Виктор Козырев - Братство Трилистника

-- Извините, пожалуйста, -- очухался солдат и перешёл на английский, чтобы ничего не упустить. Священник, который тоже знал этот язык, периодически уточнял, что он там лопочет. Со слов дезертира, картина вырисовывалась следующая.

Сбежавшие из Новой Вологды Джордж Каткарт и Кристофер Роджерс через неделю объявились в Ясеневом Перевале. Рассказали о мятеже полковнику Эмерсону и, забрав полсотни солдат, ушли в Спокан-Хаус.

-- И что такого? - удивился я. Про какие-то дела на севере Джорджа Каткарта знали все.

-- А то! - возмутился Макарий. - Знаю я их, прости Господи, Хаос. Нет там крепости, не было и не скоро будет. Фактория там торговая. И солдат разместить негде. Вот что думаешь, вольтерьянец!? Зачем ему там...

-- Если он только не ведёт свою игру... -- задумчиво пробормотал я и посмотрел на Сверчкова. Афанасий ничего не понял: ему никто не рассказал про хитрый замысел принца-регента. - Хорошо. Я вам сейчас расскажу, что замыслили господа англичане специально для наших лесов и гор.

После того как мы ушли из хозяйственной пристройки, пообещав дезертиру захватить его на обратном пути и доставить прямиком в Новый Слайго, я рассказал всё, что мы знали о замысле принца Георга. Мой рассказ занял минут десять.

-- И мне кажется, что Каткарт как посвящённый в замыслы принца ведёт свою игру на этом поле. Возможно, он сам хочет стать королём будущего королевства.

Ну, а что? Белым раджам на Сараваке удался такой фокус, хоть и в середине XIX века, но какое это имеет значение, если наш герой твёрдо нацелился на корону, пусть и небольшого королевства в глуши и на краю света?

-- Или ещё что, мало как можно руки нагреть, -- задумчиво пробормотал отец Макарий.

Однако нашу беседу самым неожиданным образом прервали. В помещение вбежал служка, тяжело дыша, он оглядел помещение безумным взглядом.

-- Отец Макарий! Там такое... такое... там отряд солдат. Требуют выдать им прибывших к вам утром мятежников.

-- Я вам говорю, отроки: нет здесь никого, кроме тех, кому положено быть, -- вещал священник, стоя перед запертыми воротами, вёдшими во двор церкви.

Отряд -- это, конечно, сильно сказано. За воротами выстроился взвод "красных мундиров". Мрачные солдаты, возглавляемые молодым лейтенантом. Бойцы нервничали, так как их окружали местные жители, настроенные очень недружелюбно. И будь на его месте кто постарше да поопытнее, ситуация могла разрешиться по-другому. Но он отдал команду ломать ворота. Ему попытался возразить сержант, но лейтенант в очень резких выражениях потребовал выполнять приказ.

Нехотя солдаты приступили, они поминутно оглядывались, и, собственно говоря, правильно делали. Потому что буквально после первых попыток сбить замок раздался крик:

-- Братцы, нехристи церковку нашу поломать хотят!

Потомков старообрядцев, бежавших от расправ никонианцев, в Ясеневом Перевале было немного. В основном та волна переселенцев осела в Гаврииловске, позже часть перебралась в Порт-Беринг. Но рассказы, которые они принесли с собой, передавались из поколения в поколение. Поэтому Российскую Империю здесь и недолюбливали, и собственно говоря, не удивились, когда их обменяли британцам на уступки в польском вопросе.

К появлению британцев отнеслись настороженно, но пока не трогали уклад, чувствуя, что ситуация может выйти из-под контроля в любой момент. Это в Новой Вологде, Елизаветинске и других городах они вели довольно жёсткую политику. Но вот Ясенев Перевал и Анхелес были похожи на бочки с порохом, готовые взорваться в любой момент. Вероятно, по этой причине в головах британцев и созрел план предоставления Калифорнии формальной независимости.

Толпа недовольно загудела. Офицер крикнул что-то резкое, и в солдат полетели камни. Оставив попытку сломать ворота, солдаты повернулись к толпе и ощетинились винтовками в её сторону. И тут лейтенант сделал вторую ошибку. Вместо того, чтобы прекратить штурм церкви и, оцепив, взять в осаду, он приказал открыть огонь по собравшимся людям, которые увидели, что церковь уже не трогают, и перестали забрасывать британцев камнями.

Раздались выстрелы. Послышались разрозненные крики, вскоре заглушившиеся истеричным воплем: "Убили ироды, убили! Убивают нас, православные! "

Они забыли, что тут им не Европа. Здесь слабо освоенные земли, а всё население вооружено до зубов и владеет как холодным, так и огнестрельным оружием. По солдатам начали стрелять из окон, а толпа, почуяв кровь, в одно мгновение растерзала пехотинцев. Я махом перелез через забор. Лейтенант был ещё жив, отбиваясь винтовкой от насевших на него горожан. Стрелять уже никто не решался, чтобы не попасть в своих. Я достал свой пеппербокс и одним выстрелом прекратил мучения офицера. Это привело толпу в восхищение.

-- Бей лаймов! - раздались крики. И, отхлынув от ворот церкви, толпа понеслась по улицам старейшего русского города на американском континенте, всё увеличиваясь и увеличиваясь. Я смотрел ей вслед, слегка ошарашенный.

Из церковных ворот выскочил Афанасий.

-- Что тут происходит? - спросил он.

-- Ещё одно восстание, -- сказал я. - Жители города начали громить британских оккупантов. Везёт нам на мятежи, правда?

Он посмотрел на меня немного бешеными глазами. Из тех же ворот вышел отец Макарий и очень недовольно посмотрел на трупы британских солдат, потом на раненых на улице.

-- Шли бы вы, ребятки, -- просто сказал он. - Догоните толпу, возглавьте её. А то ведь лаймы скоро очухаются, и тогда много крови прольётся. И сделанного уже не воротишь...

Священник вздохнул.

-- А может, на то и воля Господняя.

Шёл второй день восстания в Ясеневом Перевале. Всё это время мы провели на ногах, носясь по городу и пытаясь как-то организовать горожан. С трудом, но нам это удалось. Хорошо, что Сверчков был местный, его в городе хорошо знали. В конце концов, мы заняли восточную часть города, так называемые "кварталы простонародья". Британцы удерживали за собой порт, казармы и западную часть, где селились аристократы, купцы, приказчики в общем люди с достатком.

-- Выжидают, купчишки, -- проворчал Афанасий. - На словах они патриоты, а как до дела дошло, так сразу нейтралитет объявили.

Сверчков был немного несправедлив к купцам и аристократам. Во-первых, половина их сразу сбежала из западной части города, которую здесь, по новгородской традиции, называли "купеческим концом", и присоединилась к повстанцам. Те, кто остались, старались поддерживать связь с ушедшими. Командование повстанцами было чуть ли не единогласно отдано Сверчкову, хотя тот и отнекивался, говорил, что суша не его стихия, что он морской офицер. Но я напомнил ему, то, как он действовал в Новой Вологде, и Афанасий смирился.