Александр Логинов - Накануне (СИ)

Несмотря на опасности, путешественники благополучно достигли Константинополя в последние дни мая. Остановились на дворе братьев-доминиканцев. Брат Юлиан остался под присмотром брата Герарда. Формально главным был Юлиан, но за молодостью и неопытностью он уступил старшинство братьям. Однако монахи относились с большим почтением к нему, всячески демонстрируя, что именно он главный.

Иоанн и Яков исчезли на пару дней, не давая о себе вестей. Юлиан решил провести время с пользой, получив разрешение посетить библиотеку, вернее, то что от нее осталось. Франки содрали золото и серебро с древних книг, многие манускрипты погибли в огне, были растоптаны во время погрома, растащены уличными торговцами для фасовки орешков продаваемых в розницу. Состояние библиотеки расстроило брата Юлиана. Он сколько мог, вынес под рясой древние манускрипты, надеясь на благополучное возвращение в родной монастырь.

Братья объявились так же неожиданно, как прежде исчезли. Они принесли с собой мешки, в которых Юлиан нашел добрую одежду, более приличествующую богатым купцам, чем путешественникам. Переодевшись, братья спустились вниз, где их ждал скудный обед. Перекусив, они направились в бухту. Яков уверенно шел по пристани, отыскав среди прочих нужную им галеру.

Портовые грузчики таскали на нее тюки с тканями, корзины, ящики.

-- Мы теперь купцы, -- предупредил товарищей Яков. -- Имена остаются прежними.

Юлиану оставалось только гадать, откуда появились деньги на дорогие товары. Больше всего его смутило, что галера отправляется в плавание. На улицах только и разговоров было о появлении флота Ватаци. Говорили, что взял он много приморских городов: Каллиуполь, Сист, Кардианы и другие, находившиеся поблизости, - одни силою и приступом, другие с их собственного согласия. Ходили слухи, что загорский царь обручил свою дочь Елену с сыном царя, Федором. Союз могущественных соседей поставил франков в опасное положение. Асень, до этого признававший власть папы, римского, решил отомстить за учинённую ему обиду. Загорский царь, опираясь на своих сторонников в Константинополе хотел стать опекуном при малолетнем Болдуине. Латинские бароны предпочли венгерскому королю его зятя, булгарского короля. Что бы соблюсти формальности они намеревались обручить Болдуина с дочерью Асеня. Однако не все латинские бароны поддержали такой план. Нашлись противники, которые, в конечном счете, и победили. При поддержке папы римского они протолкнули кандидатуру бывшего иерусалимского короля Иоанна Бриеня, изгнанного Фридрихом Гогенштауфеном и служившего начальником папских войск против Фридриха. В результате старик громадного роста, слывший опытным воином, был избран императором-соправителем, а его дочь должна была стать женой Болдуина по его совершеннолетии.

Все это Юлиан узнал от простых горожан, судачивших на улице. Монах просто ошалел от того, что вот так запросто сплетничают об сильных мира сего. В библиотеке старый служка рассказал еще про церковные новости. Про то, что в прошлом году после смерти архиепископа Василия, болгарский Архиерейский собор остановил свой выбор на Иоакиме, простом монахе, проведшего до этого много времени на Святой Горе, - Юлиан уже слышал. До монастырей такие новости доходили. И про то, что выбор Собора был одобрен царём, Юлиан тоже знал. Иоаким отправился в Никею, где была совершена его хиротония, ознаменовавшая окончательный разрыв Болгарии с римской курией. Но буквально совсем недавно на церковном Соборе в Лампсаке за Тырновским архиепископом Иоакимом I было признано патриаршее достоинство. Новому патриарху помимо Тырновского и Охридского диоцезов были подчинены 14 епархий, 10 из которых возглавлялись митрополитами. Тырново давно уже превратилось в неприступный город-крепость. В тырновской сокровищнице в церкви Вознесения храниться большой патриарший крест из чистого золота и, имел он в середине частицу Честного Древа. Говорят, что сей крест, был сделан самим равноапостольным Константином. Юлиан внимательно слушал, как губка, впитывая информацию. Крест этот попал к болгарам в качестве трофея, когда они вместе с куманами разбили войска византийского императора Исаака II Ангела. В Тырнове церквей и кафедральный собор Вознесения и, множество мощей: преподобного Иоанна Рыльского, мощи святых Михаила Воина, Илариона, епископа Могленского, преподобной Филофеи Темницкой и преподобного Иоанна, епископа Поливотского. Все это свидетельствовало о политике загорских царей сделать Тырново Новым Царьградом.

Все это Юлиан вспомнил, глядя на удаляющийся Великий Город, где судьбой предначертано было ему побывать. В качестве сувенира молодой монашек увозил с десяток рукописей, украденных им из библиотеки. Грех этот Юлиан намеревался отмолить по возвращении из путешествия.

Выслушав рассказ вестника, Михаил Всеволодович, отправил едва стоявшего на ногах от усталости огнищанина отдыхать, вручив ему за верную службу новые порты, а сам затворился с боярами и дружинниками на совет.

Утром князь проснулся рано и велел собираться. Его маленький отряд отправился в путь, не смотря на начавшийся снегопад. Через несколько дней они повстречали небольшой конный разъезд, оказавшийся половецким. Всадники покрутились вдалеке и ускакали прочь. Через несколько часов они вернулись, приведя подмогу. Михаил велел изготовится к бою, но выжидал, неизвестно на что, надеясь. Сашка заметно нервничал и, его волнение передавалось его десятку.

От отряда половцев отделилась маленькая группа всадников. Вскоре они остановились в пределах слышимости. Один из них крикнул громким голосом:

-- Кто такие, и куда путь держите?

-- Ты вначале сам назовись, -- выкрикнул княжеский воевода.

Половец в ответ рассмеялся.

Видя, как всадники потянулись за стрелами, Сашка поднял самострел на уровень груди. Парни последовали его примеру, а княжеские дружинники опустили копья, изготовившись для удара.

-- Не хочешь говорить? -- крикнул дерзкий половец. -- Так мы тебя мигом заставим!

Его товарищи рассмеялись, полагая удачной шутку своего предводителя.

-- Да как ты смеешь угрожать мне? -- князь выехал вперед, держа в руке обнаженный меч. -- Я Великий князь Черниговский Михаил, а ты сучий потрох, прах под копытами моего коня!

Половец мгновенно переменился в лице. Вместо надменности натянув маску угодливости:

-- Прости князь, обознался я, -- сказал он, делая знак своим товарищам убрать оружие.

Он подскакал к черниговцам, остановившись напротив князя.

-- Мы идем в поход на киевские земли, -- сообщил он почтительно. -- Дозволь проводить тебя к брату твоему?