Дмитрий Янковский - Знак Пути

– Может переждем до утра? – вставил слово Сершхан. – Станем тут, пока берега далеко, а с солнышком двинемся дале.

– Нельзя! – хмуро покачал головой Мякша. – Даже на якоре нас за ночь чуть не до синего моря снесет. Днепр уж очень могуч, он неподвижность не любит. А к берегу приставать страшновато.

Витязи молча задумались, а крепчающий ветер неуклонно нес лодью к сужению реки. Солнце с пугающей быстротой скатывалось к верхушкам деревьев и они тянулись к нему ненасытно и жадно, действительно похожие на лапы огромного паука.

– Слушай, кормчий, – сузил глаза Ратибор. – Ты что, в Олешье не мог об этом пудамать? Выйти раньше, иль позже, но чтоб по темноте худое место не проходить?

– Я не рассчитал… – виновато опустил голову юноша. – Обычно мы с отцом как раз успевали!

Микулка слушал нахмурив лоб, поглядывал то вперед, то на солнце, руки беспокойно теребили рыжие волосы.

– А на много ты обсчитался? – тихо спросил он Мякшу.

– Ну… – пожал плечами незадачливый кормчий. – Не очень. С тятькой мы выходили сразу после завтрака, а тут с погрузкой чуть задержались. Я ведь торговые корабли не водил. Этот первый.

– Успеем! – уверенно поднял взгляд Микулка. – Сади гребцов на весла, будем прорываться.

Друзья взглянули на него с взволнованным восхищением, Волк даже плечи расправил.

– Чего медлите?! – прикрикнул он, закидывая за спину лютню.

Весла шлепнулись в воду как ложка в густой кисель, заскрипели напрягшимся деревом, уключины взвизгнули испуганными щенками и лодья под дружный выдох гребцов рванулась вперед, завертев позади кормы сотню пенных бурунчиков. Еще выдох, еще рывок – корабль резво набирал ход, а повеселевший ветер помогал чем мог, стараясь держать парус надутым.

– Вышли мы не многим позже, чем надобно. – пояснял друзьям Микулка. – Ход у торгового корабля куда уж быстрей, чем у лодки, на каких рыбари хаживают. Должны поспеть! По крайней мере попробовать.

Крутые глинистые берега быстро сближались, словно постепенно захлопывалась огромная ненасытная пасть. Ветер, испугавшись чего-то, стал быстро стихать, парус защелкал краями и повис точно просыхающее белье, но раззадорившиеся гребцы налегли с удвоенной силой – лодья шла не сбавляя хода. Микулка с Ратибором спустили парус, чтоб не мешался и мачта сиротливо уткнулась в небо, будто верхушка мертвой, почерневшей сосны.

В густеющем воздухе повисло чувство острой, неотвратимой опасности, казалось что не лесом поросли нависающие по сторонам обрывы, а густой бурой шерстью. Ветер иссяк, но шевеление лохматой чащи не прекратилось, а сделалось даже ощутимей, сильнее.

Зоркий Ратибор встревожено озирался – такого видеть доселе не приходилось.

– Этот лес взбесился что ли? – сам себе под нос бурчал он.

Солнце плавно катилось вниз, но еще четыре таких же сверкающих диска поместилось бы между ним и верхушками близкого ельника.

– Успеем… – как заклинание шептал то и дело Микулка. – Еще светло, наверняка проскочим.

Но уставшее за день светило все быстрей остывало, как забытая ковалем заготовка меча, с берега уже явственно доносился скрип, треск и какое-то заунывное уханье, лес так и гулял волнами, отдельные деревья явственно тянули ожившие ветви к воде.

– Не бойтесь! – беззаботно отмахнулся Мякша. – Пока светло, лес еще сонный, ленивый. До темна никакого лиха не будет. А узкого места осталось не так уж много. Дальше проще – с далеких берегов лес до корабля не дотянется, мы с тятькой часто к порогам ходили!

Гребцы наяривали как угорелые, потные лица заливались едким горячим потом, рукояти весел пропитались липкой мозольной жижей пополам с кровью, но никто не жаловался, только дышали все тяжело, в голос, вспугивая тишину дружным оханьем. Позади лодьи распускался по воде широкий пенный хвост, от носа до шевелящегося берега бежали длинные невысокие волны.

Черный ельник тянул хвойные лапы к воде, шарил по мелководью тысячей острых иголок и было видно, как иногда в метнувшейся из реки лапе поблескивает бьющаяся в ужасе рыбешка.

– Рыбу жрет… – тихо вымолвил Волк. – Что та цапля.

– Да… – поежился Микулка. – Чего только Ящер не выдумает, лишь бы нам не скучать.

– А почему люди терпят? – недоуменно пожал плечами Сершхан. – Пришли бы днем и спалили тут все к лешему. Чище бы на земле-матушке стало.

– Не все так просто, видать. – Микулка подошел к перепуганному коню и потрепал его меж ушами. – Зарян говорил, что Боги ничего лишнего не создают. Если бы люди не вмешивались, все бы в равновесии оставалось. Говорят, что щука в речке затем, чтоб карась не дремал. Перебей всю щуку и кто знает, что заместо нее появится на несчастного карася?

– Микула верно говорит! – поддакнул Мякша. – Лес палить волхвы не велят, говаривают, что он не выполнил данного Богами предназначения. А как выполнит, успокоится сам. Пока же ждет своего часу, живет помаленьку. С ним просто осторожнее надо быть.

– Осторожнее… – Ратибор зло сплюнул в пенные бурунчики за кормой. – Лучше скажи, много еще осталось этого узкого места? Гребцы все таки не железные!

– Кажется от того поворота… – смущенно замялся молодой кормчий. – Или от следующего… Наверно с версту еще.

– Тьфу на тебя! – стрелок презрительно отвернулся и отошел от кормы.

Солнце густо налилось красным, чуть сплющилось, теперь на него можно было глядеть не щурясь. Быстро оживающий лес уже не стесняясь тянул к воде лохматые лапищи, толстые корявые ветви извивались как поросшие лишайником змеи, а темно-зеленый плющ затейливо свивался в надежные ловчие сети.

Тонкая лоза дикого винограда высунулась из подлеска, выгнулась, словно шея огромного Змея и хищно бросилась к лодье, обвив за плечи одного из гребцов. Не успела она выдернуть здоровенного мужика за борт, как Волк свистнул по воздуху узким сверкающим лезвием и обрубок лозы судорожно отдернулся к берегу, обидчиво притаившись на мокрой глине. Насмерть перепуганные гребцы стиснули зубы и так налегли на весла, что лодья чуть поднялась над водой мокрыми досками днища у носа. На какое-то время их дружные выдохи на каждом гребке напрочь перебили вой, треск и шелест пробуждающегося леса.

И вдруг Мякша ни с того ни с сего заложил кормовое весло прямо к берегу, навстречу жадно вздыбившейся стене зеленого чудища.

– Ты сдурел? – вытаращил глаза Ратибор Теплый Ветер. – Куда тебя нелегкая понесла?!

– Там отмель посреди реки… – оправдываясь залепетал кормчий. – Прям посередке, окаянная… Я забыл вам сказать. Где-то с полверсты придется идти у самого берега.

– Что?! – хором воскликнули друзья, выхватывая мечи.

Гребцы вытаращили глаза от ужаса, пот на их лицах быстро сменился холодной испариной, но быстрота лодьи не уменьшилась, а даже увеличилась, хотя казалось бы уже некуда. Протяжно и жалобно заржал Ветерок, животным чутьем чуя недоброе, лес разом бросил к путникам десяток ветвей, грозя разорвать, нанизать, утянуть в страшную темную чащу.