Виктор Козырев - Братство Трилистника

-- Я слышала, что во многом благодаря стойкости этого полка и была выиграна эта битва. Кавалерия британцев не смогла прорваться к левому флангу, и была отброшена. Что подняла боевой дух войск...

-- Да, всё так. Но они погибли. Все четверо и в один день. И я...

-- Пойдем, поговорим, солнце, -- Эмма подошла к ней, обняла. Та доверчиво прижалась к англичанке, и Эмма погладила её по волосам. - Иди сейчас к дому Каткарта, я тебя догоню, мы посидим, поговорим. Я немного поговорю с Владом. Дела республики.

Аня уходила, озираясь на нас. И лишь когда девушка удалилась на расстояние, с которого не могла услышать, о чём мы говорим, Эмма посмотрела на меня, а я спросил:

-- Что за секретные дела республики, о которых нельзя рассказать ей?

-- Влад, ты парень умный, но иногда бываешь таким дураком. Я об Ане хотела с тобой поговорить. С ней я её буду утешать, а потом ты. Просто побудь с ней, выслушай про то, какие это были замечательные ребята. Не вздумай шутить, а то я тебя знаю. Ей сейчас очень тяжело. Она ведь до этого всё воспринимала как весёлые приключения...

-- А теперь приключения кончились, и началась грубая жизнь...

-- Знаешь, я по тебе заметила, ты умеешь говорить умные вещи, но не понимая, не осознавая того что говоришь.

-- Ты сейчас о чём?

-- Не обращай внимания. Но не дай боги тебе понять, что ты сейчас только что сказал.

С этими словами Эмма Хэдли удалилась, оставив меня в полном недоумении.

После церемонии награждения, как водится - торжественного, на центральной площади Новой Вологды, я оказался предоставлен самому себе. Мой полк сейчас находился на севере, готовясь к отражению атаки Шербрука, а мне через Диего Рылеев передал приказ оставаться в городе.

Все были заняты, даже Тигрёнок, которая хоть и грустила по погибшим товарищам, но продолжала готовить к новым боям отряд калифорнийских амазонок, в чём ей помогали и Эмма и Доминика. Сеньор де ла Вега не вылезал из штаба, обсуждая с генералами штурм Анхелеса, а Флэтли отбыл вместе со своими ирландцами усилить армию Риверы, который занялся на юге тем, чем фон Керн занимался на севере два года назад.

Решающее наступление отложили на начало весны. Хоть в этих южных краях зима была весьма тёплой, но вот осадки, а также полная непредсказуемость погоды делали нежелательным перемещение больших групп войск.

Тем не менее, Лунин осаждал Анхелес, делая существование британцев в этом городке всё невыносимее. Единственным минусом было то, что море мы контролировать не могли. Наш флот был слишком слаб, несмотря на одержанные победы, вступление в бой с основными силами, могло закончиться плачевно.

Но скоро всё изменилось. Сначала из Ясенева Перевала приехала Совушка, радостная и довольная, а следом за ней приехали Павел Резанов и Афанасий Сверчков. Они привезли очень обнадёживающие вести. Самозваный "король Федерико" отрёкся от престола и отбыл на остров. Становилось ясно, что британцы уже практически выдохлись, но требовалась пара завершающих ударов. Министр иностранных дел Республики, сидел в Кале, дожидаясь, чем закончится поход Шербрука и если понадобится, отправиться ко двору короля Георга.

За то время что я не виделся с Совушкой, она сильно изменилась, хотя и осталась такой же странной, но было видно, как она подросла, стала более женственной, а в глазах исчезло странное блуждание, теперь она как будто бы смотрела куда-то туда, за грань существующей реальности.

Мы с удовольствием обменялись новостями друг с другом. Я рассказал ей про свои приключения, а она про то, что приехала сюда, чтобы вступить в ряды амазонок и хотя бы чуть-чуть поучаствовать в борьбе за независимость Калифорнии. Ещё Совушка мне рассказала, что они с Павлом собираются пожениться, но только его родители очень сильно против, так, что вероятно им предстоят большие сложности, но это они решат потом.

И вот что меня раздражало. И она, и Эмма Хэдли стали всё чаще, в последнее время, смотреть на меня с какой-то жалостью. Как будто знали, что у меня скоро будут большие неприятности. А когда две ведьмы, молча, пророчествуют тебе, что скоро будет плохо, это неприятно. И я теперь понимаю, почему в Средневековье к ним так жестоко относились. Осуждаю, но понимаю. Бесит же - учитывая, что на прямой вопрос, что не так, и что я могу сделать, они лишь пожимали плечами и говорили что им это неизвестно, но случившееся меня сильно изменит. Возможно, и к лучшему.

Как говорится, не было печали...

Аня ловким движением выбила саблю из моей руки и, скорчив довольную рожицу, отсалютовала мне.

-- Ты так и не научился хорошо фехтовать, -- упрекнула меня девушка. - Хотя, в нынешних условиях, это может спасти тебе жизнь.

-- У меня всегда при себе пеппербокс или винтовка, -- возразил я. - Я хорошо стреляю и могу отбиться штыком.

Наш традиционный спор прервало появление какого-то порученца в погонах сержанта, потребовавшего, чтобы я срочно явился к Рылееву.

-- До встречи, солнце, -- с этими словами я поцеловал девушку в щёку и отправился следом за порученцем.

По дороге я размышлял, что это всё-таки странно. С момента моего возвращения Кондратий Фёдорович и не вспоминал обо мне, а тут вдруг срочно. Вероятно, понадобилось сделать что-то такое, о чём не следует распространяться. Но я, же не в обиде. Я завсегда готов помочь Республике.

Рылеев стоял в своём кабинете у окна. Увидев меня, он подошёл ко мне, пожал руку, потом кивнул на кресло у стола. Я сел, а Кондратий занял во главе стола.

-- Влад, есть дело, очень важное. Вернее два дела. Начну с неприятного. Вчера приехал Лев Камаев, он требует, чтобы Анна вернулась домой, под отчее крыло. Камаев очень влиятельный купец на Побережье, к тому же связан с РАК и Российской Империей. Мы не вправе пренебрегать просьбами такого человека.

-- Кондрат, а я здесь причём? Ты думаешь, что Аня послушается меня и вернётся домой?

-- Нет, конечно, но ты попробуй. Поговори с ним и с ней, в общем...

-- Нет. Я, конечно, скажу Ане, но настаивать, ни на чём не буду, а уж тем более лезть в её отношения с родителями.

-- Вы с ней близки...

-- И что?

-- Рано или поздно тебе понадобится его благословение на свадьбу, если я правильно понял и у тебя с этой девушкой всё серьёзно.

Лично я как-то упустил из виду, эту тонкость в семейных отношениях XIX века. Но потом вспомнил, что я вообще-то не собираюсь претендовать на приданое и на часть его дела, а раз так... Я состроил скептическую гримасу. Рылеев раздражённо буркнул:

-- Тогда хотя бы не хамите ему при встрече.

-- Так что за второе дело? -- сменил я тему разговора.

Рылеев поморщился, понимая, что нас двоих он не переупрямит и ему придётся подключать всё своё дипломатическое мастерство, чтобы успокоить купца.