Саша Бер - Кровь вторая. Орда

Дом был небольшой, но действительно напоминал хорошо обустроенную крепость. Асаргад оглядев её даже мельком, решил, что он бы такую, штурмовать не стал бы, ни при каких условиях. Тщетно.

Небольшой внутренний дворик, куда их привёл Кудак, напоминал больше тренажёрный пятачок, для отработки боевых навыков, чем обычный двор влиятельного горожанина. Вдоль стен стояли чучела и манекены, хитрые деревянные приспособления, мишени и тому подобное.

При крепости-доме имелась внушительная конюшня, в которой стояло только две лошади, но управляющий, чётко определил стойла гостевым коням, не предоставив им выбора. Затем, провёл в дом и извинившись за временное отсутствие комфорта, открыл перед ними лишь одну комнату на всех, которая больше была похожа на казарму для десятка воинов.

— Это я могу предложить, только от себя лично, — проговорил хмуро Кудак, — сами понимаете, без хозяина, я не вправе распоряжаться его комнатами. Прибудет господин, примет решение. К тому же вы ордынцы, вам не привыкать.

С последними словами, он хитро улыбнулся Асаргаду, мол, знай наших, не таких раскусывали.

— По тебе вижу, ты тоже школу степей прошёл, воин, — парировал с ответной ухмылкой Асаргад.

— Был воин, да весь вышел, — серьёзно проговорил тот, — пойду распоряжусь на кухню. Еду принесут сюда. Отдыхайте.

Кудак вышел, но дверь за собой не прикрыл, оставив проход нараспашку. Асаргад, тоже за ним дверь закрывать не стал и жестом остановил своих телохранителей, решивших это сделать. Он огляделся, кинул походные мешки к ближайшему лежаку и молча стянув сапоги, устало завалился, даже не снимая верхней одежды.

— Кудак, — негромко позвал он управляющего в пустоту коридора, — а где здесь можно помыться с дороги?

Как и ожидал Асаргад, Кудак почти тут же появился в проёме. Он никуда далеко не ушёл и ни на какую кухню не побежал. Он остался в укромном месте, посмотреть на реакцию гостей и послушать, о чём они будут говорить, но поняв, что гости не простые залётные и просчитали его замысел, не раздумывая решил раскрыться, осознавая, что шушукаться они не будут ни при нём, ни без него. Не те люди.

— Пришлю кого-нибудь, — устало, но с улыбкой проговорил он, — проводят.

И с этими словами, он действительно ушёл, даже дверь прикрыл. На этот раз, его шаги были отчётливо слышны в, похоже, пустом и от того гулком для звуков, каменном замке.

Мерно и однообразно потекли дни безделья. Дом-крепость оказался не пустым, как вначале показалось. В узкое окно-бойницу, выходящее на маленький, внутренний дворик, Асаргад видел и тренирующихся воинов мечников, которых за эти дни он насчитал порядка двух десятков и кучу ребятни, разного возраста, женщин и старух прислуги, да и мужчин, кроме воинов, он голов пятнадцать насчитал, как минимум, и всё это только то, что он увидел, а сколько всего народа в крепости, оставалось только гадать.

Асаргад, проявляя стойкость, не любопытствовал и помещение, куда их определил Кудак, без нужды не покидал и своим телохранителям не позволял. Он ждал, просто ждал.

Асаргад даже не думал и не размышлял о будущем, не строил планов своего восхождения к власти, так как был уверен в том, что поворот судьбы у Артембара, всё равно окажется непредсказуемым и только пройдя этот судьбоносный узел, можно будет принимать, хоть какие-то конкретные решения.

На второй день, вечером, когда в замке уже начали зажигать факела, к ним в казарму зашёл Кудак и с ехидной улыбкой осмотрев троицу, неожиданно спросил, ни к кому не обращаясь:

— Золотом богаты?

Асаргад вопросительно посмотрел на хитрющего и довольного собой Кудака и задал встречный вопрос:

— Смотря сколько и для чего?

— По бруску на брата, думаю хватит, — не переставая улыбаться, уточнил домоуправ и тут же разъяснил, — предлагаю сходить в храм Анахиты. Знаю я, вашу ордынскую жизнь. Воюешь среди баб, а самих баб, годами не видишь.

Телохранители Асаргада резко встрепенулись и чуть ли не скуля, уставились на начальника. Асаргад глянул на них, усмехнулся в усы и решил:

— Ну что ж, дело хорошее. По бруску, так по бруску. А не дорого?

И с этими словами, не ожидая ответа, полез в один из своих походных мешков. Тем временем Кудак продолжил:

— Артембар с Мазаром расстарались. Мазар посыльного прислал с весточкой. Ближе к ночи, когда в храме мало кто останется, туда заявятся очень важные особы, притом сознательно по ваши души. Так, что, на дар не скупитесь. Окупится с торицей. Я не знаю, что им там про вас наш толстяк наговорил, но то, что они вот так, разом заявятся, уже говорит о многом.

— Кто такие? — как бы между делом поинтересовался Асаргад, облачаясь в ненавистный мидийский балахон, путаясь в его безразмерных рукавах.

— Лучше вам не знать. Это для вашей же безопасности и упаси вас Ахурамазда, их об этом спрашивать. Особы хоть и молоды, но несвободны и их мужья, очень серьёзная угроза. Поверьте, на слово, — проговорил Кудак, резко становясь серьёзным, — коли узнают, то не спасут даже эти стены. Да, что стены, даже заступничество самого царя вас не спасёт. Вот насколько они опасны. У каждого по ручной армии отпетых головорезов, так что вам, даже из города не уйти. Из-под земли достанут, но с другой стороны, обладание их жёнами, согреют душу каждого, кто ненавидит Иштувегу и его свору, — он о чём-то с грустью призадумался и тут же перешёл на другую тему, — но и вести себя с ними, вы должны так, как подобает царям, не ниже, чтоб не унизить их достоинство и оставить женщин довольными вами. Коли сделаете, как говорю, в будущем, глядишь, может пригодиться…

Он замолчал, опять о чём-то задумавшись. К этому времени, гости нарядились. Асаргад выделил каждому по бруску золота, и они, в предвкушении приятных во всех отношениях событий, в сопровождении Кудака, отправились в храм Анахиты.

Было ещё одно различие в верованиях у мидийцев и персов. Оно касалось не основных постулатов, а второстепенных, но тем не менее. У мидийцев был значительно сильнее развит культ почитания богини плодородия Ардвисуры Анахиты. Нет, персы тоже про неё не забывали, но не до такой степени.

В Экбатаны находился храм богини Анахиты, самый большой и самый роскошный во всей мидийской империи, а если учесть, что за пределами Мидии ей храмы не ставили, то получалось, что храм в Экбатаны, был лучший в мире.

Мидийские женщины, служа в этом храме, по уверениям чужестранцев, просто, предавались разврату и зачастую не могли понять, как всё «это», согласуется с религией, но мидийки, знали что-то такое об этом, о чём чужестранцы не догадывались, при этом, они так ласково обращались со своими любовниками, что не только оказывали им «гостеприимство на ложе» и обменивались подарками, но нередко давали больше, чем получали, так как столичные львицы, по большей части, происходили из богатых семей, снабжающих их для этого средствами.