Дмитрий Янковский - Знак Пути

И все же мечта стать частью Стражи жгла изнутри как раскаленный булат, ощутимо толкала в спину.

– Вернутся… – уверенно шепнул Жур. – А я пока пригляжусь, что они из себя представляют.

Волхв настроил взор на миг впереди настоящего и разглядел, как витязи упорно шагают к Олешью. Он-то знал, что эту силу остановить почти невозможно.

Добравшись до Вороньего камня, друзья не останавливаясь двинулись дальше, забрав чуть левее, в сторону города. Солнце налилось ярким расплавленным золотом и щедро поило живым теплом подсохшую землю, далеко по правую руку поблескивал Днепр, искрился серебряным светом словно рыбья чешуя. Микулка в кольчуге и с мечом за спиной ехал в седле, привычно покачиваясь в лад с неспешным шагом отдохнувшего Ветерка, друзья налегке бодро шагали рядом – с возвращением Микулки все здорово воспрянули духом, никакое дело теперь не казалось очень уж трудным. Ради таких друзей не сложно и вирый перевернуть вверх ногами!

После долгого ливня воздух сиял отмытой прозрачностью, даже легкая дымка не туманила виднокрай, а Олешье виднелось и вовсе как на ладони.

– Хвала Богам! – радостно выдохнул Ратибор. – Ночью в городе обошлось без пожаров, не видать ни огня, ни дыма. Редкая выдержка у этих уличей, либо посадник все же ворота открыл. Хотя для него это, что самому головой в омут… Натерпелись от него горожане. Но коль за ночь град не спалили, есть возможность все выправить по чести.

– Это если Рубарь с дружиной не посек безоружных жителей под покровом тьмы… – Сершхан нахмурился собственным мыслям. – Тишина она знаешь, может и к добру быть, и к худу.

– Типун тебе на язык! – сплюнул стрелок. – Неужто нельзя подумать о чем-то хорошем?

Микулка ехал молча, прислушивался, старался вникнуть, но ничего вспомнить так и не смог, хотя мелькало в голове что-то знакомое, обрывки фраз, образы. Наконец он натянул поводья, резко остановив Ветерка, и твердо молвил:

– Рассказывайте по порядку! Никак в толк не возьму, что там случилось!

Друзья переглянулись, ведь и впрямь упустили из виду, что соратник их чуть живым провалялся и вечер и ночь, а такая беда без следа не проходит.

– Расскажем. – успокоил его Ратибор. – Только по ходу, а то времени мало, и так с этим Змеем провозились без меры. Вперед!

Когда конь снова затопал копытами по мягкой степной траве, сминая ярко-синие цветы огнецвета, друзья принялись наперебой рассказывать поведанную горожанином историю, перемежая с собственным мнением о посаднике, Рубаре и всей ихней своре.

– Представляешь, – закончил Волк. – А Громовник у них был водовозом! Смех, да и только!

– Это мне кажется самым странным в этой истории… – задумчиво молвил Сершхан. – Как-то не вяжется у меня образ Громовника, каким мы его знали, с тяжким трудом водовоза. Одно радует, что сколько не вилась спутанная бечева его жизни, а конец нам достоверно известен.

Подойдя ближе к городу, друзья убедились, что с жителями ничего худого не приключилось – бабы, мужья, ребятишки суетились у десятка костров, кто-то тащил от Днепра рыбу, кто-то гремел посудой, взятой в деревне. Многие, особенно с малыми детьми, там и заночевали – кто на постой попросился, а кто-то занял пустые дома. Странно, но любое лихо всегда делало и делает русичей дружнее, словно это и есть данная Богами сила, способная одолеть любую напасть. Чем страшнее беда, тем больше народу на Руси становится плечом к плечу, забывая старые распри. Так и деревенские с городскими вечно не ладили, а как у горожан приключилось худое, деревенские обид вспоминать не стали, приютили кого смогли, подсобили и едой, и посудой, и одеждой, кому нужна.

Городские ворота накрепко сцепились окованными створками, не пуская людей в родные дома, а сделаны были на славу, и тараном с ходу не прошибешь, зато стена послабей, деревянная, с ходу тоже не свалить, но огня точно не выдержит. Вот только поджечь ее не просто – тут и там лучники поблескивали наконечниками стрел, эти с факелом и на сотню шагов не подпустят, утыкают стрелами как потешную цель на ярмарке.

– А где МОЙ лук? – неожиданно спросил Микулка.

– Твердояр забрал, если в поле не бросил. – Волк неуверенно пожал плечами. – Но там осталась одна лишь стрела, много ли с нее проку супротив целой дружины?

– Достаточно… – уверенно кивнул паренек. – Значит перво-наперво путь наш в деревню, за луком, а уж если коваль его не сберег, будем думать как город взять по другому.

Деревня гудела неожиданным многолюдьем, не то что прошлого дня, когда каждая третья изба пустовала. Теперь звук и запах жилья ощущались далеко за околицей, мужики стучали топорами, починяя крыши, ладили прохудившиеся оконца и перекошенные от сырости двери, бабы, скрипя коромыслами, носили от Днепра воду, а ребятня мешала и тем и другим чем могла – то мамку за подол ухватят, мол скучно мне, то у тятьки досочку утянут ради потехи. Правда мальцы, что постарше, свое разумение имели, не носились по улицам как ошалевшие от весеннего солнца воробьи, рубили дрова для печи, высекали лопатой мураву в огородах, а девчонки убирались по дому, выносили сор, отмывали замшелые стены. Ребята работали споро, без усталой серьезности, присущей большинству взрослых, каждый хотел показать свою удаль в работе, хоть чем-то выделиться средь других, а кому удавалось, тут же получал в награду восхищенные девчоночьи взгляды – коль руки на месте, значит со временем может и добрым мужем стать.

Из Твердояровой кузни дым валил коромыслом, видать исход народа из города здорово прибавил ему работы. Ратибор усмехнулся и застучал кулаком в дверь.

– Вот уж верно баят – худа без добра не бывает! – задумчиво вымолвил он. – Вроде бы лихо в городе приключилось, а погляди ж… Все разом работают, помогают друг дружке, что городские, что деревенские. Слыш, Микула! Ты ведь все мечтаешь Русь одним целым сделать, так вот тебе и решение.

– Это решение я видал и без тебя! – привязывая коня у крыльца, отмахнулся паренек. – Но неужели только беда может заставить русичей держаться вместе?

Сершхан сощурясь глянул на потеплевшее солнце и задумчиво молвил:

– Мне кажется, я знаю почему так. Боги ошиблись, дав русичам слишком щедрую каплю своей огненной крови, очень уж сильный народ получился, такой и вирый перевернет, коль чего не по нраву, а уж на земле и вовсе преград ему нет. Потому-то разделили они русичей на племена и роды, дали настороженность друг к дружке, даже порой неприязнь. Но все же Боги нас любят, в лихую пору дали возможность объединяться и скручивать любое худо в бараний рог. А после победы каждый опять в свою хатку.

Жена коваля отворила дверь и радостно позвала хозяина:

– Погляди кто к нам пожаловал! И все живы-здоровы, зря ты кручинился! Хвала Светлым Богам!