Алексей Рюриков - Латинские королевства

Поэтому схватки на мосуло-латинской границе, юг этих стран всецело одобрял и поддерживал, а пример Алеппо наглядно демонстрировал минусы измены франкам. Дамаск, Хомс, Айла и часть средиземноморских портов оставались частью королевского домена, ныне наивернейшей престолу, а города Мосула не менее лояльно относились к своему эмиру, так что проблем с финансированием противники, в отличие от анатолийцев, не испытывали.

Но вернемся на восток, к Дубайсу II. Бывший эмир после поражения в Грузии успел предпринять налет на Багдад, успешно отраженный халифом, но принесший трофеи. В Антиохию Дубайс прибыл с традиционными наемными туркменами числом в две-три тысячи, и заверением, что окончательно потерявшиеся в вихрях судьбы жители Алеппо, в лице шиитской части общины, только его и ждут к себе в правители, и даже на условиях вассальной клятвы франкам.

Выглядело это довольно логично, поскольку аль-Бурсуки в город инвестировать не собирался, исповедовал суннитскую версию ислама, а после разгрома Балаком армию имел потрепанную. Шииты же, и впрямь обычно более лояльные крестоносцам, могли ожидать нового нападения латинян, снова успешного и влекущего еще одну резню. Так лучше готовый обеспечить спокойствие Дубайс II.

Последний великолепно умел рекламировать свои проекты правителям, на него покупались все. Не устоял и Балдуин II, отозвавший графа Эдессы в Антиохию и в конце 1124 года выступивший с франко-туркменской армией к Алеппо. Король видел в попытке идею — уже через два года кончалось его регентство и Антиохия, признанной частью которой являлся Алеппо, уходила своему природному князю Боэмунду II. Но если Алеппо — суверенный мусульманский эмират, то сюзерен ему тот, кому присягу принесли, то есть в случае успеха Дубайса — король. Что делало Антиохию внутренним княжеством латинского Заморья, границ с неверными не имеющим. А Эдессу и Иерусалим — единым государством.

Королевские части вышли в поход в небольшом количестве, кроме союзных туркмен шло около пятисот конных и две-три тысячи пехоты. Но ожидалось повторение схемы с Балаком и быстрая сдача крепости, для этого сил много не надо.

План не сработал. В Алеппо спешно прибыл эмир Мосула, войска у которого, как оказалось, отнюдь не кончились, их число оценивается в семь тысяч. Вероятно, узнав о сговоре горожан с Дубайсом, затворяться в осаде аль-Бурсуки не стал, а вывел свой аскар навстречу королю и навязал встречное сражение.

Туркмены аль-Бурсуки атаковали туркмен Дубайса II, шедших на левом фланге латинян, смяли противника, после чего, как писал хронист « франки, охваченные страхом, осознали свое поражение и отступили в полном составе ». Если без поэзии, то сражение кончилось вничью, а стороны разошлись без особых потерь, но поход на Алеппо на том и закончился. Эмир вошел в город, привел население к религиозному единообразию путем казни шиитских активистов, оставил усиленный гарнизон и летом 1125 года вернулся в Мосул.

Дубайс II, как это у него водилось, по провалу проекта немедля куда-то делся, потом всплывал несколько раз в рядах противников халифа, затем, уже в тридцатые годы, служил у Зенги (мы с ним еще встретимся), спас покровителя от убийства людьми хорасанского султана Санджара, за что Санджар затаил на Дубайса смертельную злобу, и встретив в 1135 году исполнил авантюриста собственными руками, отрубив голову.

В следующем, 1126 году, аль-Бурсуки задумал окупить алеппский плацдарм и нанес из города удар на юг, попробовав захватить Хаму, район с исламским населением, у которого рассчитывал найти поддержку. Граф Хамы Роман де Пюи, некогда бунтовавший против короля, получив помощь из Триполи и Иерусалима встретил эмира на полпути, и после пары недель мелких стычек и маневров, противники разошлись по домам.

Точно неясно, чем и когда успел в последние годы эмир досадить низаритам, но осенью на аль-Бурсуки в кафедральной мечети Мосула напало сразу восемь смертников-ассасинов, на чем его история и прекратилась. Кстати, это стало одним из редких случаев, когда кого-то из убийц удалось взять живым, с последующей мучительной казнью… впрочем, к Латинским королевствам это уже не относится.

1126 год для Латинских королевств интересен не только вопросами восточных границ, но и делами внутренними.

В этом году, в Апулии, скончалась княгиня Констанция Антиохийская, вдова Боэмунда I. Их сын, Боэмунд II, к тому времени вырос и после смерти матери с сильным отрядом отправился на восток, вступать в наследство. Люди Антиохии требовались в любом случае, но первым делом, окружение наследника опасалось споров с регентом, тут каждый меч не лишний.

Молодой князь принадлежал по отцу к роду Отвиллей, и потому являлся наследником не только Антиохского трона, но и кандидатом в наследники герцога Апулии и Калабрии. Другим претендентом выступал граф Сицилии Рожер II, который сил имел куда больше. Но жизнь длинна, а судьба переменчива, так что Боэмунд II в Италии считался очень перспективным лидером. Да и сама Антиохия выглядела привлекательно. Семьи южно-итальянских сеньоров (в основном норманнов), сыновей обычно насчитывали много, а в 1126 году в тех краях ненадолго воцарилось некоторое спокойствие. Потому попытать удачу в Заморье желающих хватало.

С другой стороны, мамой князя была принцесса Франции, родная сестра текущего короля Людовика VI Толстого (и внучка Анны Ярославны; впрочем, русские в нашем рассказе появятся позже). Во Франции, после подавления мятежей в Нормандии и окончания войны с императором Генрихом V, по причине его смерти, свободные бойцы тоже имелись, так что пополнение прибыло и от дяди-короля.

Балдуин II ссориться с Отвиллями и Францией совершенно не планировал, и княжество честно вернул. Домен процветал, территория передавалась даже несколько больше (за счет отвоеванных окрестностей Алеппо), чем при принятии регентства, а пустая казна никого не удивила, денег от короля Иерусалима и не ждали.

Боэмунда II мама воспитала скорее рыцарем и паладином, чем норманном. Был этот, по словам хрониста « безбородый юноша решительного характера и великой силы, с лицом, подобным львиному, и белокурыми волосами », храбрым и сильным воином, выделялся повышенной гордостью и неплохим красноречием. В общем, напоминал Балдуина II в молодости. Потому бывший регент с князем быстро поладили, и коронованный сосед сходу предложил две вещи: поход на Алеппо и породниться.

Дочерей у Балдуина II было четыре, а наследника не имелось. Старшая Мелисенда оставалась наследницей короны, а второй — Алисе, стукнуло шестнадцать, пора замуж. И почему бы не за Боэмунда, если окажется толковым, можно и корону передать. Но и без этой перспективы союз укреплял положение обоих доменов, приданное у принцессы богатейшего королевства имелось, да и сама девушка была милая, а княжеству требовался уместный наследник. Потому вопрос решили положительно.