Иван Васильев - Ещё один шанс (трилогия)

Корсар не поверил окружающей его картине. Он протер глаза. Глубоко вздохнул и ещё раз осмотрел происходящее.

Когда капитана отпустило первое потрясение, и пришло осмысление всего увиденного, он несколько раз тряхнул головой, а затем громко произнес первому помощнику. - Билли, выверни твою печень каракатица! Быстро расставь команду по местам. Что рты раззявили? Проклятье на ваши души! Обломков кораблекрушения не видали? Сняться с якоря! Паруса по ветру... Живо, исполнять - сожги ром кишки акулы!

Матросы, услышав рёв капитана, очнулись от "спячки" и занялись привычным делом.

Через несколько минут корабль оказался окутанным в белые полотна от верхушки до шканцев. Паруса вздулись, захлопали и заполоскались. Шкоты и фалы натянулись. Фрегат накренился. Вдоль бортов, зашумев, побежали, пенясь и отставая, отвалы бирюзово-зеленой воды. Судно прибавляло ход... Сначала медленно, словно пробуя свои силы, а потом все быстрее и энергичнее и, наконец, подобно большой белоснежной птице, стало оставлять за собою длинную серебристую борозду.

Горизонт был безоблачен и огромен. Солнце теплыми лучами клонилось к потемневшему морю. Прозрачное, тонкое стекло неба на западе плавилось и пламенело. В зените небосвод был ещё темно-голубой, глубокий, почти синий, а на востоке уже прозрачно-зеленоватый. А далее он светлел, переходил из сиреневых в ярко розовые, насыщенные жизнью тона...

Старик Иннокентий Митрошкин или как ласково называли деда местные сторожили - Кеша, жил в небольшой избушке, стоявшей на окраине деревни. Избенка была старенькая, плохонькая, раздутая вширь, как перекисший, непропеченный каравай. В избе полумрак - от сумеречного света еле проникавшего через небольшое оконце затянутое мутным бычьим пузырем. Бревенчатые стены домишки давно потемнели, ослизли от дыма и копоти. Внутри пахнет смоляным дымом, кислыми квасом и неистребимым духом сушеных трав развешанных в избе, и в сенях. Большую часть ветхого дома занимала обшарпанная печь, на полатях которой лежал дед с невеселыми мыслями.

- О-ох, рас ту дыть твою крестная сила! - Иннокентий "сорвал сердце" в крепком выражении. Тревожно прислушался, к ветру, шумевшему за стеной, приподнялся на локти, вытянул шею и приложил ладонь к уху... - Их-ть, язвитие дышлом наружу! Вот так и кажется, что сейчас либо крышу с дома сорвет, либо стену повалит... А могет и ещё чаго...

Лежебока перевернулся с одного бока на другой, тяжело вздохнул и снова начал думать о том, о чем размышляют взрослые, серьезные мужики в его возрасте. В то славное, доброе, давнее время, когда Кеша был молодым и здоровым мужиком, когда по его рассказам реки текли сытою, и берега были кисельные. Так вот, в те времена, о любой появившейся новости в деревне судачили целый месяц. Она смаковалась, обрастала подробностями, усиливалась из уст в уста.

Вот, наглядный пример разбора по косточкам, произошедшего ранее случая: Микишкина баба пошла к колодцу за водой. Запнулась за какую-то корягу и упала прямо на дорогу с ведрами. Вот!!! Это... для деревни была НОВОСТЬ. Даже больше - это был повод собраться с мужиками и серьезно поговорить. Обдумать всё. Обсудить...

- Ведь, вона оно как бывает! - задавал тон разговора самый старший и рассудительный из них. - Пошто дуреха пошла не там? И ведра взяла не те? Да, вообще, рас тудь её в качало! Сидела бы дома - кривоногая, от греха подальше. Ох, пороть их надо чаще - вожжами... Тогда и баба будет послушной и порядок будет в доме!

Все присутствующие на сходе коллективно поддерживали заводилу. Потом мысль активно обсуждали. И только затем выносили общее согласованное решение...

- Так оно должно было быть! И это правильно, - народный мыслитель подвел итог рассуждений. Он глубоко вздохнул от нахлынувших воспоминаний. Во рту пересохло. Жадно повернулся, опустил глаза и посмотрел на кадку с водой и ковшик, что плавал в углу бадейки. Пошамкал губами. Медленно выдохнул. Слезать с полатей было лень. Пришлось "на сухую" продолжить важные умозаключения.

- А тепереча, чё? С появлением молодого барина, новости в деревне стали появляться не просто часто, а неслись лавиной. И их не то, что бы обсудить, а даже обдумать - было некогда.

Кешины мудрые помыслы и внутренние рассуждения внезапно нарушил малолетний внук Митька, забежавший в избу с радостными известиями о происходящем на улице. - Деда, возле дома барина горку залили. Высоченная... - страсть, - мальчишка задрал руки почти до самого потолка. - У нас в овраге не тока, а тут... громная - во кока.

Дед приподнялся с печи, заинтересовавшись рассказом.

- Вначале к ней пужальсь подойти, а теперь даже бабы спущаются. Визжат и гогочат как полоумные. Да... И староста каждому сладкие леденцы выдает. - Мальчишка закатив глаза, сглотнул. - Вкусные.... Во рту тают! Таганофеты называются. - Вывалив гору информации, ребёнок позвал деда пойти, посмотреть, что происходит на улице.

- Некогда мне! Занят я. Не вишь - коромысло чиню, - лежебока указал на задвинутое далеко за лавку замшелое коромысло. - А то приспичит пойти за водицей к колодцу, а оно кривое. Непорядок! А ты давай - не отвлекай меня! Горку видите ли поставили. Тагоно-фэ-ты раздают. Эка невидаль. Баловство всё! Беги давай, на волю, играйся. - Кеша начал выпроваживать внука за дверь. - Нечего перед глазами бельмом мельтешить!

Мальчонка понимая, что деду не интересно, что там возле барского дома, обиженно выскочил из избы.

- Экое дело удумали, ироды! - дед растерялся и начал хлопать глазами. - Вот, баловство-то! - После небольшой паузы и раздумий он снова начал елозить и недовольно бурчать. - Ну, и жарина нынча на печке - все пятки сжег. Ох, и не к добру это - нешто опять на улице захолодат или снега навалит по самые оконца?

За окном громко завывала вьюга. В углу избы качалась паутинка оставшаяся с лета. У стены возле лавки появилась новая трещинка.

- Барин чудит, - бубнил дед, осматривая достопримечательности печи. - Зачем ему горка у дома? Да высока? А вдруг кто убьется? Не дай Бог! А Таганофэты? Что это? Сладкое и тает во рту?

Митька, забежал в дом весь красный и мокрый от долгих игр на улице. Громко хлопнул дверью. Напустил морозного, колючего воздуха. Появившись в избе, он был похож на маленького снеговика.

- Деда! Из леса здоровую ель привезли, поставили возле барского дома, - внук затараторил, показывая руками величину огромного дерева. - Барин, вытащил большой сундук с цветными веревками. Сейчас слуги вешают их на елку.

- Зачем? - оторопело спросил дед.

- Говорят, наряжают, чтобы хороводы водить. Деда, пойдем, выйдем? - Митька позвал Иннокентия, потянув за рукав.