Маргарита Полякова - Курляндский гандикап

— Да вы шутите! — невольно вырвалось у меня, когда я ознакомился со срочным письмом, доставленным курьером.

Похоже, история Польши шла по какому-то заколдованному кругу. И если короля в лице Августа Сильного ей удалось избежать, то Станислава Лещинского в правители поляки все-таки получили. И знаете, как полностью звучал его титул? «Божиею милостью король Польский, Великий князь Литовский, Русский, Прусский, Мазовецький, Жмудьский, Инфляндский, Смоленский, Северский, Черниговский, князь Лотарингии и Барруа». Оттоптать столько сразу любимых соседских мозолей — это надо еще постараться!

Впрочем, Лещинский и не скрывал своих планов. Успешно расправившись с Сапегами, он возомнил себя великим полководцем, и решил вернуть утраченные польские территории. А заодно и присоединить к стране другие земли. О да! Как давно я не читал опусов про славную Польшу от можа до можа! О том, как злобные враги «четвертовали Польшу на три неравные половины»! Прямо-таки ностальгическая слеза пробила, будто снова я оказался в прежней жизни 21 века и читаю переводы польских статей. Которые за 300 лет совершенно не изменились.

Однако Лещинский не просто толкал пламенные речи. Он увеличил армию, и двинул ее на восток, рассчитывая быстро вернуть себе территории, отхваченные русскими. Первой целью был назначен Житомир, на котором, собственно, великое войско и застряло. Неблагодарные подданные вовсе не стремились возвращаться под руку шляхтичей. Их вполне устраивали порядки, наведенные русскими. И вообще — часть земель московиты честно выкупили!

Весть о польском походе донеслась до Москвы быстро. Полагаю, задолго до того, как Лещинский двинулся в поход. Разведка у Петра работала нормально. А тот предпочел подстраховаться. Будучи сам разумным человеком, русский император предполагал, что у других правителей тоже есть зачатки разума, а потому не слишком верил в войну с Польшей. Однако предусмотрительно стянул войско к Киеву. На всякий случай. Если не будет сражений, так вполне можно и учения провести.

Поведение Лещинского в разумные рамки не укладывалось, а жестокий грабеж приграничных поселений со множеством поджогов, убийств, грабежей и пыток сделал прорусским даже ту часть населения, которая Петру не слишком симпатизировала. Русский император не стал безучастно смотреть на творившийся беспредел, а объявил Польше войну, и двинул войско. И тут внезапно выяснилось, что шляхетская вольница против регулярной армии не катит. От слова совсем. Особенно если учесть, что у русской армии было самое современное вооружение, а поляки серьезно от них отставали.

Словом, вместо войны получилась полная ерунда. Всего одно сражение под Житомиром, и русский паровой каток двинулся вглубь Польши. Причем не успел Петр дойти до Луцка, как тут же проявился прусский король Фридрих Вильгельм I. Захотел быть союзником. Поскольку года четыре назад они встретились и умудрились завязать приятельские отношения, русский император не стал противиться. Хотя было понятно, что он вполне и один справится. А вот прусский король может и прежних завоеваний не удержать, не то, что приобрести новые.

Завоевание Польши много времени не заняло. После многолетнего бардака жители готовы были принять в качестве правителя кого угодно. Лишь бы, наконец, наступили мир и процветание. Так что к январю 1717 года Петр I, Станислав Лещинский и Фридрих Вильгельм I заключили мирный договор. Если честно, даже при учете приятельских отношений двух царственных особ я не очень понимал, зачем русским этот союз с Пруссией. Ведь теперь пришлось делиться завоеванным! Однако Петр показал высший класс прожженного политика. И после дележа территорий и долгих переговоров стало понятно, что Польша теперь будет ненавидеть не только Россию, как поработителя, но заодно и Пруссию с Курляндией. Вот спасибо!

По итогам войны Россия требовала польские земли по линии Гомель-Минск-Брест-Люблин-Краков. Насчет последнего пришлось уступить, удовольствовавшись противоположным, восточным берегом Вислы. Учитывая, что русские пушки теперь смотрели в сторону Кракова, вряд ли жителей города успокаивала их польская принадлежность. Пруссия получила земли между Неманом и Вислой, так что Брест стал пограничным городом. Польше же остались земли от Кракова до Гданьска, включая Варшаву. Ну а Курляндия осталась при своем — земли по берегу Немана, включая Гродно, официально были признаны нашими.

Я с нетерпением дождался подписания многочисленных бумаг, согласился летом принять в Курляндии русского царевича Алексея Петровича, которому не помешала бы практика в нашей Академии, и рванул в Ирландию. У меня родился внук!!! Ну, в смысле, внуки у меня уже были, но этого я могу взять на руки и поучаствовать в его воспитании! Готхард Кетлер, наследник Курляндии и Ирландии, появился на свет в январе 1717 года, и я должен был его увидеть! Сын моего сына… что-то в этом есть древнее и могучее… почти космическое…

По прибытию в Ирландию мне устроили торжественную встречу, а Якоб настолько откровенно был рад меня видеть, что я даже немного испугался. Неужели сын где-то накосячил? Однако во время торжественного обеда выяснилось, что все не так плохо. Оказывается, Якоб просто зашивался с делами, несмотря на множество помощников. И искренне не понимал, как я все успевал. Мда. Когда-то и я в подобном положении оказался. Причем мне было даже сложнее, поскольку отец не уехал, а умер. И я думал, что вообще не справлюсь с навалившимся грузом проблем. Однако ж ничего. Втянулся. И сын постепенно втянется.

Дорога была странной. Широкой, гладкой и абсолютно черной. Карета буквально летела по ровной полосе, а Алексей не поленился выйти и посмотреть на неведомое чудо ближе. То, что в Курляндии вечно изобреталось что-нибудь новое, было известно во всем мире. Но обычно это оказывались дорогие вещи. А тут дорога. Платная, конечно — Кетлеры никогда не упускали шанс урвать свое, но оно того стоило! Скорость передвижения по ней была просто невероятной!

Про своего знаменитого деда Алексей слушал невероятные истории с самого детства. Многие казались просто сказками, потому как не мог один человек столько всего провернуть. Однако Курляндия богатела на глазах, а с ее правителем считались короли разных стран. Фридрих Кетлер влиял и на политику, и на науку, и на литературу, и даже на моду. Алексей воспитывался на его книгах — да и как иначе, если учителя, в большинстве своем, были русскоязычными выходцами из Курляндии.

Ну и мать многое рассказывала. С гордостью показывала подарки, читала письма и всегда отзывалась о своем отце самым наилучшим образом. И свои детям уделяла очень много внимания. Она никогда не сидела без дела и не дурела от скуки. Наоборот. Русская царица занималась благотворительностью, курировала лечебные заведения и школы для девочек, давала балы и любила устраивать семейные вечера.