Александр Чернов - Одиссея крейсера Варяг.Чемульпо-Владивосток

"Неужели, решили присмотреться ко мне повнимательнее, Ваше Величество? Хотите еще интересненького? А ведь его много есть у нас... Вот только присутствующие здесь Ваши Ломен с Ниловым для этого разговора совершенно лишние. Да и душка граф Гейден тоже. Увы... Что же делать то с ними? Всю ведь малину портят, ей богу. Надо выкручиваться как-то". Однако для того, чтобы вот так запросто предложить самодержцу выпроводить за дверь парочку придворных адмиралов и переговорить наедине, Вадику не хватило ни духу, ни ощущения нужного градуса заинтригованности у Николая. А рисковать быть изгнанным из дворца "с волчьим билетом" за бестактность не хотелось совершенно.

После вручения ордена, иконки от имени императрицы и поздравлений, Николай, явно давая понять, что аудиенция подходит к концу, и что сейчас Банщиков, скорее всего, последний раз в своей жизни может лицезреть рядом с собой батюшку-царя в столь интимной обстановке, сообщил, что Нилов займется вопросом дальнейшей его службы. После чего с милой, чуть грустной улыбкой, осведомился:

- Михаил Лаврентьевич, может быть, у Вас имеется какая-либо отдельная просьба ко мне? Или пожелание? Не стесняйтесь, пожалуйста...

- Благодарю Вас, Ваше Величество. Просьтите, но просьба, действительно, есть. Помните, в тех телеграммах, что я Вам отсылал из Шанхая, были указаны даты гибели "Енисея" и "Боярина"? - Вадик вытащил из внутреннего кармана запечатанный сургучем конверт.

- Да что-то там было про это, и еще что-то непонятное про охоту на зайцев... Хм. У Вас еще одно послание?

- В некотором роде... А можно сейчас попросить найти те телеграммы?

- Прямо сейчас? Боюсь, что нет, Михаил Лаврентьевич. Да и зачем? - чуть заметно улыбнулся Николай.

По сдержанным улыбкам окружающих и короткому смешку Нилова, Вадим понял, что по-видимому, допустил некую бестактность. Ну откуда ему было знать, что Император Всероссийский не имел ни личного секретаря, ни референта, а с корреспонденцией и другими деловыми бумагами всегда работал САМ? И он, лекарь Банщиков, только-что ни мало сумляшеся попытался отдать распоряжение самому государю... Но тушеваться и комкать беседу было совершенно немыслимо, и Вадик продолжал напирать:

- Вы случайно не обратили внимания, государь, что о гибели "Боярина" я вам написал если не ДО того, как он погиб, то уж точно ДО того, как информация о его гибели могла дойти до Шанхая?

- Нет... Да и не уверен, что в тот же именно день эти телеграммы прочитал. Но если... Только как тогда Вы узнали? - озадаченно протянул самодержец всея Руси, - Позвольте, но разве такое вообще возможно?

- Я обязательно Вам объясню, почему это стало возможным, Ваше Величество. Чуть позже. Но сначала, если позволите, про зайцев...

- Да, конечно... Будьте добры...

- Вот в этом конверте содержится некий текст, который был написан мной еще на "Варяге". Конверт запечатан корабельной печатью, а сверху еще и консулом в Шанхае. Поэтому очевидно, что он не открывался с 28 января...

Понимаю, что обращаться к Вам с такой просьбой, с моей стороны не совсем деликатно, но... Пожалуйста, государь, сегодня вечером, будьте любезны найдите несколько минут и сравните то, что там написано, с Вашими личными дневниковыми записями за то же число. И еще за первое февраля. Если Вам это покажется интересным, то я с удовольствием отвечу на все Ваши вопросы. Если они у Вас возникнут, конечно.

- Обещаю Вам это, любезный Михаил Лаврентьевич... Понимаю, что здорово утомил Вас ожиданием сегодня, да еще с дороги. Но, что поделаешь, очень много дел навалилось. Кстати, а где Вы планируете остановиться?

- У Ушакова, Ваше Величество...

Отшутившись у подъезда от не менее императора заинтригованного Гейдена, Вадик к ночи добрался, наконец, до своего номера, ванны и ждущей его постели. Господи, какое же это было блаженство: просто зарыться в подушки после всей этой громадной психологической нагрузки! Просто заснуть в уверенности, что все идет правильно, что как только ОН все прочтет... А ведь, наверно, уже прочел...

Вторая встреча с самодержцем состоялась на следующий день, и судя по тому, что посыльный из Зимнего прибыл уже в десять утра, а в приемной на этот раз долго ждать не пришлось, расчет оказался верным. Кроме императора на доктора с "Варяга" в этот раз пришли посмотреть барон Фредерикс и еще два офицера в полковничьих чинах, которых Вадим не знал, но о роде их обязанностей догадался сразу.

Принял император Вадима в своем рабочем кабинете - длинной зале, выполненной в псевдо-азиатском стиле, где кроме камина, углового дивана, нескольких кресел и рабочего стола, в многочисленных шкафчиках хранились сувениры, привезенные им из восточного путешествия на "Памяти Азова".

После взаимных приветствий, предваряя первый нетерпеливый вопрос Николая, который уже был готов сорваться с его губ, Банщиков неожиданно обратился к царю, с решительной просьбой удалить из кабинета всех. И когда, после краткого раздумья, последнее было выполненно заинтригованным и выглядевшим чуть-чуть растерянным, монархом, Вадик, упав на колено, выдал заранее заготовленую фразу:

- Разрешите поздравить Ваше Величество с долгожданным наследником!

Опешивший Николай потянулся было рукой к звонку, но на полпути замер как вкопанный.

- А с чего Вы взяли, что...

- Ваше величество, то недомогание, что мучило Государыню императрицу в поледние несколько недель, вызвано началом беремености. Она Вам разве еще не сообщила?

- Нет... Но позвольте, если даже я об этом не знаю, то откуда Вы, на Дальнем Востоке? И с дневниками, ведь слово в слово! Но это решительно невозможно!

Вы иллюзионист или... провидец, Михаил Лаврентьевич? Ведь это же чудеса какие-то...

- Никаких чудес или фокусов. Все куда прозаичней. Но и много серьезнее. Видите ли, Николай Александрович...

Царь, осознав, что вместо "Величества" или "Государя" ЕГО назвали просто по имени-отчеству, даже приоткрыл от изумления рот...

- Я не только коллежский ассесор Михаил Банщиков, младший врач с крейсера "Варяг". Я еще и Вадим Перекошин, 1988 года рождения, студент пятого курса Московского медицинского института. Поэтому я знаю о многих событиях, которые пока еще не произошли.

Поэтому я знаю, что у Вас не только будет наследник, у нас Вы его назвали Алексеем. Но я знаю, и когда он родится, и чем будет болеть, и как долго проживет. А так же - что именно надо постараться сделать, чтобы он прожил подольше, чем ему было отпущено Богом в моем мире. Или времени, что правельнее, наверное. И дневники Ваши я читал потому, что они были... или будут изданы отдельной книгой в конце 90-х годов этого века...

- Но как Вы можете быть и собой, и кем то еще? Вы сами часом не больны, любезный Михаил Лаврентьевич?