Александр Логинов - Накануне (СИ)

-- Эх, уйдут половцы, -- с сожалением произнес дружинник Волдриса.

-- Как есть уйдут, -- поддакнул боярин Григорий Васильевич.

-- А если засада? -- возразил Мирослав.

-- Половцы бегут без оглядки, -- возбужденно размахивая рукой, сказал другой старший дружинник Ивор Молибогович. -- Веди нас князь и, мы разобьем этих пахарей!

-- Что скажешь, Владимир Рюрикович? -- обратился к киевскому князю Даниил.

-- Послать бы на холм людей... -- предложил осторожный Киевский князь.

-- Зря время потеряем, -- смело возразил его сын, Овручский князь.

-- Веди нас князь и, мы разобьем этих пахарей! -- необычайно громко, так что бы его слышали стоявшие неподалеку воины, вновь воскликнул Ивор Молибогович.

-- Веди, князь, -- вторил ему боярин Григорий Васильевич.

-- Веди нас, княже! -- воодушевленно кричал дружинник Волдриса.

Их необычайный порыв поддержала вся дружина, дружно скандируя.

-- Веди нас, князь!

-- Будь рядом с князем, -- тихонько шепнул волынский воевода тезке, верному Мирославу.

-- Так, князь велел с киевлянами мне быть, -- возразил дружинник.

-- Глеб Зеремеевич сам управится, -- настаивал воевода. -- Чует мое сердце, не к добру это.

Воевода все-таки смог убедить князя не атаковать напролом. Часть киевлян ушла в обход кургана, чтобы зайти в тыл Изяславу, а сам воевода первым поведет сотни, но не атакует, а повернет перед воями Изяслава, проскакав вдоль шеренг. Если на флангах у Изяслава укрыта конница, то он свяжет ее боем, пока киевляне заходят в тыл, а если нет, то сомнет фланги пешцев. Сам князь атакует центр, в последний момент сменив направление атаки ближе к флангам, а вторая волна конников сомнет центр. Волыняне останутся в резерве. Торческие князья, горя желанием мести, вызвались участвовать в атаке. Даниил великодушно разрешил им биться с ним рядом.

Михаил Всеволодович наблюдал за галичанами затаив дыхание. Вот обнесенные снегом всадники разъехались по сотням, готовясь к битве. Кружившие перед строем пешцов разведчики быстро вернулись к своим сотням. Кони медленно набирали разгон. И вот уже тяжеловооруженные всадники перешли в карьер, по звуку рога слаженно повернув в стороны. Маневр удался на славу, вот только встретили их дружинники Изяслава и воины черниговского князя. Они сошлись в отчаянной рубке, но постепенно шаг за шагом, волыняне стали теснить дружину Изяслава. И тут воевода привстав на стременах углядел вырытый ров за спинами пешцев, и понял, какая страшная опасность поджидает его князя.

Даниила нужно срочно предупредить, но пока старый воин отбивался от наседавших дружинников Изяслава, драгоценное время было упущено. Выпустив из руки рукоять меча, Мирослав потянулся за рогом, но рука нащупала только обломок. Воевода вздрогнул. В горячке боя он совсем не заметил удара, перерубившего рог. Он перевел взгляд на идущих на таран всадников, с болью смотрел, как дружинники князя с оглушительным грохотом врезались в поредевший ряд пешцев. Мощь боевых коней не остановят жалкие ряды редких пик. Пешцев разметали по сторонам, стоптали конями, пронзили пиками, и богатырские кони рухнули в глубокий ров, насаживаясь на врытые в землю заостренные колья. Те, кто смог остановить безумный бег, столкнулись с другой опасностью. Чудом выжившие пешцы, побросав бесполезные теперь пики, набросились на всадников, вспарывая животы лошадей, подрубая ноги, разя всадников и стаскивая их с коней.

Галичане отбивались, яростно рубя противников направо и налево, но стрелы лучников, выстроившихся за рвом, превращали битву в настоящее безумие. Утыканные стрелами, раненные мечами и саблями, обезумевшие кони вставали на дыбы, молотя копытами друг друга. И в этом аду демонами из преисподней, залитые кровью с ног до головы носились отроки Мстислава Черниговского, одержимые только одной мыслью - убивать. Даже получив смертельную рану, они продолжали биться, стараясь забрать с собой своего врага. Совсем молодой парень, с рассеченным сабельным ударом лицом, атаковал спешенного галичанина столь яростно, что смог сбить опытного воина с ног. Всадник, оказавшийся рядом, махнул саблей и кисть отрока отлетела в сторону, продолжая сжимать затупившийся меч. Тогда отрок упал на колени и зашелся в яростном крике, молотя фонтанирующим обрубком по лицу галичанина. Они так и остались лежать на залитом кровью снегу, обнявшись - полумертвый гридень галицкого князя и совсем еще безусый отрок Михаила Черниговского.

Сашка не понимал, что он делает. Громко кричал выставив перед собой пику, и успел попрощаться с жизнью, когда лавина всадников чуть не врезалась в него. Причем, казалась, что опущенные пики направленны именно в него, и всадники жаждут пронзить, растоптать именно Сашку, а не соседа, подпиравшего плечо. Резкий звук рожка, глубоко печатался в память парня, продолжая звучать в голове.

Всадники, вдруг резко повернули в стороны, разделившись на два отряда. Они врезались во фланги, а вместо них, когда все пешцы, как один, вздохнули с облегчением, побросли пики, творя молитву господу, налетела вторая лавина. Сашка закричал, предупреждая товарищей, но те и сами все видели. Молодые парни в панике забыли об оружии, бросились в рассыпную, стараясь уйти из-под удара.

Выбирать не приходилось. Один в поле не воин.

-- За мной! -- выкрикнул Сашка, бросаясь к всадникам, прорвавшимся на фланге.

Ему казалось, что он принял правильное решение, умирать не хотелось, а оставаться на месте - смерти подобно. Сердце бешено колотилось в груди. Вес и мощь скачущих во весь опор лошадей заставили многих потерять голову. Кто-то, бросив пику, спрыгивал в ров, кто-то, как Сашка с товарищами, устремился на фланги, вступая в бой с остановившимися всадниками. И лишь самые удалые и отчаянные, сбившись в кучки, встретили врага ощетинившись редкими пиками, но смельчаки были сметены налетевшими всадниками.

Сашка без оглядки бежал по утоптанному снегу. Один из всадников, справившись с утыканной стрелами лошадью, повернул назад и Сашка как назло оказался у него на пути. Галичанин, выставил пику, пришпорив коня, вдруг просвистела стрела, вонзившись в спину всадника. От удара, дружинник с пронзенным сердцем рухнул на шею коня. Сашка пробежал мимо, атакуя еще одного всадника, пытавшегося справится с взбешенной лошадью. Счастливо избежав удара копытами, Шемяка уклонился от удара мечом, в свою очередь рубанув по шее коня. Ударил и отскочил, уворачиваясь от клинка другого всадника промчавшегося рядом. Первый же повернул коня, и Сашка оказался зажат между ними. Крутясь юлой отбил рубящий удар, другой и пропустил колющий. Броня остановила клинок, но Сашка почувствовал тупую боль в спине. Он резко повернулся, успев крепко схватить галичанина за запястье. Резко дернул на себя, одновременно ударив рукоятью меча в лицо. Второй всадник в этот момент снова рубанул и Шемяка едва успел прикрыться телом галичанина, выдернутого им из седла. Всадник снова рубанул, заставив Сашку выпустить тело и отпрянуть назад. Конь, оставшийся без седока, мотнул головой, сбивая парня с ног. Падая, Сашка успел заметить, как, стрела пронзила грудь гридня. Всадник сгоряча выдернул ее. Слабый стон дружинника никто не услышал, но Афанасий, оказавшийся неподалеку, заметил, как воин качнулся, судорожно вцепившись в переднюю луку седла. Он хищной птицей метнулся к всаднику, конь заржал, предупреждая хозяина об опасности, словно предчувствуя беду. Всадник сплюнул кровь, поднимая руку для удара, но силы покинули его, меч выпал из слабеющих пальцев. Цепкие, полные силы руки выдернули из седла, и смерть пришла за мгновение, когда Афанасий сильным ударом вонзил острый нож прямо в висок гридня.