. Габриэль бережно опустил ее на пол в первой комнате, повернул на бок. Вся ее рубашка спереди и сзади пропиталась кровью.

– Габриэль…

– Закрой глаза.

Она послушалась, и тогда Габриэль схватился за оперение стрелы. Наверное, впервые в жизни у него дрожали руки. Он с резким щелчком переломил древко. Эмма тоненько застонала, но не открыла глаз. Габриэль сделал то же самое с концом стрелы, торчавшим у нее из спины. На этот раз Эмма судорожно вскрикнула. Она стиснула руки, словно в молитве, слезы покатились у нее из глаз. Теперь с каждой стороны осталось всего по несколько дюймов черного, пропитанного кровью древка. Габриэль решил оставить этот кусок в теле Эммы. Яд, скорее всего, уже успел распространиться, а обломок по крайней мере не даст ей истечь кровью. Габриэль снова поднял ее и вошел во второй проход слева, старясь идти как можно быстрее.

– Майкл и Кейт не вернулись, – проговорила Эмма слабым, дрожащим голосом, уткнувшись ему в грудь. – Я думала… думала, они вернутся за мной.

– Не говори. Береги силы.

Габриэль знал, что время было их злейшим врагом. Он должен был как можно быстрее вынести ее из горы в свою деревню. А уж там бабушка Пит, ведунья их племени, сумеет вылечить девочку. Но продержится ли Эмма столько времени? А он? Стрела была пропитана тем же ядом, что и мечи Крикунов. У Габриэля было около шести порезов на руках и глубокая рана в боку, он чувствовал, как яд, словно попавший в кровь лед, неумолимо приближается к его сердцу.

А что сталось с братом и сестрой этой девочки? Неужели они продолжают идти через лабиринт, решив, что Эмма с ним? Рано или поздно они поймут, что случилось, и повернут назад. Но с каждым пройденным залом, с каждым пустым и темным коридором Габриэль понимал, что шансы на встречу с детьми становятся все меньше. Неужели они заблудились? Или их кто-нибудь нашел? Эти туннели были совсем не такими пустыми, какими казались.

Габриэль посмотрел на Эмму. Глаза ее были закрыты, дыхание стало частым и поверхностным. Капли пота блестели на лице. Она не дотянет до деревни. Он остановился в очередной комнате и положил Эмму на пол. Он не хотел здесь останавливаться, но у него не было выбора. Габриэль закатал Эмме рубашку и осмотрел рану. Яд быстро распространялся. Его было хорошо видно вокруг обломка стрелы – он выглядел как большой черный паук, разбухавший под белой кожей, раскинув во все стороны свои длинные черные лапы.

Габриэль полез в кожаную сумку и вытряхнул оттуда все содержимое: несколько листьев, скрюченный корешок и бутылочку с желтоватой жидкостью. Расстелив сумку на полу, он сгреб листья в кучку. Они были сухие и легко превратились в порошок.

– Что ты делаешь?

Лежавшая на полу Эмма открыла глаза.

– Нужно обработать твои раны. Стрела была отравленная.

Габриэль вытащил нож и отрезал два тоненьких ломтика от корешка. Он накрошил их на мелкие кусочки и добавил к измельченным листьям. Затем вынул затычку из флакона и бережно отсчитал три желтые капли. Корни и листья зашипели и задымились. Габриэль рукояткой ножа принялся размешивать все это в желтоватую кашицу.

– Они заблудились из-за меня, да, Габриэль? – Голос у нее был не громче шепота. – Я не должна была убегать от них. Они заметили, что меня нет, вернулись меня искать и заблудились. Так все случилось, да? Это я виновата. Ты должен их найти, Габриэль. Оставь меня и найди их.

– Я их найду. Если нужно, вернусь сюда со всеми мужчинами и женщинами нашей деревни. – Габриэль окунул палец в желто-бурую пасту. Она стала клейкой и приобрела теплый торфяной запах. – Но сначала я позабочусь о тебе.

– Нет…

– Не спорь.

Габриэль принялся наносить кашицу, и Эмма со свистом втянула в себя воздух, чтобы не закричать. Касаясь краев раны, мазь начинала шипеть и пузыриться. Эмме казалось, будто она прожигает ей кожу насквозь.

Через несколько секунд, убедившись, что сможет справиться с голосом, она спросила:

– Я умру, да?

– Это приостановит действие яда, – ответил Габриэль, продолжая размазывать кашицу.

– Да ладно, – сказала Эмма, когда Габриэль начал наносить мазь ей на спину. Состав все еще жег, но теперь боль казалась далекой-далекой, словно она вышла из своего тела. – Я не боюсь. Только когда найдешь Кейт и Майкла, скажи им, что я прошу прощения. За то, что убежала. И скажи Майклу, что я не злюсь на него за то, что он сделал. Может быть, я и сама так сделала бы. Скажи, что я их люблю. Только не забудь ничего, ладно?

Габриэль размазал остатки мази по обломку стрелы, торчавшему из ее спины. Он сделал все, что мог. Теперь жизнь Эммы зависела от выносливости ее организма и того, как быстро он сумеет донести ее до деревни.

Он помедлил, чтобы посмотреть на нее, лежавшую в свете фонаря. Габриэль всегда был одиночкой. Даже в своем племени. Но к этой девочке он привязался, как никогда и ни к кому на свете. Габриэль осторожно положил свою огромную ладонь на голову Эмме. Глаза у нее были закрыты. Несмотря на лекарство, она впадала в беспамятство.

– У тебя большое сердце. – Он убрал волосы с ее взмокшего лба. – Сегодня ты не умрешь.

А потом Габриэль услышал это. Клац-клац. Он обернулся в сторону одного из проходов. Там не было видно ничего, кроме тьмы, но Габриэль узнал этот звук. Так цокают острые когти по камню.

Он посмотрел на Эмму: та была без сознания. Хоть в этом повезло.

Габриэль встал, ноги у него слегка дрожали от яда, проникшего в тело. Вытащил из-за спины фальшион.

Бежать было уже поздно. Тварь подошла слишком близко.

Он стоял, глядя в проход, ожидая, когда враг выйдет из тьмы.

– Значит, я управляю приютом? Вот так чудо! Чего только в жизни не бывает!

Кейт и Эмма сидели на кучах соломы перед доктором Пимом. Огонь, который доктор поставил на каменный пол, уже превратился в веселый костерок, потрескивавший между ними.

– Честно говоря, – сказал Майкл, – это никакой не приют, одно название.