Александр Борисов - Хрен знат

- А че ему надо то было?

- Кому?

- Трудовику.

- А я почем знаю? Сразу не догадался спросить, а потом ему некогда было. Он Славкину голову забинтовывал. Если хочешь, пошли, уточним.

- Ты куда? - всполошился Григорьев, увидев, что я направляюсь в сторону пустыря.

- К нему. Спрашивать.

- Вот ненормальный!

- А че ты тогда пристал?

Витька обиделся, хотел психануть, но мне уже было видно, что, судя по навесному замку, Юрий Иванович на рабочем месте отсутствовал. Исчезли и двигатели во всех четырех стиральных машинках. Поэтому я сказал:

- Ладно, погнали домой.

Мы шли коротким путем, мимо Лепехиной хаты. Калитка была закрыта, стало быть, Кольку похоронили. Нормальным он был пацаном, не лучше и не хуже других. Почему именно он оказался лишним в этой реальности, для меня остается загадкой.

Витек, как оказалось, в воскресенье здесь побывал, и теперь рассказывал мне разные ужасы. Мол, перед тем как мужики забили Лепехин гроб, покойник открыл глаза и посмотрел на него.

Разговоры о смерти были мне неприятны по многим причинам. Поэтому я перебил:

- Гонишь! Колька бычок прикуривал, когда я его случайно в спину толкнул. Он, наверное, спичкой ресницы себе опалил.

- Че?! Как ты сказал?

- Ну, "гонишь" это типа того, что ерунду разную мелешь.

- И вовсе не ерунду! Бабушка Маша рассказывала, что бывает такой сон, когда человек кажется мертвым. Знаешь, сколько народу по ошибке похоронили?

Сейчас Гоголя вспомнит. Вот, блин, попало вороне говно на зуб!

По дороге все чаще попадались солдаты в пилотках и расстегнутых выцветших гимнастерках, группами и по одному. Витька, наконец, их заметил и поменял тему. Теперь он рассказывал про брата Петра, которому дали отсрочку от армии потому, что он учится в ДОСААФе и скоро станет "настоящим шофером".

Особенно много солдат было их на железной дороге. Целый воинский эшелон с теплушками, бортовыми машинами на открытых платформах, и офицерским пассажирским вагоном. Они приезжают к нам каждый год и будут до поздней осени, пока не закончится уборочная страда. На грузовой площадке уже с утра скопились стайки окрестных пацанов и девчат. Им все интересно: понаблюдать за разгрузкой, вступить в разговор с взрослыми дядьками, рассказать им, где находится магазин, у кого можно купить самогон и получить в награду красноармейскую звездочку.

- Будут теперь баб наших фоловать! - мрачно сказал Витек и сплюнул через губу.

За солдатами я ничего такого не замечал. А вот после строителей сахарного завода из ближнего зарубежья, только на нашей улице родилось два болгарчонка. Поэтому уточнил:

- С чего это ты взял?

- Старший брат говорил.

Это было так уморительно, что я засмеялся. Мой корефан снова обиделся и нырнул под ближайшую сцепку. Я не стал его догонять - надоел! - и отправился прямиком на смолу. По пути почему-то вспомнилось, как годика через два с половиной, Петька Григорьев дембельнется из армии.

Витьку, к тому времени, пошарят из школы. Он уедет в Ростов учиться на слесаря. Я перейду в новую школу, влюблюсь в Алку Сазонову - губастую девочку с кукольными глазами Мальвины, начну покуривать, чтобы казаться мужественным, и конкретно съеду на трояки. У меня появится новый друг - Сашка Жохарь из моего нового класса. Мы сойдемся на почве футбола, гитары и моей неразделенной любви. Сашка, как оказалось, тоже по Сазонихе сох, но отказался от притязаний. Ведь дружба превыше всего.

У Жохаря было две взрослых сестры. Старшей, кстати, и выпало стать матерью одного из уличных болгарчат - косоглазого Витьки, смышленого и шустрого пацана. Сашкину мать он называл бабушкой, а отца почему-то папой.

Средняя Танька училась в десятом классе, но у нее уже был конкретный, самостоятельный ухажер, тракторист из соседней станицы по имени Гай. Он приезжал к ней по субботам, чтобы вместе сходить в кино, а потом сидеть до полуночи в тесной времянке, целоваться и строить планы на будущую совместную жизнь. Как он потом добрался домой, этого я не знаю, но рисковал. Чужаков, охочих до местных баб, в нашем городе отлавливали и били.

В этом плане, Гаю вдвойне повезло. Мы с Сашкой входили в силу, обрастали авторитетом. Во всяком случае, на нашем краю Пяту и Жоха знали. Поэтому, в знак благодарности, а может, и в счет будущих услуг, Танькин ухажер подсуетил нам гитару: дамскую, обшарпанную, без третьей струны, но с довольно приличным звуком. Это было поистине царским подарком. Гитара в то время была в большом дефиците. Проще было найти "Жигули" в свободной продаже.

Ко времени Петькиного дембеля, мы умудрились освоить целых четыре песни, и теперь подбирали пятую - хит сезона "Червону руту". Слов, понятное дело, не знали, просто "лялякали".

Гитара была у Сашки в руках, он подбирал аккорд под фразу "я без тэбэ вси дни", и в это время на улице появился Петро. Был он в солдатской форме нового образца, но каким-то маленьким и невзрачным, по сравнению с тем верзилой, каким уходил в армию.

Я его и угадал только по голосу.

- Здоров, пацаны! - произнес он своим Шаляпинским басом, вот, дембельнулся!

Был разгар бабьего лета. Жаркий день постепенно клонился к вечеру. В тени белолистого тополя, где стояла наша скамейка, солнце не слепило глаза. Петька нашел свободные уши и начал рассказывать о "тяготах и лишениях", обдавая нас сложным запахом самогона, потного тела и одеколона "Шипр".

В его изложении, служба в ГСВГ - дело веселое и вовсе не обременительное. Самое сложное, это прорваться в Союз, и купить на продажу часы "ракушка". Они в ГДР всегда нарасхват. На вырученные деньги Петька целыми днями сидел в "гаштэте" и пил заграничный шнапс. Иногда возвращался в казарму, чтобы как следует выспаться, но чаще нырял в альков какой-нибудь Эльзы и трахался с ней до утра.

- У них там это мероприятие, как нашей Маруське губы накрасить, - рассказывал дембель. - Есть даже такой праздник, когда молодая немка, если ей больше шестнадцати лет, обязана дать первому встречному. Если целка - вроде как порченая. Поэтому я ни на ком и не женился...

Про "трахался до утра" мы попросили рассказать поподробнее.

Дело темное, непонятное, пугающее.

Трындеть - не мешки ворочать. И Петро, с новыми силами, взялся за повествование, но... не хватало фантазии. Дальше "тряпочки под подушкой" дело почему-то не шло. Почувствовав, что плывет, он все-таки изловчился, и вышел из неловкого положения:

- В общем, так, пацаны, чего уж там мелочиться! Вечером, как стемнеет, приходите ко мне домой, и вместе рванем на блятки!

Не знаю, как Сашка, а я Петьку Григорьева зауважал.

К таинственному походу "на блятки" мы собирались, как на Северный Полюс. Долго думали и решали, брать нам с собой гитару, или не брать? С одной стороны лишней не будет, а с другой... другие же как-то обходятся без песен и серенад? Особенно убивало отсутствие плавок. Нам почему-то казалось, что в семейных трусах много не наблядуешь.