Макс Мин - Поддельный шотландец. Дилогия (СИ)

Среди любимых с детства книг есть одна, главный герой которой не перестаёт меня неизменно раздражать вот уже не первое десятилетие. И это очень странно, поскольку он сам по себе вроде бы не так уж плох. Поэтому я решил заменить его на другого, который не лучше, но лично мне гораздо понятнее. А затем перечитать, чтобы понять, отчего именно изначальный герой вызвал такую реакцию?

И да, кто не хочет или не может в классику, до моего вивисекторского вмешательства сие было романом Стивенсона "Похищенный", о приключениях некоего деревенского мальчика преклонных лет, Дэвида Бэлфура. Или, как пишет в аннотации сам многоуважаемый Роберт Луис:" Записки о приключениях Дэвида Бэлфура в 1751 году, о том, что он перетерпел от своего дяди Эбэнизера Бэлфура, присвоившего себе поместье Шос, и от многих других нехороших дядек, попавшихся на его жизненном пути." Да, да, вот такой я человек, даже в аннотации не смог не добавить пару слов отсебятины.

Защитникам оригинала остаётся только радоваться, что я пока не добрался до "Острова сокровищ" или "Чёрной стрелы". Но продолжение данного романа по мотивам "Катрионы" всё-же собираюсь домучить. А все права на любую часть сего текста принадлежат исключительно давно почившему великому шотландскому писателю.

Макс Мин.

Вся эта фигня началась с июньского утра 1751 года, когда мой будущий реципиент в последний раз запер за собою дверь отчего дома. Пока он спускался по дороге, солнце едва освещало вершины холмов, а когда дошел до дома священника, в сирени уже отсвистали свои утренние песни дрозды и предрассветный туман, висевший над долиной, давно уже поднялся и исчез...

Вот на половине этого пути меня и накрыло. Или мной накрыло? В общем -- плевать на формулировки. Я попал. Хотя, что такое "я", кроме последней буквы в одном из алфавитов? Личность? Чушь. Душа? её не существует. Это я ещё в прошлой жизни понял. Чувства, эмоции, даже большинство человеческих убеждений -- это всего лишь производные биохимии тела, не более. Вот, например, данный человек злой или раздражительный, от рождения или стал таким. Всё элементарно -- это прямое следствие проблем с желудком, гормонами, или даже головой. Тело диктует нам все основные свойства нашей личности, не разум, нет.

Убрать из уравнения тело -- останется голая информация. Личность умрёт. Я был в этом полностью убеждён до самой своей смерти. С этим убеждением и покончил с собой.

Ну да, я суицидник. Не по убеждению, а так, случайный. Накатило что-то однажды. Я и подумал, почему бы нет? Родители неизвестны, детдомовец бывший. Жены тоже давно нет. Бросила меня, когда из Афгана без ног вернулся. Была собака, но не так давно померла от старости, так что и от обязанностей по уходу за зависимым существом я внезапно освободился. Даже книги, которые я много лет читал запоем, в последнее время поднадоели. А вокруг -- на одного нормального человека приходится по полсотни дебилов и сволочей. И да, мне уже за полтинник недавно перевалило, успел пожить. Надоело всё. Захотелось забыться вечным сном. Вот я и выпустил себе мозги из прибережённого на всякий случай ПМ...

Но блаженное "ничто" и после этого не наступило! Краткий миг тьмы сменился внезапно обрушившимся на мозг валом новой информации. Хохма в том, что это я-информация, обрушился на чей-то мозг. Мозг некоего Дэвида Бэлфура, вымышленного, мать его, персонажа одной из малоизвестных книг Стивенсона. Нет, если бы я попал в широко известного Джона Сильвера из "Острова Сокровищ", да хотя бы в капитана Смолетта или принца Флоризеля -- это было бы не так удивительно. Но в тюфяка Дэ Бэ, от которого я плевался даже ещё в детстве, когда, лет в двенадцать, впервые читал данный роман?!! Или это и есть ад для самоубийц? Ладно, хрен с ним. Зато у меня опять ноги вместо надоевших протезов. И память реципиента, со знанием языков (даже латыни, ёпта, вот уж без чего точно невозможно прожить в любом веке). Личности же его самого почти нет -- наивные верования и примитивные убеждения оказались ничем перед моим превосходящим жизненным опытом. Как говорят в подобном случае -- идеалы пациента не выдержали столкновения с жестокой реальностью.

Но вернемся опять к нашим баранам. То есть к единственному здесь и сейчас барану -- мне. Классические вопросы "кто виноват?" и "что делать?" приходят в голову первыми. Виноватых искать не время, да и дело сделано, мосты сожжены. А вот по второму вопросу... Можно было бы устроить всеобщее нагибание. А что, "мастер спорта майор Чингачгук" есть в наличии. Ведь я когда-то был не последним в округе во владении ножом и в армейском рукопашном бое. Подтянуть физуху, научиться махать принятыми здесь "селёдками" типа шпаг и палашей...

Но лень. Нет, вот тупо лень что-то кардинально менять. Может позже и подамся в якобиты, или пиратствовать начну, но сейчас продолжу действовать по заданной изначально программе. А пока, в данный текущий момент, надо бы дальше идти, и так задержался, как столб застыв на добрый час прямо посреди дороги.

Добрейший иссендинский священник, мистер Кемпбелл, ждал меня у садовой калитки. Он спросил, позавтракал ли я, и, услыхав, что мне ничего не нужно, после дружеского рукопожатия ласково взял меня под руку.

-- Ну, Дэви, -- сказал он, -- я провожу тебя до брода, чтобы вывести тебя на дорогу.

И мы молча двинулись в путь.

-- Жалко тебе покидать Иссендин? -- спросил он немного погодя.

-- Я мог бы вам на это ответить, если бы точно знал, куда я иду и что случится со мной, -- сказал я. -- Иссендин -- славное местечко, и мне было очень неплохо здесь, но ведь я ничего больше в мире и не видел. Отец мой и мать умерли, и, даже оставшись в Иссендине, я был бы от них так же далеко, как если бы находился в Венгрии. Откровенно говоря, я уходил бы отсюда гораздо охотнее, если бы только точно знал, что на новом месте положение мое улучшится.

-- Да! -- сказал мистер Кемпбелл. -- Прекрасно, Дэви. Значит, мне следует открыть тебе твое будущее, насколько это в моей власти. Когда твоя мать умерла, а отец твой -- достойный христианин! -- почувствовал приближение смерти, он отдал мне на сохранение письмо, сказав, что оно -- твое наследство. "Как только я умру, -- говорил он, -- и дом будет приведен в порядок, а лишнее имущество продано (все так и было сделано, Дэви), дайте моему сыну в руки это письмо и отправьте его в замок Шос, что расположен недалеко от Крэмонда. Я сам пришел оттуда, -- говорил он, -- и туда же следует возвратиться моему сыну. Он смелый юноша и хороший ходок, и я не сомневаюсь, что он благополучно доберется до места и сумеет заслужить там всеобщее расположение".