Братья Швальнеры - Спецназ ГРУ против басмачей

— Вы хотите..?

— Да, направим его туда прямиком.

— Но ведь он не узбек! Он недостаточно хорошо знает местность!

— А кто знает ее лучше из проверенных московских товарищей? Никто. Да и с Чичериным мы его кандидатуру уже обсудили. Григорий Васильевич, что популярность тюркских идей на Востоке сделает свое дело, и товарищ Энвер-паша благополучно там укрепится!

Троцкий пожал плечами.

— Что ж, конечно кадровые вопросы будут всегда оставаться за Вами, я человек военный…

— Вот и славно. Отыщите мне его и вызовите немедленно.

Энвер-паша явился в кабинет Ленина в строгой тюркской военной форме-он носил ее, не снимая, — поглаживая усы и с идеальной выправкой. На Ленина подтянутые военные всегда производили впечатление, и за короткое время общения с ним турецкий офицер хорошо это уяснил.

— Товарищ Энвер, Вам поручается ответственная задача. Сегодня мы овладели Бухарой. Вы должны в сопровождении трех дивизий РККА выехать туда и сменить тамошнее военной руководство в лице товарища Фрунзе, который нам нужен здесь…

— Для меня это большая честь, Владимир Ильич, — Энвер по-восточному поклонился. — Вот только, смогу ли я?

— Партия и Совнарком считают, что очень даже сможете. Собирайтесь и завтра же утром выезжайте в Бухару. Вам предстоит тяжелая работа, в которой Вы сможете… да чего там, обязаны будете применять идеи пантюркизма. Они объединят под вашим началом и басмачей, и просоветски настроенное население Узбекистана — я в этом убежден.

— Но откуда такая уверенность?

Ленин хитро прищурился:

— Националистические идеи всегда были двигателем прогресса. Вы посмотрите, наши цари три века кровь из народа пили под флагом идей панславизма. Вон до чего дошли! Если бы не война и не революция, так все бы и продолжалось, поскольку эти самые идеи шовинизма и национализма прочно засели в умах основной массы населения. И будут давать ростки еще не одно десятилетие! Так что поверьте я знаю, что говорю.

— Но как же интернациональные идеи большевизма? Они ведь не коррелируют с моими взглядами!

— Пустяки. Пока соберем всех под вашим началом, а после заменим идеологическую платформу. Пусть народ привыкает торговать идолами и святынями…

Фрунзе бродил по захваченному дворцу эмира словно не в себе.

— Что с Вами, Михаил Васильевич? — спросил Савонин, войдя в роскошно убранную комнату переговоров, где они еще несколько дней назад беседовали с эмиром, а сейчас Фрунзе вальяжно расположился и потягивал чай.

— Да вот думаю все насчет эмира.

— А что о нем думать? Если Исмаил-бек не до конца сошел с ума, он не даст ему военной помощи — кто из локальных царьков будет связываться с растущей военной мощью Советской власти? Никто.

— Да я-то это понимаю, вот только англичане… Те ни перед чем не остановятся, так и жди от них диверсии да подвоха. Нам нужно усилить работу с личным составом — возможны различные провокации со стороны интервентов.

— Это непременно, а насчет эмира не волнуйтесь. Мы рассчитали примерный маршрут его движения — с таким личным составом он дойдет до Карши и обязательно там остановится на несколько дней, чтобы отдохнуть. Наш отряд уже выдвинулся туда.

Вошел адъютант Фрунзе, сунул ему телеграмму. Тот прочитал и поморщился.

— Что случилось?

— Отзывают в Москву.

— А здесь кто останется?

— Да один подонок. Энвер-паша, я его знаю еще с фронтов Великой войны. Был военным министром Турции, а сейчас в Москве отсиживается-за его постоянные измены нигде ему не рады. Он организовал в свое время резню армян, слышали, наверное?

— Еще бы. И что он здесь будет делать?

— Осуществлять общее военное руководство. Завтра уже прибывает. Надо собираться… — Фрунзе встал, но был остановлен Савониным.

— Постойте.

— Что такое?

— Вы мне за это время стали очень симпатичны. И я хочу предостеречь Вас, — Савонин выпалил эту фразу не думая. Нет, конечно, он собирался повести с командармом такой разговор, но все время избегал мыслей о нем-они пугали его последствиями. Сейчас он подумал, что если немедленно не выскажет свои мысли Фрунзе, то больше такого случая может и не представиться. Он полагал, что имеет возможность спасти военачальника для страны от той гибели, что ждет его пять лет спустя под ножом хирурга в Москве — одно из первых заказных убийств в СССР было совершено по приказу Сталина, расчищавшего политический Олимп от сверхпопулярных личностей в обстановке пока еще строжайшей секретности.

— Предостеречь? Но от чего?

— От гибели. Вы же понимаете, что Ильич не вечен. Покушение Каплан и вообще… Так вот, как Вы полагаете, кто станет на его место?

Фрунзе опустил глаза.

— Что за разговор…

— Обычный разговор, жизненный. Так вот есть мнение, что на его месте станет Сталин.

— Ну и что в этом такого? Иосиф Виссарионович прекрасный человек, мы хорошо знакомы еще со времен обороны Царицына.

— Да, но Ваша популярность может превысить в народе его личную.

Командарм покраснел:

— Что Вы такое говорите?! Это — контрреволюция!

— Быть может, но к началу 1925 года так и будет, — лейтенант заговорил быстрее. — Не спрашивайте, откуда я знаю, просто знаю и все. Так вот в конце 1924 года вы поедете в командировку в Германию. Оставайтесь там, не возвращайтесь! На Родине Вас ждет смерть! Вас уложат на операционный стол и покончат с вами таким образом. Французы говорят: «Повар скрывает свои ошибки соусом, хирург — землей». Поверьте мне, просто поверьте!

Цвет лица командарма менялся каждые несколько секунд.

— Вы понимаете, что я могу Вас арестовать за эти слова?

— Понимаю, но мое стремление сохранить жизнь одного из ведущих военных стратегов для страны оправдывает издержки.

— Что ж, воля Ваша! Петров! Арестовать гражданина Савонина и посадить на гауптвахту вплоть до приезда нового командования!..

…Отряд под командованием Ценаева добрался до Карши ближе к вечеру — солнце начинало садиться, и, хотя ослаблялась видимость — ночь в здешних местах была непроглядная, черная как смоль, но все же ослаблялась и жара, что облегчало ведение боя. Подходы к Карши заслонял небольшой ряд барханов — рассредоточившись по ним, можно было какое-то время оставаться незамеченными для заставы у ворот города. Издалека бойцы Узванцева завидели горящие костры — то рота охраны несла вахту возле родины Тамерлана. В считанные минуты спецназовец принял решение — атаковать город, отыскать возможно скрывающегося там эмира (вероятно было, что остановится он именно здесь — не может же он идти сутки, да еще и ночью) и ликвидировать его. Командир приказал Пехтину в сопровождении троих красноармейцев обойти часовых с флангов, а сам с группой в пять человек выдвинулся им навстречу — отвлекающий маневр.