Александр Логинов - Накануне (СИ)

Конское ржание, звон железа, яростные крики атакующих, нечеловеческий вой искалеченных в битве - все перемешалось. Сашка, как многие, перестал соображать, впав в безумие, убивая и калеча, больше не обращая внимание на вражеские удары. И каждый из них мог быть последним. Об этом он не думал, не до того было. Слух притупился, Сашка не слышал, как протрубил рог, подавая сигнал к атаке. Не видел он сотни Михаила Всеволодовича, летевшие по склонам холмов, зажимая полки галицкого князя в клещи. Весь ход сражения для Шемяки сузился до нескольких квадратных метров, до противоборства с одним или двумя противниками. Даже смерть Сбыслава, павшего от меча опытного галицкого воя, оставила Сашку равнодушным. Он только крепче сжал рукоять меча, решительно атакуя убийцу парня. Шемяка не чувствовал ненависти, просто так случилось, что они оказались по разные стороны и в живых должен остаться только один. Вонзив клинок в горло врага, Сашка уже привычным движением провернул его вытаскивая из раны и оставив убитого шел дальше в неизвестность...

Отважный галицкий князь всегда был на острие атаки, ведя за собой дружину, личным примером воодушевляя воинов на победу. И в этот раз Даниил Романович был как всегда впереди. Пешцы врага в испуге разбегались, князь плеткой нахлестывал гнедого коня, торопясь сразить врага и, лишь чудом избежал смерти, когда верный боевой товарищ споткнулся и, проскакав еще несколько метров тяжело рухнул. Князь перелетел через голову коня, ударившись о землю. Ему повезло, скакавшие следом дружинники заметили падения князя и расступились, обходя по сторонам. Раненный конь с переломанными ногами жалобно ржал, глядя на князя умными глазами. Верный Мирослав оказался как всегда рядом, остановив лошадь. Дружинник видел, как товарищи попали в ловушку, а потом услышал сигналы боевого рога, не предвещавшие ничего хорошего. Мирослав убедился, что князь жив и цел. Дружинник поднял бесчувственное тело князя на спину смирно стоящего коня и успел-таки вывезти князя в безопасное место, прежде чем ловушка захлопнулась. Его пытались преследовать, но бросили это дело, когда от полков киевского князя отделилась большая группа всадников, поспешив на помощь.

-- Что с князем? -- выкрикнул Глеб Зеремеевич, поравнявшись Мирославом.

-- Слава богу все нормально, -- ответил Мирослав. -- Господь уберег нашего князя.

-- А почему он... -- начал было спрашивать боярин.

-- Ошеломило князя знатно, -- перебил его дружинник.

Доскакав до своих, Мирослав остановил коня, позволив гридням опустить князя на землю. Кто-то из них заботливо постелил снятый с себя плащ, под голову Даниила положили скатку. Стали натирать снегом лицо. Князь очухался, схватившись за голову.

-- Живой князь! -- раздались радостные крики.

-- Что? Почему? -- вопрошал галицкий князь, крутя головой.

-- Коня под тобой подстрелили, а тебя ошеломило при падении, -- сообщил ему Мирослав.

-- Мы победили? -- задал Даниил, сильно волнующий его вопрос.

-- Нет, княже, -- просто ответил дружинник.

-- Так что вы тут стоите? -- возмущенно воскликнул князь, делая попытку подняться.

-- Бежать надобно, -- глядя в лицо с трудом стоящему на ногах князю, сказал Ивор Молибогович.

-- Мне? Бежать? -- воскликнул князь гневно. -- От кого?

-- Черниговский князь прелесть сотворил, -- смело ответил боярин. -- Вон его стяг развивается...

-- Да как смеет Мстислав слово свое нарушить! -- сверкнув очами воскликнул князь

-- То не Мстислав, -- с усмешкой произнес боярин.

-- Не Мстислав? -- повторил князь с удивлением.

-- Михаил Черниговский, -- сказал до сего момента молчавший киевский князь.

-- Так чего ты тут стоишь? -- вскипел князь Даниил.

-- Жду, -- ответил Владимир Рюрикович.

Галицкий князь возмущенно мотнул головой и потребовал:

-- Коня мне!

Ему подвели коня, уступленного дружинником. Князь, отринув помощь гридней, самостоятельно сел в седло, и обратился к воям со словами:

-- Воину, устремившемуся на брань, или победу прияти, или пастися от ратных.

Больше князь ничего не сказал. Развернул коня, и поскакал туда, где шла лютая сеча. Глеб Зеремеевич повел свою сотню в бой, вслед за князем. И только отряды некоторых галицких бояр остались на месте.

-- Уходим? -- спросил княжеский дружинник Волдриса, злоумышлявший против князя вместе с братьями Молибоговичами.

-- В Галич, -- велел Ивор Молибогович, поворачивая коня.

Отряды галицких бояр уходили на виду у киевского князя и его дружины.

Молодой Овручский князь волновался, горячил коня в ожидании приказа атаковать противника. Но отец медлил, выжидал. И дождался. На горизонте появились скакавшие во весь опор всадники. Они принесли дурную весть:

-- Разбиты! Агаряне там нас поджидали, -- тяжело дыша, сказал едва державшийся в седле раненный десятник.

-- Сколько их? -- быстро спросил побледневший киевский князь.

-- Тьма тьмущая, -- ответил десятник и повалился с седла без чувств.

-- Перевяжите ему раны, -- велел Овручский князь и повернулся к отцу.

-- Что скажешь, Великий князь? -- официально обратился к отцу Ростислав.

-- Уходим, -- совсем тихо ответил Великий князь Киевский.

Его бояре облегченно вздохнули. Ввязываться в заведомо проигрышную битву никому не хотелось. Киевские полки развернулись и начали отступать, сохраняя порядок. Неожиданно они были атакованы налетевшими как саранча половцами, следовавшими рядом с отступающими киевлянами. Киевляне теряли коней, людей, но сохраняли порядок. Дружина овручского князя прикрывала фланг, неся наибольшие потери. Когда справа от киевлян показались половецкие всадники, первым их заметил киевский боярин Ивор Юрьевич.

-- Князь! -- окликнул он Владимира Рюриковича. -- показывая рукой на появление новой угрозы.

Киевский князь обернулся и посмотрел, куда указывал боярин. Печать страха опустилась на чело Великого князя, он до боли закусил губу, и вдруг, в его руке появился кинжал. Он срезал тесемки на броне и сбросил доски наземь. Затем пришпорил коня, пуская в галоп. Следом за князем скидывали брони его бояре, скакавшие рядом, и вот уже киевляне расстроили порядки. Отступление мгновенно превратилось в бегство, чем непреминули воспользоваться половцы, сблизившись до опасного расстояния. Теперь их стрелы наносили максимальный урон, впиваясь в незащищенные тела, пробивая кольчуги, разя лошадей. Все больше всадников падало оземь, сраженные стрелами, раненные лошади теряя силы останавливались или просто валились. Отставшие дружинники провожали тоскливым взглядом проносившихся мимо товарищей. Редко кто останавливался, чтобы подобрать соратника. Животный страх завладел душами киевлян.

От жгучей обиды и бессилия Овручский князь прокусил губу, он видел, как рядом падали его дружинники, и когда первая стрела хищно впилась в бок его лучшей лошади, князь принял решение.