Борис Царегородцев - Адмирал «Коронат»

— Прохор если нам сегодня суждено целый день провести дома, сходи в лавку и прикупи подхарчится.

— А чё брать-то, Ваш превосходительство?

— Прохор, не мне тебя учить, что брать. В первый раз что ли. Вот тебе две четвертные и вперёд.

И пока я дожидался возвращения Прохора, у меня состоялась интересная встреча с одним подполковником. Мы столкнулись — образно говоря — в общем коридоре, где располагались наши квартиры.

Подполковник Трифонов Николай Геннадьевич — представился он. Я тут по соседству с вами квартирую.

Подполковнику на вид было 40–43, не менее 1.85 росту. Такие должны в гвардии служить, а не в простом пехотном полку. На лице шрам, который начинался в сантиметре от мочки ухо и заканчивался около рта. И чтобы скрыть его он начал отращивать бороду.

— Конт-адмирал Бахирев Михаил Коронатович — временно в отставке по ранению.

— Я всё о вас знаю Ваше превосходительство.

— Так уж все и знаете?

— О вас много писали. Про ваши победы на море.

И он вкратце пересказал одну статейку, где расписывали мои подвиги. И как у нас всегда бывает, сильно приукрасив. Но народу нужны герои. Так что для этого дела я сильно не злился на этих писак. Всё верно, почерпнув из газет и салонных слухов, он кое-что прознал про меня. Что именно под моим командованием отряд кораблей нашего флота изгнал остатки германского флота из Рижского залива. Именно там я был тяжело ранен. И что я сейчас нахожусь в отпуске по ранению, он тоже знал.

— Тогда понятно, откуда у вас такая осведомленность. Но много в этой газетёнке обо мне приврали, но примерно так оно и было.

Подполковник пригласил меня к себе, как говориться для закрепления знакомства.

Сейчас должен с минуту на минуту возвертаться мой вестовой, посланный в лавку господина Гуринова.

— Да никуда ваш вестовой не денется.

— Ну, хорошо я только чиркну ему пару слов.

После всего этого я направился со своим новым знакомым в его квартиру, где он познакомил меня со своей супругой, милой молодой женщиной лет так двадцати восьми и своим шестилетним сыном. Его жена быстро организовала стол за который мы все сели. Для начала пропустили по рюмочке, за знакомство, потом ещё несколько, за милых дам, за победу русского оружия.

— Я смотрю, что вы также не отсиживались в тылу.

— А, вы об этом — касаясь своего шрама, проговорил подполковник. Было дело. Это меня в июне под Барановичами.

Тут его жена оставила нас, её не хотелось слушать о том, что происходило там на фронте, где чуть не погиб её муж и отец их сына.

А он рассказал начал мне рассказывать, какие жаркие бои происходили летом в Белоруссии. Вот в одном из этих боёв он и получил эту отметину, что сейчас красовалась на его лице, это от немецкого тесака. Ещё получил и пулю в бок. Но свой отпуск он уже отгулял. Месяц назад, получив предписание прибыть в Петроград, по прибытию возглавил пехотный полк, где семьдесят процентов личного состава были бывшие фронтовики, которые знают как пахнет «смерть». По плану их должны были через месяц перебросить на юго-западный фронт. Тогда, когда он принял полк, ещё подумал что два месяца в столице это срок не малый. Тогда-то он и вызвал жену с сыном из Владимира, сюда в Петроград, чтобы побыть немного с семьёй. Но сегодня получил приказ, срочно готовится к переброске на северный фронт. Как стало ему известно, не только его полк сегодня подняли.

— У меня приказ, через два дня полк должен быть полностью готов к погрузке на транспорты для следования в сторону Риги. И почему нельзя было нас перебросить сухопутным путём до Риги, а не вести морем. Не дай бог на мину налететь или германская подлодка нас подобьёт, ведь не все умеют плавать. Да это и не поможет, вода-то сейчас холодная.

Вот так я узнал кое-какие интересные новости. Оказывается, Государь всё же отдал распоряжение о выделении войск из Петроградского гарнизона, для усиления десанта на курляндском побережье.

— Вот что Николай Генадич! Я знаю куда вас пошлют. Вас перебросят на плацдарм, что несколько дней назад в районе Ирбенского пролива захватили наши войска. Это очень важный плацдарм, который поможет выиграть войну. ( Это я загнул для красного словца. Ни чего, пусть гордится таким доверием., Хотя если поглядеть на его награды, станет понятно, что он боевой офицер, а не тыловая четвероногая тварь ). Если действовать с него умело и решительно, то ударом с тыла по Неманской армии противника, его можно далеко отбросить от Риги. Надо обязательно соединиться с 12-й армией и тогда Рижского залива германцам не видать, а если ещё и Виндаву обратно отбить чтобы мы смогли туда часть флота перевести. Это было бы совсем отлично.

— Отобьём Ваше превосходительство, обязательно отобьем — проговорил заплетающимся языком подполковник. Да у меня такие орлы в полку, они не первый день воюют, так что мы ещё сумеем германцу надавать хороших пи….

— Ты подполковник, как я понял глядя на твоего Георгия и Владимира с мечами, боевой офицер и это на твоём лице запечатлено. Так что ты знаешь, как на самом деле может воевать немец. Не надо заниматься шапкозакидательством, мы и так на этом в первый год сильно обожглись. С ними надо воевать с умом. Да и одного полка для наступления будет маловато.

— Так туда не только один мой полк перебрасывают, а не менее двух, это я точно зная и несколько батальонов, а это около десяти тысяч с полным вооружением. (Подполковник просто не знал полной информации о количестве войск. Для этих целей было выделено два полка, и восемь отдельных батальонов, об этом я узнал позднее — а это более пятнадцати тысяч человек.)

— Тогда это уже кое-что.

— Вот и я о том же. И главное, большинство все обучены и обстреляны, новобранцев не так много и они среди бывалых фронтовиков быстрей познают науку выживать и бить противника. Ну тогда давай по последней, за то чтобы война быстрей закончилась нашей победой, и вернутся домой живым и здоровым. Хотя здоровье мы с тобой немного подрастеряли. Мы с ним ещё немного пригубили. Так что посидели мы с подполковником хорошо, изрядно набравшись, расстались только за полночь. Прохор встретил меня «с распростёртыми объятиями» помог мне добраться до постели, что-то бурча себе под нос, но нотаций вслух читать не стал. Как только моя голова коснулась подушки, я тут же вырубился.

Через сутки полк подполковника шагал в порт с песней.