Комбат Найтов - По следам «Мангуста» [litres]

Пленум Политбюро ЦК КПСС большинством голосов принял решение о проведении операции «Анадырь». Против проголосовали только Анастас Микоян и Андрей Громыко. Но решение прошло, и армейский корпус, новое для Советской армии соединение, было решено укомплектовать как тактическим, так и стратегическим ядерным оружием. В отличие от США, которые сразу уделили внимание развитию тактического ядерного оружия – оно у них находилось на складах батальонов и решение на применение принимал комбат, – советское командование и советская военная доктрина не рассматривала ЯО как оружие боя. Оно выполняло исключительно стратегические функции. Тот же Хрущев с порога отметал любые проекты, минимизирующие ЯО. Но к рубежу 60-х годов советская разведка добыла сведения, что американцы проектируют и начали производить нейтронные, очень маломощные (несколько килотонн) и очень малогабаритные ядерные боеприпасы. Урана у них было много, в отличие от нас, цена таких боеприпасов их не смущала. В шестидесятом году впервые Хрущев дал отмашку на проектирование и производство боеголовок для тактического комплекса «Луна» (сейчас он больше известен как «SCUD»). Первые образцы «Луны» были высажены на острове, и в сентябре для них доставили боеголовки, а генерал-полковник Плиев был наделен правом определять необходимость применения такого оружия. С одной маленькой оговоркой: в случае отсутствия связи с Москвой.

Обо всем этом Владимир Иванович и прилетевшая делегация из Москвы более трех часов беседовали с Кастро, сразу после получения известия по своим каналам связи о результатах Пленума.

Ситуация значительно осложнялась невиданной агрессивностью Соединенных Штатов. Они запустили первый в мире спутник-шпион, который сбрасывал на территорию США отснятые пленки. НОРАД насчитал всего двадцать пять пусковых площадок для ракет Р-7 и Р-7а на всей территории СССР. Шахтные Р-5, Р-9а, Р-12у, Р-14 и все наземные Р-16 обнаружены американцами не были (тайга, понимаш). Спутник не снимал и территорию Кубы. Плюс из СССР были получены «абсолютно достоверные данные», что навигационные системы существующих ракет используют немецкие наработки сорок третьего – сорок пятого годов, и точность ракет составляет несколько десятков километров. «Да мы круты, как невареное яйцо!» – решают в Пентагоне и с этим докладом вваливаются к презу. «Пацан! Тебя дурят по-черному! Король-то – голый! Надо бить!» Вообще-то, примерно так дело и обстояло. Отставали мы от Америки, серьезно отставали. И флот, и авиация, да и ракеты. В ущерб остальным видам вооруженных сил финансировались только ракетные разработки. Но дивизию Р-16 под Нижним Тагилом и в Кировской области успели создать и разместить. Их радиус действия был тринадцать тысяч километров. Р-16У произвела первый шахтный пуск на Байконуре в январе 1962 года. Стоило ли так торопиться? Сами посчитайте!

В общем, к 1962 году четыреста зарядов на столах у нас стояло. А всего их было около шестисот. Следует, правда учитывать, что все ракеты стояли «сухими» на столах, их требовалось заправить и раскрутить гироскопы инерциальной системы наведения. Времени на это требовалось довольно много. Тем не менее, благодаря появлению «Р-шестнадцатых», вся территория Соединенных Штатов оказалась в зоне досягаемости наших ракет. Не случайно выбраны и районы размещения: из этих мест можно было стрелять и на запад, и на восток. Размещение ракет средней дальности вблизи важнейших городов и военно-морских баз США превращал устаревшие ракеты в инструмент стратегической обороны. Прошу заметить, не нападения!

Так или иначе, решение принято, первые ракеты уже легли в судовые трюмы и на палубы судов. В первой волне тридцать шесть ракет Р-12, за ними идут Р-14. Боеголовки следуют отдельно. Кастро сказал Владимиру Ивановичу, что понимает, что им суждено сгореть в ядерном пламени, но другого выхода он не видит.

– Выход есть, единственное «но»: воспользуются этим выходом американцы или нет. А нам отступать некуда, «позади Москва!»

Со стапелей по всему американскому побережью соскакивали «Джорджи Вашингтоны». Им придавалось особое значение. Наши протащили на 7 ноября по Красной площади макет практически не летающей ракеты комплекса Д-6. Сама ракета летала, и неплохо, но вытолкнуть ее из шахты без разрушения последней не удавалось. Отставание в этой части было… ой, как бы сказать помягче! Не получается. Карибский кризис мягко, на кошачьих лапках, катился к своей кульминации. По висевшей в кабинете у посла карте, не в официальном в Гаване, а в помещении штаба группы войск, ползли восемьдесят два макетика судов с прикрепленными к ним надписями – названиями судов и воинских частей, идущих на них. Генерал Плиев прибыл, но постоянно мучился обострением каменно-почечной болезни. Прострелы в почках переносил стоически, но из-за них не снимал с Андреева руководства операцией. Была еще одна причина для этого, но ею, уже маршал, Плиев поделится с находящимся в отставке Андреевым гораздо позже. Пока внешне все выглядело так, как будто у группы войск два командующих. Дежурные по штабу рапортовали обоим в случае их раздельного прибытия в здание. Тем более что радиорелейный полк связи еще находился в полутора тысячах миль от места назначения. Вся связь шла через центр, созданный КГБ, руководил Андреев.

Особое внимание было уделено маскировке объектов. Этот вопрос постоянно контролировался, но за лесом дров не заметили: прибывшее вместе с частями продовольствие расположить было негде. В условиях лета, без холодильников, начали вздуваться и портиться консервы, громадное количество которых пошло на свалку. Обычный рацион в условиях жары и огромной влажности солдаты и офицеры принимать не могли.

Плиев выехал в войска, несмотря на болезнь. Требовалось успокоить личный состав и решить на местах проблему с питанием. Сильного голода в частях группы удалось избежать. Тут необходимо вспомнить и второй вопрос, принятый на Кубе. После приветствия «Quе́ tal? – Как дела?», всегда следовал вопрос: «Tienes hambre? – Ты голоден?» Умереть с голоду и от болезней советскому контингенту не дали, помогли кубинские крестьяне, сами зачастую голодные.

Продовольствие пришло вместе с морозильными камерами через шестнадцать дней. Три турбохода на полных оборотах доставили его в Гавану. Двадцать пятого октября теплоходы «Александровск», «Артемьевск», «Николаев», «Дубна» и «Дивногорск» и четыре подводные лодки, их охранявшие, вошли в запланированные для них порты Кубы. Этими судами были доставлены ракеты Р-14 и боеголовки к ним и к крылатым ракетам, уже находившимся на острове. В ту же ночь «спецбч» разъехались по частям и соединениям. Доложились в Москву об исполнении. В ответ получили шифровку, где первым получателем числился генерал Андреев, вторым – Плиев. Последней строчкой приказа на Андреева возлагалась ответственность за то, чтобы ни одна из имеющихся боеголовок в руки противника не попала. Центр по-прежнему не исключал военного разрешения вопроса. В случае начала вторжения предписывалось использовать все имеющиеся специальные боевые части по назначению. Все подошедшие четыре лодки имели на борту ЯО. Их уложили на грунт, как три года назад там лежала «С-188».