Саша Бер - Кровь вторая. Орда

Впрочем, они принимали любовников не первых встречных, а преимущественно равных себе по общественному положению и по понятным соображениям, предпочитали не местную аристократию, которую, как облупленных знали, а аристократию заезжую. Вот он был, а вот его и нет. Он не спрашивает, кто она такая, она, им не интересуется. Злые мужья останутся в неведении, слухов и пересудов по городу, ходить не будет. Идеальный расклад.

Храмовая проституция, с точки зрения тогдашнего мидийца, была, по своей сути, проста и понятна. Не каждому верующему дано было счастье впадать в религиозный экстаз, для общения с богом, но, оказывается, каждой женщине в храме богини, при оргазме, как некой разновидности экстаза, легко и просто было слиться с «божественным» воедино. Поэтому, раз в год, каждая женщина, была обязана пройти процесс единения с Анахитой в её храме, правда, не всегда им это удавалось.

Женщина не имела права выбора, в прямом смысле. Соответственно, войдя в храм, кто-то из них не успевал даже добраться до каменной скамьи, где сидели в ожидании конкурентки, оказываясь в загребущих мужских руках, а кто-то, сидел там днями, а то и годами в ожидании хоть кого-нибудь, кто на неё позарится, ну, или скорее, сжалится.

У персов, для женщин такой «обязаловки» не было и если кто и решался на единение с Анахитой, то это было исключение, чем правило.

В величественном храме, не только мало кто остался к их приходу, он был абсолютно пуст. Вообще никого. Кудак провёл гостей по светлой дорожке, посыпанной мелким песком и выйдя к пустым каменным скамьям, на которых должны были, по идее, восседать жаждущие единения с богиней, остановился, пристально всматриваясь в сумрак колонн.

Наконец, он обернулся к Асаргаду и не говоря не слова, указал ему направление рукой, давая понять, что конкретно ему, надо идти, именно туда. У Асаргада, в предвкушении скорой близости с женщиной, которой у него не было уже почти год, сердце вылезало из ушей, в диком желании, хоть одной артерией, взглянуть на предмет вожделения. От грохота, с которым оно колотилось, мужчина оглох и похоже, вообще уже ничего не соображал, не то что слышал. Он, было рванул в указанном направлении, но тут же был остановлен Кудаком за рукав.

— Остынь, — зашипел тот шёпотом и тут же напомнил о договоре — ты царь, а не дикий варвар.

Это несколько остудило непроизвольный порыв Асаргада, и он, как будто вернулся в чувство из забытья.

— Я рык царя, — медленно проговорил он про себя, расправляя при этом плечи, становясь величественным и важным сам в себе.

Предательская дрожь, во всём теле, постепенно успокаивалась, даже дышать стало легче. Он утёр длинными рукавами мокрое, от выступившего пота лицо, проделав это в виде некой молитвенной интерпретации, с запрокидыванием головы к тёмному небу и наконец, посчитав, что полностью успокоился и вполне контролирует себя, орлиным взглядом впился в темноту, туда, куда указал Кудак.

Там, между двух колонн, шелохнулась тень. Если б не это движение, то он, вряд ли, разглядел что-нибудь, но благодаря тому, что соискательница, его тела, не выдержала прямого повелительного взгляда и заметалась, видимо не зная, что предпринять, он чётко понял куда ему надо идти. И Асаргад пошёл. Величаво, важно, не спешно, наигранно небрежно, выражая всем своим видом силу, абсолютную уверенность и полную власть над той, кто сейчас попадёт в его руки.

Она была прекрасна в слабом свете факелов и по её виду, была перевозбуждена настолько, что, казалось ещё чуть-чуть, и молодая женщина упадёт в обморок, лишившись чувств. Видимо у неё закружилась голова, и чтобы не упасть, она неуверенно протянула руку и упёрлась ею на колонну. Асаргад мгновенно сообразил, что женщина, сейчас, рухнет у его ног, тут же с ходу подхватил её на руки и красавица, как будто только этого и ожидавшая, моментально обвила его шею руками и уткнулась личиком в его плечо.

Только когда он с удивлением, буквально, ощутил биение её заячьего сердечка, дрожь нежного, хрупкого тела, он, наконец, полностью успокоился и даже снисходительно позволил себе улыбнуться…

На четвёртый день Асаргадова сидения в доме Харпага, в дверь казармы постучались и в проёме возник хмурый Кудак.

— Артембар умирает, — выдавил он из себя, с некой злостью в голосе, всем своим видом показывая, что обвиняет в этом, почему-то гостей.

Асаргад вскочил с лежака, как ошпаренный.

— Как умирает? — недоумение Асаргада, переходило всяческие границы, у него аж глаза, чуть не выкатились из орбит и ему стоило усилий, чтоб не наброситься на Кудака и не порвать его за наглую ложь.

— Он зовёт нас, — уже более сдержанней, продолжил Кудак, — тебя и меня.

Асаргад быстро оделся, зачем-то схватил походные мешки, но Кудак остановил его:

— Пешком пойдём.

Асаргад, приходя в себя от этой сногсшибательной новости, медленно выпустил мешки из рук и задумался о превратности судьбы, молча постояв, разглядывая пол под ногами и кивнув Кудаку, как бы говоря, что готов, двинулся за управляющим.

У входа, их ждал такой же хмурый Мазар, который, не здороваясь и вообще не говоря не слова, развернулся и пошёл. Асаргад и Кудак зашагали следом. Шли молча всю дорогу, только когда дошли до золотых ворот, Мазар остановился, развернулся и пристально посмотрел на гостя.

— Я думаю тебе не надо говорить, чем я рискую? — спросил он, смотря на Асаргада из-под надвинутых бровей.

Гость ничего не сказал в ответ, лишь утвердительно кивнул. Он понял, что Мазар поведёт их сейчас в самое сокровенное и тщательно охраняемое место, куда хода нет ни одному мужчине — гарем самого Иштувегу. И если хоть кто-нибудь об этом узнает, то самое малое — старший охранник гаремного сада Мазар, просто лишится головы.

Они зашли в золотой город. Охрана ворот, хмуро и с подозрением осмотрела каждого, в особенности Асаргада, но попыток противодействовать их проходу при этом, не предприняла. Мазар повёл их не к входу в здание, а куда-то в сторону.

Пройдя несколько проходных дворов, с непонятными для Асаргада сооружениями и буквально нырнув в низенькую арку, оказались в саду, на краю которого, красовалась знакомая по архитектуре беседка. Точно такая же, в какой Асаргад уже бывал, в загородном саду у Мазара.

Пройдя по саду, они обошли вычурное здание и в самом углу, спустились по небольшой каменной лестнице в подвал. Пропетляв по тесным лабиринтам в полумраке, поднялись по узкой лестнице и у дверей остановились.

— Ждите здесь, — скомандовал Мазар и выскользнул в освещённый лампадками коридор.

Ждать пришлось не долго. Вскоре он вновь появился и произнеся: «Быстрей», стараясь не шуметь при шаге, двинулся вдоль стены. Дойдя до поворота, осторожно выглянул за угол и махнув рукой, мол, следуйте за мной, быстро скрылся в следующем коридоре.