Константин Калбанов - Фаворит. Стрелец

Охота протекала по непонятному Ивану сценарию. Придворные разбились на группы. Часть мечется по довольно обширной территории, взметая облака снега. Другая движется неспешно, ведя степенную беседу или дурачась, как детвора малая, роняя девиц в глубокие сугробы.

А вон и царевна в окружении подростков. Вот там точно царит безудержное веселье. Снежки, борьба по колено, а то и по пояс в снегу. Крики, взвизги. Порой строгие окрики мамок или дядек, что неустанно следят за малолетними шалунами.

Кстати, на Ивана начали было коситься стрельцы из царевой стрелецкой сотни, охранявшие это мероприятие. Бойцов в этом подразделении никак не меньше двух полных сотен, но какое это имеет значение? Все сплошь ветераны, под или слегка за тридцать, уже повоевавшие и успевшие доказать, чего стоят на поле брани. Появление еще одного стрельца в окружении царственных особ никак не могло проскользнуть мимо них.

Однако ревнивцы очень скоро успокоились. Обнаружилось, что великая княгиня Хованская с охранниками держится в стороне. Ну и этот молодой постреленок рядышком. Уж давно по Москве ходит слушок о новом полюбовнике веселой вдовы. А этот, пожалуй, и не полюбовник, а так, игрушка.

Ехали молча. Отчего-то у Ирины напрочь пропало настроение. Иван понятия не имел, что случилось. Неужели он что-то опять учудил? Вообще-то сомнительно. Княгиня ничуть не тушевалась, когда нужно было сделать отповедь молодому любовнику. И уж точно не стала бы стесняться своих ближних охранников, знавших о ней практически все. Опять тяжкие думы о племяннике? Очень даже может быть.

Звук рога на этот раз раздался относительно близко. И тут же из-за уреза выметнулось снежное облако, двинувшееся мимо их группы. До него саженей сто. Поэтому Иван не сразу сообразил, что это здоровенный секач. Вот следом появился всадник. Опять раздался рев рога. Охотник остановился. Вскинул мушкет.

Выстрел!

Зверь запнулся и покатился через голову. А молодец. Отличная работа. С дистанции две сотни шагов всадить пулю в бегущую цель, да еще и из седла. Это просто высший пилотаж! Иван не мог не восхититься.

А вот все четверо преторианцев Ирины тут же напряглись и похватали карабины. Его, Ивана, выделки. Ну в смысле его мастерской, которая вроде как значится отцовской. Не суть важно. Оценили после того его выстрела. Иван посмотрел в сторону детворы, на лежащего зверя. И последовал примеру мужиков, взяв в руки карабин, подвешенный за ремень на луку седла.

Вообще-то выгон зверя неподалеку от резвящихся детей – сущее безобразие. Хотя тут всевозможных запретов и техники безопасности не наблюдается в помине. Другое дело, что мозги включать надо и понимание иметь, куда гонишь зверя. Впрочем, детвора осталась на приличном расстоянии. Да и зверю не особо объяснишь, куда бежать.

Всадник подскакал к поверженной добыче. Даже с такой дистанции прекрасно видно, насколько он доволен собой. Победно вздел вверх руку с карабином – уж больно короток, но что за оружие, толком не рассмотреть. Красовался он, ясное дело, перед ними. А, нет. Вон из-за взгорка появились и его товарищи.

Всадник соскочил в снег, чтобы добить жертву. Выхватил нож и… Все же кабан – это хитрая бестия! Только что совершенно бездвижный, секач буквально взорвался, взметнув целое облако снега. Мгновение, и он стремительным тараном снес человека, как тряпичную куклу.

Округу огласил душераздирающий крик. Часть скакавших всадников остановилась и вскинула мушкеты. Другая, наоборот, начала нахлестывать лошадей. У двоих в руках рогатины устрашающих размеров.

Кабан, снеся человека, резко остановился, присев на задницу. Развернулся и вновь устремился к своей жертве. Еще секунда, и он окончательно добьет человека, бьющегося в снегу от боли и истекающего кровью.

Иван и сам не понял, когда успел вскинуть карабин. Сотня сажен – это вовсе не шутки. Кабан строго в боковой проекции. Упреждение.

Выстрел!

– Ох, йо! Ы-ы-уййа-а!!! Гадина!

Лошадь вообще пугливое животное. И к громким выстрелам ее нужно приучать особо. Ну и кто бы это делал с кобылой Ивана? Вот и рванула с места в карьер, ловите с собаками. Ивану же не повезло – вылетев из седла, напоролся бедром на торчащий из-под снега острый сук. Все же верховая езда – это вам не просто так.

Ну да это все полемика. А вот ранение, полученное им, вовсе даже не шутки. Рана серьезная. Сук едва не насквозь пробил бедро. И сколько в ране осталось разного мусора, можно только гадать. Но Ивану что-то подсказывало, что до неприличия много.

Словом, рана из таких, что не на шутку подумаешь, а не лучше ли отсечь ногу. И это не фигура речи или там какой стеб. Уровень местной хирургии настолько низок, что легкие ранения в его мире здесь являлись едва ли не смертельным приговором.

Когда наконец перетянули ногу, уняв кровотечение, и наложили повязку, смог осмотреться. Так. Ирина. Ну это ожидаемо. Правда, едва только закончили накладывать повязку, тут же отошла в сторону с показным равнодушием и беспокойно бегающими глазами. Вот не знает баба, как ей поступить. Долг велит одно, а… Ну бог весть, может, и сердце, – совершенно иное.

А это еще что? Вот такого счастья ему и даром не надо. Иван умоляюще посмотрел на Ирину, и та успела перехватить племянницу, несущуюся во весь опор на помощь к своему рыцарю. Блин! Да кто тебе сказал-то, что он твой рыцарь? Вообще у девицы мозги набекрень. Иван ничуть не удивится, если она зачитывается рыцарскими романами. А что? В свете того, насколько проникся европейскими взглядами ее братец, очень даже может быть.

Хорошо все же, что Ирина быстро сориентировалась и организовала эвакуацию обоих раненых. Самым ближайшим местом оказалась ее усадьба в Измайлово. Вот туда и увезли их на появившихся рядом санях.

Ну хоть одна радость. Иван не промазал, всадив секачу кусок свинца точно под лопатку. Тот упал не так картинно, как после попадания де Вержи, но зато, просто сунувшись своим рылом в снег, так больше и не поднялся. Да что там, даже «хрю» не сказал.

А, ну да. Уже в санях, оказавшись рядом со спасенным, Иван наконец сообразил, отчего всадник ему был чем-то знаком. Им оказался француз, фаворит Николая. Гастону пришлось несладко. Клык кабана располосовал бедро чуть не на всю длину, развалив мясо, что твой мясницкий нож. Но он был в сознании, и первый шок уже прошел. А потому Иван не удержался от колкости, припомнив пренебрежение полковника к русскому карабину с несерьезным калибром.

Но надо отдать французу должное. Колкость эту он воспринял с олимпийским спокойствием. С достоинством заверил, что не забудет оказанную ему любезность. И… за последующие два часа, что они ехали до усадьбы Хованской, больше не проронил ни слова. Поду-умаешь. Да не больно-то и надо!